ГЛАВА 14

В конце концов, вам придется выбирать, доверять кому-то или нет.

Софи Кинселла

ДАМИАНО ДЕ ЛУКА

Теперь, когда ты подружился с Мириам, она приведет к тебе своего отца, когда насилие станет слишком большим, чтобы скрывать его от него. Они попросят тебя о помощи. Ты убедишь их, что свергнуть Анджело - единственный выход.

Я получил сообщение от Благодетеля ровно через две недели после того, как Рената приехала в Девилс-Ридж. Я ждал. Ждал. Потом ждал еще. Я уже почти решил, что Благодетель что-то напутал, когда Мириам и ее отец зашли в The Landing Strip.

Темный клуб затенял Мириам, но я видел, что у нее под глазом зарождается синяк. Чем ближе она подходила, тем больше синяков я замечал. Она скрывала их с помощью косметики и длинных рукавов, но я уже научился распознавать насилие.

Когда они подошли ко мне, я встал и повел их в отдельную комнату Айрин. Мы сидели втроем на кожаном диване, ни Мириам, ни ее отец Мануэль не разговаривали.

Я пожалел их.

— Он снова бил тебя.

Советник моего отца Якопо был очень неприятным типом. Когда мне было десять лет, он вошел в комнату, где отец бил меня, и остался посмотреть. Не было ничего страшного в том, чтобы предположить, что именно он ответственен за синяки Мириам.

Мануэль взглянул на дочь, а затем перевел взгляд на меня.

— Да. Я не знаю, как долго Мир скрывала это от меня, но даже секунда - это слишком долго. — Его голос прервался, и он сделал паузу. — Это слишком долго, Дамиан.

— Если уж на то пошло, мне жаль, что это происходит с тобой, Мириам. Ты заслуживаешь лучшего. Но у нас мало вариантов. Если ты сбежишь, Якопо найдет тебя. Если ты убьешь его, то окажешься в тюрьме или Анджело убьет вас обоих.

Мириам одернула воротник платья - нервный тик, который я заметил еще недавно.

— Мы надеялись, что ты сможешь пойти к отцу, и... — Ее голос прервался, когда я встал, повернулся и поднял рубашку. Ее вздох эхом разнесся по маленькой комнате. — О, Боже. Дамиан.

Было горько-сладко показывать свои шрамы. Люди считали шрамы уязвимостью, но это был мой выбор. Я позволил Анджело бить себя. Не потому, что я был слабым, а потому, что мог терпеть, пока ждал, когда мой план воплотится в жизнь.

Я также находил справедливость в том, чтобы использовать шрамы, полученные от Анджело, против него. Они стали бы полезным инструментом в обращении других членов Де Лука, начиная с Мириам и Мануэля. Но я не мог без причины поднимать рубашку. Это вызвало бы подозрения.

Возможно, позже Анджело снова оступится и оставит след на видном месте. Такое место, которое люди не смогут игнорировать. Например, фингал под глазом, о котором меня будут спрашивать, а я "неохотно" буду приписывать его Анджело. Показать им, как он был не в духе по отношению к собственному сыну. Показать им, что, если они оступятся, это может случиться с ними, если я не свергну Анджело.

— Сынок...

Я не был ничьим сыном, и мне нужно было это прояснить.

— Я показываю это не для того, чтобы вызвать сочувствие. Я показываю вам обоим свои шрамы, чтобы вы поняли, что за человек Анджело. Если вы пойдете к нему и скажете, что Якопо избивал Мириам, он не будет вести себя так, как вел бы себя другой босс синдиката.

Мануэль покачал головой.

— Но...

— Он застрял в другой эпохе, Мануэль.

— Другие синдикаты...

—… изменились. К женщинам относятся одинаково. Их не увольняют. Синдикаты редко прибегают к насилию для решения проблем.

Глаза Мириам расширились, и в них заблестели слезы.

— Почему это не можем быть мы? Папа?

Мануэль повернулся ко мне. Это было хорошо. Да, он всю жизнь был послушным солдатом и, возможно, искал лидерства в других, но тот факт, что он инстинктивно обращался ко мне, в сочетании с тем, как его любили в синдикате, делал его отличным союзником. Благодетель был прав. В очередной раз.

Я протянул руку и коснулся плеча Мириам.

— Синдикат Де Лука останется прежним, пока неизменным остается Анджело Де Лука.

— Я... Я... — Мануэль протянул руку, сжал руку дочери и прочистил горло. — Я в растерянности, что здесь делать. Если мы не можем уйти и не можем остановить Якопо, что нам делать?

Я ничего не ответил, ожидая, пока они придут к выводу первыми.

Прошло несколько минут молчания, прежде чем нерешительная Мириам встала и повернулась к нам обоим. Ее глаза были немного лихорадочными, и она выглядела то ли решительной, то ли не в себе.

— Мы свергнем Анджело Де Луку.

— Дорогая... — Мануэль бросил неуверенный взгляд в мою сторону. — Мы не можем так говорить.

— Папа, посмотри, что Якопо сделал со мной. Посмотри, что Анджело сделал с Дамиано. Мы можем сделать это. Мы втроем справимся. — Она повернулась ко мне. — Ты его сын. Ты единственный, кто может взять на себя ответственность. Пожалуйста, Дамиан. Я твой друг. Пожалуйста.

Вот и все. Я заставил ее умолять меня о том, чего я хотел в первую очередь. Манипулирование никогда не было приятным, особенно когда оно происходило без особых усилий.

Я потратил несколько минут на ответ, демонстрируя свою нерешительность.

— Нам нужно будет склонить людей на свою сторону.

Мануэль вскинул голову, надежда изменила его черты.

— Что тебе нужно, чтобы мы сделали? Что угодно.

— Сейчас люди в этом городе уверены, что Анджело Де Лука им подходит. — Я прокладывал себе путь через людей, шаг за шагом отворачивая их от Анджело. Значительное число людей все еще оставалось на обочине, и поддержка Мануэля могла бы стать решающим фактором. — Нам нужно убедить их в обратном.

Мириам кивнула.

— У моего отца много друзей - солдат и капо. Я дружу со всеми девушками здесь, а их клиенты - все из синдиката.

— Тебе нужно быть осторожной. Ловкой.

— Я буду. Я смогу.

И я ей поверил. Черт возьми, Благодетель, должно быть, тоже ей поверил, иначе нас бы здесь не было.

Я продолжил:

— Некоторые люди будут сомневаться. Я не могу просто показать им свои шрамы.

— Почему нет?

За меня ответил Мануэль.

— Это подозрительно. Он не может ходить без рубашки. Люди, которые режутся, например, скрывают свои шрамы. Люди будут удивляться, почему он их не прячет. Почему сейчас? Если они будут задавать такие вопросы, это может быть опасно.

Я кивнул.

— Мне нужно, чтобы Анджело ранил меня так, чтобы люди видели. Синяк под глазом. Что-то на лице. Рукава могут прикрывать руки. Брюки могут прикрывать ноги. Но это должно быть лицо.

— И ты можешь это сделать?

Я подумал о Рен. Она говорила, что ей тяжело слышать, как меня бьют, а я вот тут, замышляю новые издевательства. Черт, она только смыла мою кровь, а я уже планировал новые отметины. Как только я понял, что думаю о ней, я отогнал все мысли.

Это был мой синдикат.

Это было мое будущее.

Это было то будущее, которого я хотел.

... И в нем не было Ренаты Витали.