ГЛАВА 2

Сикстайн, 10 лет

Ноябрь

Я бегу по полю с отчаянной скоростью, мои короткие ножки перекатываются туда-сюда так быстро, как только могут, а потом еще и еще.

Мое тело продирается сквозь стебли кукурузы, листья хлещут меня по рукам и ногам, но я не позволяю себе отвлекаться на боль.

Я бегу через кукурузное поле к линии деревьев. Завтра я буду вся в царапинах и синяках, но мне все равно.

Мне просто нужно спрятаться.

Я добегаю до линии деревьев и мчусь сквозь них, не останавливаясь. Листья и ветки трещат под моими гулкими шагами, а я бегу быстрее, чем, возможно, когда-либо.

Я не знаю, начал ли он искать, и вообще пытается ли он найти именно меня, но я не смею оглядываться. Если я хочу успеть, я не могу тратить драгоценные секунды на то, чтобы оглядываться назад.

Он заставит меня заплатить за эту ошибку, я это точно знаю.

Моя нога задевает корень, и я с воплем падаю на холодную твердую землю. Мои руки получают основную тяжесть травм при падении, ладони режутся о мелкие камни и ветки, всплывающие в грязи.

Дикие пряди волос выбиваются из тугой косы и падают на глаза, мешая видеть. Я небрежно заталкиваю их за уши, несомненно, размазывая грязь и кровь по щекам, но это проблема на потом.

Сейчас мне нужно бежать.

Я поднимаю себя и продолжаю бежать, не обращая внимания на боль в левом колене, когда приближаюсь к домику на дереве, который мой отец спроектировал и построил для меня прямо на краю нашего участка.

Нет, так не пойдет.

Если он решил искать именно меня, то это первое место, где он будет искать. Мне нужно найти другое место, чтобы спрятаться.

Проблема в том, что он уже наверняка закончил подсчеты. Очень скоро он начнет поиски, так что время на поиски другого укрытия истекает.

Если он придет к домику на дереве и обнаружит, что он пуст, возможно, он подумает, что я пошла в совершенно противоположном направлении, чтобы сбить его со следа.

На этот раз я оглядываюсь, бросая быстрые взгляды через плечо, чтобы убедиться, что его там нет. Я не чувствую его поблизости, но волоски на моей коже начинают вставать дыбом, словно готовясь к неизбежной битве.

Я хватаю капюшон свитера и накидываю его на голову, заправляя косу и распущенные пряди, чтобы не так бросаться в глаза.

Набирая скорость, я огибаю массивные стволы деревьев, поддерживающих деревянную хижину, и подхожу к небольшому земляному склону, ведущему к еще более мелкому ручью.

Если мне удастся найти укрытие на другом берегу, он меня точно не найдет. В крайнем случае, он решит, что я повернула обратно к ручью.

Подойдя к краю склона, я опускаюсь на задницу и скольжу вниз по склону, пока не достигаю русла ручья.

Не раздумывая, я бросаюсь в ручей, ледяная вода доходит мне до середины голени, и я перебираюсь через нее изо всех сил.

Мои колени высоко поднимаются из воды, когда я пытаюсь делать большие и быстрые шаги.

Когда я прохожу половину пути, шею начинает покалывать, а осознание происходящего проникает в мои кости.

Интуиция подсказывает, что у меня есть считанные секунды, чтобы найти укромное место, прежде чем он спустится ко мне.

Я преодолеваю ручей и поднимаюсь по противоположному склону так быстро, как только могу, отчаянно впиваясь пальцами в землю, чтобы создать опору для подъема.

Легкие словно взрываются, когда я достигаю ровной земли и встаю, срочно осматривая возможные места для укрытия.

Вот массивное дерево, одно из самых больших, которые я когда-либо видел, с такими же огромными и похожими на щупальца корнями. Я огибаю его, пока не нахожу компактный проем между сучьями, частично скрытый травой и поваленным стволом.

Этого будет достаточно. Надеюсь, я ушла достаточно далеко, чтобы он не нашел меня здесь.

Не раздумывая, я опускаюсь на колени и пролезаю в отверстие головой и руками вперед. Я не смогу поместиться в ней всем телом, хотя для своего возраста я всегда была маленькой, но кустарник обеспечит мне необходимое укрытие.

Я стараюсь уместиться в ней компактно, сжимая конечности, чтобы вместить как можно больше своего тела, а затем жду.

Темнота кромешная, и я ничего не вижу.

Я пытаюсь прислушаться, нет ли шагов, но все, что я слышу, — это кровь, бьющаяся в жилах, адреналин, проносящийся по телу, и громкое биение сердца, отдающееся в ушах.

Сочетание этих трех звуков полностью оглушает меня.

Кажется, что я прячусь долгие минуты, может быть, даже часы, но я уверен, что прошло всего несколько секунд, когда я чувствую, как пальцы обхватывают мою лодыжку и ужас сжимает мои легкие, прежде чем меня злобно вытаскивают из норы.

Я кричу и тщетно пытаюсь ухватиться за мелкие корни в норе, чтобы остаться незамеченной, хотя меня уже нашли, но меня выдергивают одним ловким движением, а затем укладывают на спину и прижимают к земле, заставляя посмотреть в пару безумных черных глаз.

— Нашел тебя.

Сердце громко стучит о стенки моей груди, но на этот раз совсем по другой причине: я открываю глаза и вижу Феникса, который ухмыляется мне вслед.

