ГЛАВА 37

Долг заставляет нас делать все хорошо,

но любовь заставляет нас делать все красиво.

Неизвестный

БАСТИАНО РОМАНО

Дни, когда мы опоздали: 7

Я проснулся не один. Я думал, что увижу призрак Винсента, но его не было. Простыни сбились вокруг моей талии, когда я приподнялся. Ариана спала рядом со мной, но я не видел призрака Винса.

Ничего позади меня.

Ничего слева.

Ничего справа.

Ничего впереди.

Просто пустота.

Может, он действительно исчез, а может, это был съеденный мною батончик. У меня возникло искушение снова уморить себя голодом, но от этой мысли у меня заурчало в животе. Страх, что я забуду, как он выглядит, каждую деталь его лица, которое, как мне казалось, я вижу каждый день, сжал мне горло.

Я откашлялся, напомнив себе, что у них с Джио одно и то же лицо. Это не помогло. Я не мог смотреть на Джио, не видя Винса, а поскольку Джио был так далек от Винса... Я поклялся больше не смотреть на Джио.

Рука погладила меня по спине, пока кашель не утих. Рука Арианы. Она не ушла.

Не отрывая глаз от стены, я спросил:

— У тебя смена?

— Сейчас, — она сделала паузу, — восемь утра.

О. Точно. Бар не открывался до обеда. Я даже не знал сегодняшнего дня, не говоря уже о времени. Ариана встала и вытянула руки вверх. За ночь она успела переодеться, потому что на ней была моя футболка "Уилтон Регби" и розовые трусики. Футболка приподнялась, и я увидел, как кружево ласкает ее бедра, прежде чем она опустила руки и вышла из комнаты.

Она вернулась через десять минут с подносом, на котором лежали тосты с арахисовым маслом и желе и стакан апельсинового сока.

— Я зашла в продуктовый магазин, пока ты спал прошлой ночью.

Я уставился на еду. Если бы я откусил хоть кусочек, призрак Винса никогда бы не вернулся.

— Тебе нужна еда. — Она поставила поднос передо мной. — Пожалуйста.

Апельсиновый сок был горьким на вкус, но я допил стакан, не торопясь, чтобы меня не стошнило. Я медленно съел тост, все это время изучая Ариану. Она выглядела такой же уставшей, как и я. Мешки под глазами. Немного худее, чем была. Она дрожала, стоя передо мной и не желая садиться, пока я не отправил в рот последний тост.

Она схватила поднос, отставила его в сторону и заняла место у меня на коленях.

— Я говорила с Эвереттом. — Ее слова потрясли меня настолько, что я оторвался от ненависти к себе. Хотя бы на секунду.

Я обхватил ее за талию и прижал к себе, когда она слегка повалилась набок.

— Как он?

— Ты мог бы сам услышать, если бы взял трубку.

— Как он?

— Ему грустно. Не из-за Винсента. Я не считала себя вправе говорить ему об этом, но я сказала, что ты заболел. Вот почему ты не отвечал на звонки. — Она прикусила нижнюю губу. — В общем, он звонил тебе последние семь дней, я, наконец, сдалась и ответила, и первое, что я ему сказала, было ложью. Прости.

— Это не твоя вина. — Я был дерьмовым отцом. Я не давал Эльзе покоя, но, по правде говоря, я тоже не справлялся с воспитанием. — Он спросил, кто ты?

— Да.

— Что ты сказала? — Когда она не ответила, я нажал: — Мне нужно знать, чтобы не противоречить этому.

— Я сказала... — Она отвернулась от меня. — Что я твоя девушка.

Это определение подходило нам. Мы не были в пятом классе, когда я приезжал к ее родителям на велосипеде с горстью роз, которые сам же и сорвал, и заикался о вопросе. Но если кто-то и заслуживал грандиозных жестов, то это была Ариана.

Открой свое сердце людям, которые тебя любят... Обещай мне.

Последние слова Винса, сказанные мне, эхом отдавались в моей голове. Только его слова. На этот раз без призрака, когда он напоминал мне открыть свое сердце, и я всеми силами старался выполнить свое обещание. Он включил Ариану в свой список.

Я откинул голову назад и изучил ее.

— Ты любишь меня?

Несправедливый вопрос, по крайней мере, сейчас, когда я знал, что она беспокоится обо мне. Вопрос застал ее врасплох. Она посмотрела на землю и заправила прядь волос за ухо. Я позволил молчанию затянуться на несколько секунд, прежде чем покачал головой.

— Не отвечай. — Я уже знал, что мы оба чувствуем. — Ответь, когда будешь готова. Когда будешь знать наверняка.

Она не разрушила мои барьеры. Она разрушала их один за другим, пока они не исчезли, а я даже не заметил этого, пока не оглянулся и не увидел только ее.

Вот он я, дядя Винс. Я человек слова.

Я наклонил подбородок Ари, чтобы она посмотрела на меня.

— Я люблю тебя. Не только потому, что ты замечательно ладишь с Тесси, не только потому, что ты помогала мне последние недели, не только потому, что ты терпишь меня. Я люблю тебя за то, что ты смотришь на мои ямочки, когда я улыбаюсь. Я люблю тебя, потому что ты искренне заботишься о людях. Я люблю тебя, потому что в тебе так много борьбы. Я люблю тебя, потому что ты терпелива. Я люблю тебя, потому что ты не принимаешь мое дерьмо, не выплескивая его обратно. Я люблю тебя за то, что у тебя острый язык, но мягкое сердце. — Она открыла рот, но я покачал головой. — Не говори этого сейчас. Я хочу услышать это, когда ты не будешь беспокоиться обо мне.

