Глава 30

Пэрис

Прошло две недели с тех пор, как меня освободили из плена, и я была повсюду. Я намеренно появлялась на публике незапланированно, даже поддерживая шараду о своей реабилитации. Это вызвало проблему с запретом пить публично, если только я не хотела, чтобы на сайтах сплетен и в журналах появились фотографии, утверждающие, что я слетела с катушек. Воображаемый фургон. Я стиснула зубы. Этот человек создал для меня бесконечный список проблем.

Он изложил свои ожидания относительно меня, относительно нас. Но в конечном счете он выбросил меня, как и всех остальных — нежеланную, нелюбимую, — ожидая, что я подчинилась бы, как те, кто работал в его организации, когда он меня вызывал. Нет, я так не думала.

У меня был Стокгольмский синдром.

Да, я хотела, чтобы это стало чем-то особенным. И придерживалась этого оправдания.

Я была отвергнута.

Я никогда раньше не подпускала никого к себе настолько близко, чтобы развить в себе подлинный, более глубокий уровень эмоций по отношению к другим. Было дико неудобно, что человек, которого я выбрала, был, возможно, худшим выбором для меня. Не говоря уже о человеке, с которым я была связана целую вечность, что усугубляло дилемму.

Любила ли я Рейна? Честно говоря, я понятия не имела. Как это определять, если до этого никогда не испытывала ничего подобного ни к одному человеку.

Разве не собирались встречаться, разыгрывать сценарий с вином и ужином? Чтобы лучше узнать друг друга, секреты, страхи, достижения другого человека.

Секс был простым. Это? Не так уж и просто.

Что было нормальным? Я видела журналы с этими тестами, но почему-то чувствовала, что ситуация между ним и мной была более шаткой и не укладывалась в рамки.

Я всегда жаждала, чтобы кто-нибудь посмотрел на меня и увидел за очевидным того, кого я так хорошо скрывала. Но это также наполнило меня сжимающим внутренности чувством страха.

Грубая версия тебя, без всякого притворства, обнаженная для этого единственного человека. Чтобы они приняли тебя такой, какая ты была, или отвернулись в другую сторону, оставив тебя сломленной у них на пути. Это ужаснуло меня.

Я не была глупой. Я понимала, что открыться, позволить себе то, чего так жаждала, наивно надеяться — это то, через что пришлось пройти, чтобы перейти на другую сторону. Это был неподдельный страх того, что тебя никогда по-настоящему не полюбили бы и не приняли, даже те части тебя самой, которые ты ненавидел и хотел бы удалить.

Мог ли кто-то любить тебя, когда ты не любил себя полностью? Pinterest сказал "да", Facebook сказал "нет".

Я вздохнула, мое тело обмякло. Я знала, что не стоило возлагать надежды на то, что распространяли социальные сети. Не заставляйте меня начинать с Интернета. У меня были отношения любви и ненависти ко всему этому.

Несмотря на то, что я была благодарна за то, что это помогло резко продвинуть мою карьеру, удерживая меня в центре внимания и, следовательно, сохраняя крышу над головой, это также было источником ненавистного и откровенно подлого поведения. Настолько, что мне приходилось дистанцироваться, регулярно выходя из системы, чтобы защитить свой разум. В тот момент, когда я прокручивала, что угодно могло меня спровоцировать, поэтому я отключила это.

Раньше я заставляла себя терпеть, продолжать в том же духе, прислушиваясь к своему агенту и другим сотрудникам отрасли.

Будь активной во всех своих социальных сетях. Делай лайфы. Публикуй посты не менее трех-четырех раз в день в соответствии с алгоритмом. Общайся с каждым человеком. Отвечай на все сообщения и теги. Спланируй свою стратегию. Продвигай себя. Задавай вопросы. Опубликуй вдохновляющую цитату.

Нет, спасибо. Я отключалась.

Я не жалела о том, что делала все по-своему, полностью осознавая, что большинство людей в отрасли и даже за ее пределами сказали бы мне, что я делала это неправильно.

Быть популярным в социальных сетях — все равно что разбогатеть в Monopoly. Лайки не обязательно что-то значили. Миллиона лайков никогда не было достаточно, особенно если вы не являлись самым большим поклонником самого себя. Чувство, с которым я была хорошо знакома.

Я прокрутила список контактов на своем телефоне, жалея, что не могла связаться с одним из сотен запрограммированных, чтобы поговорить с ними по-настоящему. Что это обо мне говорило, что я не могла позвонить ни одному из них? Что им было бы все равно? Что они только хотели знать, когда мы смогли бы в следующий раз сходить на вечеринку?

Сидя в кресле на возвышении, пока визажист болтала со своей подругой, которая делала макияж моим коллегам рядом со мной, я отключилась, закрыв глаза и открывая их по указанию. Глядя вверх для прорисовки подводкой для глаз и туши, мягкие кисточки для нанесения косметики на мое лицо погрузили меня в мир грез, куда совсем недавно уносились мои мысли.

