ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

ЛУКАС

Я привел ее в свою любимую пиццерию в Ницце, Les Amoureux.

Я прекрасно понимаю, что название ресторана переводится как «влюбленные», но их пицца — лучшее, что может предложить Ницца.

Во всяком случае, на мой взгляд.

Однако я забыл, что некоторые пиццы имеют форму, отличную от привычного круга.

— Это сердце. — Восклицает Леора, глядя на молодого официанта с самой большой улыбкой.

— Такая красивая девушка, как вы, заслуживает всех сердец, которые только может предложить мир. — Отвечает он, подмигивая, что говорит о том, что в этом комплименте есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

Когда я бросаю взгляд на официанта, он внезапно расплывается в озорной ухмылке.

— Погодите-ка, у вас там что-то есть. — Говорит он, протягивая руку за ухо Леоре.

Взмахнув рукой, он достает один цветок, его глаза задерживаются на ней с игривым блеском.

Леора задыхается от восторга, а окружающие столики разражаются аплодисментами.

Этот мужчина флиртует с моей женой прямо у меня на глазах?

Я не могу допустить, чтобы другие мужчины открыто флиртовали с ней; что, если кто-то увидит или услышит?

Я беру ее руку в свою, тонко заявляя о своем присутствии:

— Она действительно заслуживает всего этого.

Когда официант уходит, глаза Леоры искрятся весельем.

— Кто-то сегодня чувствует себя немного территориальным. — Поддразнивает она.

— Можешь ли ты винить меня? Нам нужно поддерживать фасад. — Отвечаю я, откусывая кусочек пиццы.

Я наблюдаю за ней из-под ресниц, когда она откусывает первый кусочек, ожидая увидеть ее реакцию.

Она не разочаровывает.

Ее глаза становятся огромными, как блюдца, и она стонет от вкуса.

— Это лучшая пицца, которую я когда-либо ела. — Напевает она между укусами.

— Это лучшая пицца в Ницце, но, когда я отвезу тебя в Италию, ты попробуешь самую лучшую пиццу, которую только может предложить мир.

Она делает паузу, кусочек пиццы болтается в нескольких сантиметрах перед ее губами.

— Ты хочешь отвезти меня в Италию?

— А разве семейная пара не путешествует?

— Наверное.

Ее глаза блестят от нетерпения, прежде чем она откусывает еще кусочек пиццы, а за кусочком прячется маленькая улыбка.

Я хочу узнать ее получше. Я хочу знать, что заставляет ее колебаться, что делает ее счастливой и на что похожа ее жизнь. Пришло время нам открыться, впустить друг друга.

— Итак, — начинает Леора более серьезным тоном, — нам следует узнать друг друга получше.

Она словно читает мои мысли:

— Я согласен.

Она откладывает еду, и я чувствую намек на уязвимость в ее глазах.

— Расскажи мне о своей семье, Лукас.

Каждый раз, когда я думаю о своих родителях, о том, что я помню, что-то во мне разрушается снова и снова.

Но ради нее я попытаюсь.

— Рассказывать особо нечего. Мои родители умерли, когда я был совсем маленьким, Антуан и его жена Мари стали нашими опекунами.

Выражение лица Леоры смягчается, и она протягивает руку, чтобы положить ее на мою.

— Мне очень жаль, Лукас. Должно быть, это было невероятно трудно.

Я ценю ее сочувствие, но меня больше интересует она сама.

— Было, но со мной был мой брат. А теперь расскажи мне о своей семье.

— Ты хочешь услышать о моей избранной или биологической семье?

Это не тот ответ, которого я ожидал.

Выражение ее лица говорит о том, что она жила в прошлом, и на мгновение я задумываюсь, почему у меня возникло необъяснимое желание помочь ей.

У меня нет никаких обязательств перед ней. И все же странное желание убрать все, что причинило ей боль, не покидает меня.

— Если есть разница, — говорю я мягким тоном, — я хочу услышать об обоих.

Прежде чем она заговорила, она глубоко вздохнула.

— Моя мать умерла, когда я родилась, и после этого мой биологический отец оставил меня на воспитание приемной семье, которая больше заботилась о получении чеков, чем о том, чтобы позаботиться о нас.

У меня защемило в груди, когда она рассказала о том, как отец бросил ее в детстве. Мысль о том, что кто-то бросил Леору, для меня непостижима.

— Со мной все в порядке, Лукас. Он оказал мне услугу. — Уверяет она, явно заметив, как я изменился. — Что касается моей избранной семьи. — Продолжает она, и на ее лице появляется улыбка. — Аделина и ее семья были нашими соседями, и я проводила с ними довольно много времени. Они практически стали моей семьей, а позже к ним присоединилась и Софи.

Ее глаза встречаются с моими, и я вижу в них отблеск чего-то более глубокого.

Я не хочу давить на нее еще больше, но что-то во мне хочет ее успокоить.

— Если хочешь знать мое мнение, твой отец совершил самую большую ошибку, которую только может совершить мужчина, оставив тебя. Ты выросла умной, стойкой и сострадательной женщиной, и, судя по тому, что я вижу между тобой и твоими друзьями, ты права, он оказал тебе услугу. — Говорю я ей. — Я действительно верю, что люди, которыми ты себя окружаешь, многое говорят о тебе, и выбранная тобой семья — свидетельство того, какой замечательной личностью ты являешься, Леора.