— Хорошо, но я скажу это.

— Я знаю.

Она прижалась лбом к моему плечу, уткнулась носом мне в шею и вдохнула, прежде чем отстраниться.

— Ты воняешь.

Я не мог вспомнить, что чувствовал в душе. На следующий день после смерти Винса я просидел под душем, пока вода не остыла, все тело свело, а спина болела от плитки. Несколько часов я отмокал в воде с мылом, но так и не почувствовал себя чистым.

Ари отстранилась от меня и взяла меня за руку.

— Пойдем.

Я позволил ей провести меня в ванную и стянуть с себя боксеры, пока не оказался голым на мраморном полу. Она сняла с себя платье и наклонилась над когтистой ванной, чтобы набрать воду. Ее грудь колыхалась, когда она стояла, и я отодвинул в сторону печаль, разочарование, гнев, грусть и сосредоточился на ней.

На том, что она заставляла меня чувствовать.

То, как она заставляла меня хотеть измениться.

То, как она поглощала мою жизнь.

Я скользнул в ванну, пока она брала бритву, полотенце для рук и крем для бритья со стойки раковины. Она повесила полотенце на бортик ванны и присела на край, пока я не погрузился в ванну и не облокотился на спинку. Она скользнула внутрь, обхватив меня за талию, держа в одной руке бритву, а в другой - крем для бритья.

— Подержи это.

Она вложила бритву в мою руку, нанесла на пальцы крем для бритья и распределила его по моему лицу. Я закрыл глаза и наслаждался ее ощущениями. Ее задница на моем члене. Ее грудь прижалась к моей груди. Ее пальцы на моих щеках.

Ее дыхание веером отражалось от моего лица.

— Не двигайся.

Мои глаза распахнулись, и я увидел, как она отложила флакон с кремом для бритья и опустила бритву на мою кожу. Она прикусила нижнюю губу, ее взгляд был сосредоточен на движениях бритвы по моей щеке.

Я потянулся вверх и обхватил ее узкую талию.

— Ты похудела.

Она вытерла бритву о полотенце и вернула ее к моему лицу.

— Ты тоже.

— Я не ел.

— Я знаю. Сегодня у нас закончились продукты, но я каждый день оставляю еду перед твоей дверью. Она всегда там, когда я возвращаюсь.

Еще одна причина любить ее.

Я же говорил, - согласился Винс. Никаких насмешек. Просто искреннее счастье для меня.

Я проследил контур ее ребра, наслаждаясь тем, как она подпрыгнула и ее голая киска потерлась о мой живот. Толчок удовольствия промелькнул на моем лице, и ее рука задрожала. Бритва царапала кожу, но мне было все равно.

Она была так прекрасна.

Мои пальцы снова пробежались по ее ребрам.

— Ты ела?

— Я работаю в две смены. Скорее, в три смены. У нас не хватает персонала, так как Дана уехала и...

Я провел пальцами от ее грудной клетки до грудей и погладил соски.

— И?

Она откинула голову назад и застонала.

— Грэм уволился.

— Он уволился? — Я убрал пальцы с ее сосков, чтобы она могла обратить на себя внимание. — Он сказал, почему?

Она вернулась к бритью моего лица - на этот раз другой половины.

— Он сказал, что у него были проблемы с руководством, но он подписал соглашение о неразглашении, чтобы получить выходное пособие. Я в этом убедилась.

Кто бы мог подумать?

Ариана Де Лука тушит мои пожары.

Она закончила бритье моего лица и вытерла бритву о полотенце для рук.

— У меня на столе лежит досье. — Я обхватил ее за задницу и прижал к себе, прижимая ее киску к своему животу, пока бритва стучала по мраморной плитке, а свободная рука Ари обхватила мое плечо. — Здесь есть одобренная заявка на бармена.

Она положила другую руку мне на грудь.

— Моя замена?

— Ты была занозой в моей заднице.

— А теперь?

— Ты знаешь, что я люблю тебя, — выругался я, сжав ее волосы в кулак и слегка потянув, наслаждаясь тем, как она застонала от укуса.

Проведя языком от ключиц к шее, я провел зубами по чувствительной коже. Ее ногти впились в мое плечо, несомненно, оставляя маленькие полумесяцы.

— Поцелуй меня, — умоляла она.

Я коснулся ее губ своими, а затем прижался к ее губам. Мой язык проскочил мимо ее губ, погладил верх ее рта и столкнулся с ее языком. Она сосала кончик, пока мой член не уперся в нее.

Опираясь на мои плечи, она немного приподняла свое тело и опустилась на мой член. Вода заплескалась при этом движении, но потом осела. Она покачивала бедрами вперед, медленно натирая мою эрекцию, доставляя мне удовольствие.

Я позволил ей задавать скорость, наслаждаясь тем, как она не торопится наслаждаться моим телом. Вода вокруг нас двигалась легкими волнами, реагируя на ее неторопливые движения. Я поддержал ее, положив обе ладони ей на спину, и наклонился вперед, чтобы взять ее сосок в рот. Он покраснел, когда я прикусил его.

Ее киска сильнее сжалась вокруг моего члена, и она взмолилась:

— Еще раз. Я так близко.

Я отпустил ее сосок и поцеловал ее губы. Потянувшись к ее телу, я раздвинул ее попку и провел пальцем по ее дырочке.

— Кончи на мой член, детка.

Она кончила на меня, когда я ввел палец в ее попку. Другая рука обхватила ее талию, и я стал овладевать ею, вгоняя свой член в ее киску, когда она напряглась вокруг меня. Я кончил в нее, мой член был настолько глубоко, насколько позволяло ее тело.