Глаза ее отца сужаются на меня.

— Тебе нужно следить за своим тоном.

— Мне не нужно ничего делать в моем доме, — говорю я с наглой улыбкой.

— Папа, — вклинивается между нами Сикс, заставляя его оторвать взгляд от меня и посмотреть на нее, — зачем ты попросил меня приехать сюда?

Он вздыхает в ответ на ее мягкий вопрос, берет свою жену за руку и садится обратно на диван, оставляя нас двоих стоять перед ними в неловком положении.

Я складываю руки на груди, ожидая, что он ответит ей. Судя по тому, как блестят его глаза, когда он смотрит на нее, она все еще его маленькая принцесса. Интересно, что с годами это не изменилось, потому что он всегда очень оберегал ее.

Когда мы с Астором играли с Сикс, я часто чувствовал, как его глаза впиваются в мою шею, его взгляд следовал исключительно за мной и анализировал меня, словно он чувствовал, что я полностью намерен однажды забрать ее у него.

Но это было в прошлом.

За то время, что мы стоим здесь, я перебрал сотни вариантов того, почему мой отец и ее родители могут находиться в одной комнате, но ни один из них не объясняет, почему мы здесь.

Отец Сикстайн протягивает руку в сторону моего отца, жестом предлагая ему говорить.

— Мы с Каллумом уже много лет вместе занимаемся бизнесом, — вклинивается мой отец, его голос зауряден и лишен эмоций, когда он говорит, — мы оба получили огромную выгоду от этого партнерства. Синдикат заработал кучу денег, работая через его легальный бизнес, а взамен наша сеть обеспечила ему мощный плацдарм в Европе, и в частности в Англии.

— Это здорово, — искренне говорит Сикс, хотя я слышу в ее голосе явное замешательство.

Я не могу винить ее за это, я все еще не понял, в чем тут дело.

Он продолжает.

— Пока мы едины и верны друг другу, у обоих наших бизнесов светлое будущее. Пока мы не предадим друг друга, как это часто бывает в нашем мире.

— Для этого нам нужно укрепить наш союз семейными узами, — говорит Каллум, глядя только на свою дочь. Его слова проникают в душу, и, когда он продолжает, его осеняет понимание. — Как это всегда делалось, — добавляет он, — через брак. В частности, ваш.

— Нет.

Я выпаливаю ответ в наступившей тишине, даже не дав новости дойти до Сикс. Она испуганно поворачивает голову в мою сторону.

— Нет, — повторяю я просто и безапелляционно.

— Погоди, что ты имеешь в виду, папа? — спрашивает Сикс, недоверчиво глядя на меня. — Ты говоришь, что хочешь, чтобы я вышла за него замуж?

Неверие и ужас в ее голосе при мысли о том, что она может выйти за меня замуж, только подстегивают гнев, который проникает в меня и затмевает все мои чувства.

— Я не женюсь на ней. — Я рычу на своего отца, полностью игнорируя ее семью.

Я скорее чувствую, чем вижу, как она вздрагивает от силы моих слов.

— Женишься, — отвечает мой отец и добавляет. — Мы пока сохраним это в секрете и объявим об этом в прессе в новом году. Тогда мы сможем спланировать свадьбу после того, как ты закончишь школу.

Я подхожу к краю дивана и кладу руки на подлокотник.

— Ты, мать твою, не слушаешь, — произношу я сквозь стиснутые зубы. — Нечего объявлять, я не женюсь на ней.

Он слегка поворачивает голову, едва удостоив меня взглядом.

— Ты женишься, если не хочешь, чтобы от тебя отреклись. Либо ты женишься на ней, либо тебя лишат наследства, — заявляет он, его голос звучит почти скучающе. Он пожимает плечами, словно для него это не имеет никакого значения, и, очевидно, так оно и есть. — Я потерял одного сына, что значит потерять еще одного? Вопрос в том, как ты будешь выживать без денег, власти и привилегий?

Я выпрямляюсь, заставляя свое лицо оставаться бесстрастным, чтобы он не получил удовольствия, видя, как я взбешен. Я рассчитываю на эти деньги после окончания школы, чтобы начать все сначала вдали от этих жалких людей, которых я вынуждена называть своей семьей.

— Должен быть кто-то еще. — Я хмыкаю, игнорируя обиженный взгляд Сикс, брошенный в мою сторону. — Кто угодно.

Каллум встает на ноги, разворачивая свое тело во весь рост, и смотрит на меня.