— Спасибо. — На ее лице появился легкий румянец. — Ты и сам замечательный человек, Лукас.

Она делает глоток своего напитка, прежде чем я продолжаю:

— Не хочу лезть не в свое дело, но почему тебя уволили?

Леора кашляет от смены темы, но быстро приходит в себя, ставит бокал и берет паузу, чтобы успокоиться.

— Все в порядке, Лукас. Ты не лезешь не в свое дело. — Немного смущается она. — Меня уволили, потому что... ну, это довольно странно. Я сделала что-то, чего не помню.

— Что ты имеешь в виду?

— По словам моего босса, я случайно забыла важные бумаги на одном мероприятии, и клиент нашел их. Они не должны были читать эти бумаги, так что это поставило компанию в затруднительное положение. Они уволили меня за самоуверенность в вопросах конфиденциальности.

Я понимаю подтекст. Если бы один из моих сотрудников потерял документы, я бы очень расстроился. Однако меня озадачивает то, что она явно ничего не помнит об этом. Я откладываю этот вопрос на потом.

— Почему ты не можешь вспомнить об этом? — Спрашиваю я.

Леора на мгновение задумывается, прежде чем ответить:

— Я выпила пару рюмок в тот вечер.

— Выпила пару рюмок? — Повторяю я, задавая вопрос.

Обычно пара рюмок не приводит к потере сознания.

— Да. Только это, но я все равно не помню, как потеряла те бумаги.

Страх проносится по моему телу, когда меня осеняет мысль.

— Кто-то подсыпал что-то в твой напиток?

Она сразу же замечает дикость в моих глазах и быстро качает головой:

— Нет, нет. Я не чувствовала ничего странного или чего-то подобного. — Плечи Леоры опускаются, выражение лица становится озабоченным. — Я устала и была истощена еще до начала мероприятия, что, должно быть, и стало причиной моей забывчивости.

Я чувствую ее разочарование и растерянность и, чтобы хоть как-то утешить, кладу свою руку поверх ее.

— Иногда у всех нас бывают моменты, когда наш разум играет с нами, особенно когда мы измотаны. Это не делает тебя менее способной или надежной.

Я успокаиваю ее, сжимая ее руку.

Взгляд Леоры ненадолго опускается на наши соединенные руки, а когда она снова поднимает глаза, в них появляется едва заметный блеск.

— Спасибо.

Затем она переводит дыхание, и грустное, благодарное выражение ее лица превращается в легкую улыбку.

— Хватит об этом. Давай не будем зацикливаться на моих прошлых ошибках. — Она слегка наклоняется, ее голос звучит озорно: — Расскажи мне о своих последних отношениях.

Я смеюсь.

— О, вместо этого ты хочешь поговорить о моих прошлых ошибках, да?

Леора хихикает, мелодичный звук добавляет тепла в атмосферу.

— У каждого из нас есть своя доля ошибок, не так ли? Кроме того, мне любопытно.

Я делаю глоток своего напитка, обдумывая ее вопрос.

Мои последние отношения были с Миленой.

Это был вихрь страсти и споров, поездка на американских горках, которую я рад оставить позади.

— Мои последние отношения были, мягко говоря, напряженными. Конечно, у нас были свои моменты, но мы также часто конфликтовали.

Леора поднимает бровь, заинтригованная.

— Что же послужило причиной столкновений?

Я вздыхаю, в голове мелькают воспоминания о жарких спорах и бессонных ночах.

— Различия, я полагаю. Разные ценности, разные приоритеты. Мы хотели от жизни разных вещей, и стало ясно, что мы не можем дать друг другу то, что нам нужно.

Леора понимающе кивает.

— Иногда любви недостаточно, чтобы преодолеть эти разрывы.

— Я бы не назвал то, что у нас было, любовью. — Отвечаю я. — Не думаю, что я когда-либо любил Милену. Наши отношения были в основном физическими, но это не стоило того, чтобы оставаться в отношениях.

Глаза Леоры слегка расширяются, выдавая удивление моим признанием.

— Не любил? — Повторила она, неловко переместившись в своем кресле. — Ты когда-нибудь был влюблен?

Ее вопрос застает меня врасплох, и я беру паузу, чтобы обдумать его.

— Нет, не был. Пока нет. — Признаюсь я. — А ты когда-нибудь была влюблена, Леора?

— Один раз, но он развернулся и ударил меня в спину. — Быстро отвечает она.

В ее словах звучит боль, и я осторожно отвечаю.

— Мне жаль это слышать. Ты хочешь поговорить об этом?

Она качает головой.

— Не сейчас.

Я немного знаю о ее бывшем, о том, кто ей изменил. Я сам провел небольшое исследование после нашей ссоры. Судя по его социальным сетям, этот парень автор-исполнитель.

У него есть группа обожающих поклонниц, которых он называет своими «ангелами».

Его песни — это клише, наполненные нелепыми текстами, а его выступления зачастую больше направлены на зрелище, чем на суть.

Он — шутка, ходячая линия удара.

Как бы мне ни был неприятен этот парень, кажется более реалистичным, что он потерял Леору, а не сумел заставить такую женщину, как она, влюбиться в него. Я не могу смириться с этим.

Леора заслуживает гораздо большего.

Она заслуживает того, кто ценит ее, того, кто живет ради улыбки на ее лице, и того, кто ценит каждый аспект ее сущности.