У него еще детское лицо, но я знаю, что однажды он станет невероятно красивым. Он уже сейчас такой, но это особенно заметно, когда он смотрит на меня с победным выражением лица.

Его глаза настолько черные, что кажется, если я буду долго смотреть в них, то смогу перенестись сквозь время и пространство в неизведанный мир, где есть только я и он.

Они полностью захватывают меня своей интенсивностью и держат в плену. Он не любит моргать, поэтому отвести взгляд очень сложно.

Он откидывает прядь с моего лица и шепчет.

— Ты хорошо сопротивлялась, дикарка.

Мой желудок сжимается от комплимента и нового прозвища, а мое маленькое глупое влюбленное сердце делает счастливые кувырки за закрытыми дверями.

Последние три месяца не привели к тому, что моя одержимость соседским мальчиком ослабла, даже наоборот.

Она только усилилась в своей пылкости.

Невозможно пытаться забыть об этой влюбленности, особенно когда я вижу его каждый божий день. С сентября мы также ходим в одну школу, где у нас много общих уроков.

Когда звенит звонок, мы выбегаем из дверей школы и вместе едем домой на велосипедах. Когда я жду, что он и Астор повернут налево к своему дому, они поворачивают направо к моему, или наоборот.

Мы играем вместе до самого вечера, в будни, как и в выходные, и никогда не устаем от общества друг друга.

И хотя я утверждаю, что мне ближе Астор, что он мой лучший друг, Феникс — единственный, кто занимает мои мысли. Он тот, кто может украсть мое внимание, едва произнеся пару слов и бросив в мою сторону взвешенный взгляд.

Астор может быть солнцем, но Феникс — это затмение.

Он легко перекрывает солнечный свет и окутывает мой мир тьмой, которой я бессильна противостоять. Да я и не пытаюсь.

Хотя моя одержимость растет с каждым днем, я не уверена, что он вообще меня замечает. Я знаю, что мы друзья, но не думаю, что он увидит во мне что-то большее, когда мы станем старше.

В школе он так же популярен, как и Астор, если не больше. Другие девочки всегда смотрят на него издалека, демонстративно хихикают, надеясь, что он заговорит с ними.

Когда он это делает, они щебечут, как гарпии, о которых я читала в книгах по греческой мифологии, а мне остается только скрипеть зубами и смотреть, как он легко втягивает их в свою неотразимую ауру.

Раздражение, которое я испытываю при этих воспоминаниях, резко возвращает меня к реальности, и я сужаю глаза, глядя на него.

— Ты досчитал до ста? — спрашиваю я с подозрением, потому что как он смог так быстро меня найти?

Он сжимает мои запястья, прижимая меня к земле.

— Да.

— Тогда как ты нашел меня так быстро?

— Может, я точно знаю, как ты думаешь, дикарка.

Боже, надеюсь, что нет. Если у него есть доступ к моим мыслям, то он должен знать, что большинство из них — о нем.

— Je crois pas, non. — Я так не думаю. — Может, ты обманщик.

Он отпускает меня и встает, протягивая руку, чтобы помочь мне подняться. Я беру ее, его теплая рука обхватывает мою и одним быстрым движением поднимает меня на ноги.

— Не будь обиженной неудачницей, Сикс.

— А я и не буду. — Я отвечаю фырканьем, счищая грязь со спины.

Он поднимает на меня недоверчивый взгляд, а когда я пожимаю плечами, подносит два пальца ко рту и свистит, оповещая остальных о том, что он нашел меня.

— Давай, пойдем искать остальных. Теперь твоя очередь быть охотником. — Говорит он и бежит к склону. Он не сбавляет темпа, приближаясь к краю, а затем прыгает в пустоту и исчезает из моего поля зрения.

Конечно, это не такой уж и большой прыжок, но для моих десятилетних глаз это кажется самым смелым поступком, который я когда-либо наблюдал.

Встревоженная, я бросаюсь к краю и смотрю вниз. Он стоит и уверенно улыбается мне.

Что-то есть в этой улыбке. То, как он направляет ее только на меня, то, как она счастлива, самодовольна и настолько самоуверенна, что я не могу отвести взгляд.

Он не медлит ни секунды, прежде чем удрать, оставив меня бежать за ним.

Я соскальзываю вниз и бегу за ним через ручей и по другому склону. Когда я снова спотыкаюсь, он хватает меня за руку и тянет за собой.

Мое тело охотно следует за ним, и я не могу смотреть ни на что, кроме его руки, обхватившей мою, пока мы бежим вместе.

Мои волосы распущены и развеваются по лицу, моя улыбка растянута, я никогда не чувствовала себя более живой.

Когда мы достигаем поляны, то видим, что остальные три мальчика стоят там и ждут нас.

Феникс отпускает мою руку, прежде чем они успевают заметить, что он вообще ее держал, и свистит им, чтобы привлечь их внимание.

Роуг поворачивается и бросает на нас один взгляд, после чего на его лице появляется мрачная ухмылка.

— Конечно, он пошел искать тебя.

— Заткнись, — отвечает ему Феникс, не давая мне спросить Роуга, что он имел в виду.

— Теперь твоя очередь, Сикстайн. Не стесняйся, ищи меня, — говорит Рис с ухмылкой. — Я буду ждать тебя.