Как это было возможно, что все казалось измененным, но ничто снаружи меня не изменилось? Все это было свернуто внутри меня, где никто не мог видеть.

Вернувшись к работе, я должна была поблагодарить людей за их беспокойство по поводу моей вымышленной проблемы с алкоголем, которая отправила меня в воображаемую реабилитационную клинику. Это было неловко. И из-за этого они запретили мне употреблять алкоголь на работе. Мне пришлось стиснуть зубы, не позволяя словам вырваться наружу там, где я признала, что это было не так. И все же я этого не сделала.

Я не была уверена почему. Защищала ли я Рейна? Себя? Обоих? Почему я не побежала искать авторитетную фигуру, которой не было в его платежной ведомости? Почему, почему, почему. Все хорошие вопросы, над которыми я размышляла. Ты знаешь почему. Возможно, я действительно знала. Но меня оттолкнули. Избавились, как от заплесневелой пищи, которую больше нельзя употреблять. Опасный риск для здоровья. Это было то, что он подумал? Нет, да. Даже находясь в другом от него городе, он завладел моими мыслями, превратил меня в одну из тех женщин, которые тосковали по мужчине, которые чувствовали.

Большое вам спасибо, чувства. Вам просто нужно было привязаться к одному из худших возможных мужчин? Да. Спасибо, что трахаете меня на этом фронте. Разве вы не могли бы выбрать парня, работающего с девяти до пяти, который вовремя подавал свои налоги, говорил то, что имел в виду, и был открытым и честным?

Нет, явно нет. Конечно, это был бы один из самых неприятных мужчин, которых я когда-либо встречала, который выглядел как воплощение секса и соответствовал ему. Это сводило с ума.

— Ладно, мы все закончили.

Я несколько раз моргнула, разглядывая себя в зеркале, прежде чем отправиться на первый этаж, где проходила фотосессия. Это была рекламная съемка ключевых актеров в связи с выходом сериала в эфир в ближайшее время. Все, что угодно, лишь бы поднять эти рейтинги. Именно здесь я чувствовала себя наиболее спокойно, как дома. Это стало моей второй натурой.

Притворяться. Скрывать. Я была экспертом в этом. Если говорить серьезно, я не могла дождаться, когда вернулась бы домой, где смогла бы снять с себя маску публичности и насладиться нормальной жизнью.

Меня ставили в разные позы, выкрикивали инструкции для различных снимков, пока мы более часа позировали перед камерами.

Комфорт и знакомство успокоили эмоции, которые бушевали во мне неделями. Они улеглись, как только я оказалась в своей зоне, в своем личном пространстве.

Это было мое призвание. Это было мое. Я упорно трудилась, чтобы достичь того, кем я была, не отказываясь от любой возможности, если только это не было запланировано или не противоречило другой работе, которой я посвятила себя. Возможно, Генри помог мне, дал толчок для старта, но ежедневная рутина была полностью моей. Это было то, чем я всегда буду гордиться. Одной из немногих других вещей была моя благотворительность, которую я держала в секрете. Я была таинственным партнером, не называя себя, потому что не хотела, чтобы что-либо сказанное обо мне было отражено и принижено на фоне невероятной работы, которую они проделали для детей с психическими заболеваниями.

Переодевшись в джинсы и майку после окончания съемок, я собрала все свои вещи и попрощалась со всеми. Мои охранники, как обычно, следовали за мной.

Я прикусила нижнюю губу, и теперь, когда я не была занята, все это снова обрушилось на меня. Такова жизнь.

У меня были ограниченные возможности. Выйти замуж за Рейна и позволить этому архаичному контракту быть выполненным, связав наши родословные воедино, что означало, что я буду официально связана с ним на всю жизнь. Или сбежать от всего, что я построила для себя, начать новую жизнь.

На самом деле, последнее было бы практически невозможно. Я была слишком хорошо известна. Но, возможно, брак с ним выполнил бы условия контракта, а также вернул бы мне свободу.

Уход потребовал бы от меня отказаться от всего, чего я на данный момент добилась. Отталкивая все это, как будто это не имело значения, как будто я могла легко это отбросить. Актерская игра, возможно, и спасла меня, но она также сделала меня лучше. Она дала мне более высокую цель, позволила моим эмоциям выплеснуться наружу здоровым путем, похоронив их в сюжетных линиях. Моя карьера заставляла меня вставать с постели в те дни, когда мне хотелось свернуться калачиком и никогда не выходить за пределы комфорта четырех стен моего дома.

Мой выбор был невелик. В любом случае, я бы что-то потеряла. Склоняясь к одному варианту больше, чем к другому, моя интуиция подсказывала мне довести дело до конца и продолжить как обычно, с некоторыми корректировками. В любом случае, я была бы в растерянности. Получила бы я что-нибудь, в данный момент казалось спорным.

Я достала из сумки солнцезащитные очки и надела их, когда солнце начало садиться. Выйдя из студии, Лиам рискнул выйти первым, когда остальные окружили меня. Я привыкла к тому, как они функционировали как единое целое вокруг меня.