— Ты должен считать себя самым счастливым человеком на свете, женившись на Сикстайн. Многие мужчины убили бы за то, чтобы оказаться на твоем месте.

— Тогда пусть один из них женится на ней, — предлагаю я, хотя мои слова прямо противоположны тому, как отвратительно бурлит мой желудок при этой мысли.

Я не позволю этому случиться. Я потратил годы на то, чтобы отстраниться от нее, попытаться забыть ее, и я ни за что на свете не женюсь на ней только потому, что брат, которого она хотела, больше не доступен.

Я не сомневаюсь, что если бы Астор все еще был здесь, этот союз был бы между ними двумя.

Я просто заменяю его, как делал это всю свою жизнь. Из всего, что изменила его смерть, она не изменила этого.

— Мама, папа, — слышу я неуверенный голос сзади себя. Повернувшись, я вижу, что Сикс обеспокоенно жует губу. — Мы можем пойти домой и поговорить об этом?

— Мы поговорим об этом здесь. — Я говорю, обхватывая рукой ее предплечье, чтобы удержать ее на месте. — Скажи ему, что ты тоже этого не хочешь. — Я приказываю, мой взгляд мечется туда-сюда между ее глазами.

Она никак не реагирует, просто смотрит на меня в ответ с невыразительным выражением лица.

Рука обхватывает мое запястье и сжимает его до тех пор, пока я не чувствую, как все кости в моей руке сгибаются под сильным захватом и грозят сломаться пополам.

Каллум отбрасывает мою руку в сторону, словно это неудобная ворсинка, и делает шаг между нами, пряча Сикс за своим крупным телом.

Моя челюсть сжимается в раздражении.

Насилие ползет по моей коже, как мучительный зуд, от того, что я больше не могу смотреть на нее. Мне чертовски не нравится, что он прячет ее от меня.

Я сжимаю кулаки, сопротивляясь желанию физически убрать его со своего пути.

— Мою дочь ты не тронешь, — говорит он, и в его голосе звучит тонко завуалированное предупреждение. Он смотрит чуть вправо, чтобы обратиться к моему отцу. — Я забираю своих девочек домой. Если он не согласится на этот союз, то сделка отменяется.

— Согласится, — отвечает отец, его взгляд зловеще устремлен на меня.

Я смотрю, как она выходит из кабинета вместе с родителями, сопротивляясь почти первобытному желанию вырвать руку отца с ее плеча.

Когда они уходят, отец поворачивается ко мне, в его голосе звучит ярость.

— Ты женишься на этой девушке.

— Зачем ты это делаешь? Ты и так не мало у меня отнял, а теперь еще и диктуешь, с кем мне трахаться и на ком жениться?

Его ответный смех звучит издевательски.

— Никто не говорит тебе трахать эту девушку. Ее отец могущественнее Бога и хитрее дьявола. Этот союз нужен для семейного бизнеса, для синдиката. Трахай ее, не трахай. Изменяй ей, не изменяй. Встречайся с ней, не встречайся с ней, мне плевать, просто женись на ней. — Он приказывает, но затем меняет тактику. — Подумай о том, что ты получишь. Однажды ты унаследуешь крупнейшую оружейную компанию в мире. Ты сможешь заставлять целые страны подчиняться, едва щелкнув пальцами. Только не говори мне, что ты не хочешь такой власти.

Нет, не хочу, не за то, чтобы провести жизнь, прикованным к той, кто хотела моего брата, а вместо этого согласился — нет, был вынужден согласиться — на меня. Я не сделаю этого.

Но сейчас ему не нужно это знать.

— Ладно. — Я хмыкаю.

— Ты женишься на ней? — спрашивает он, уточняя.

Я скриплю зубами.

— Да.

По крайней мере, я буду делать вид, что женюсь.

Если они планируют поженить нас летом, это даст мне достаточно времени, чтобы выкачивать деньги со счета небольшими суммами, которые не вызовут тревоги у отца. Как только мое финансовое положение будет в порядке, я разорву все отношения.

Моя кровь закипает от ненужного отвлечения, от того, что мне придется публично обручиться с ней, что при любом раскладе люди будут думать, что она моя... Я игнорирую горячий гул в груди при этой мысли.

Десятилетний я мечтал однажды сделать ее своей женой, но восемнадцатилетний я, у которого под рукой есть возможность воплотить эту мечту в реальность, знает, что это была не более чем мальчишеская мечта.

Сейчас она не более чем средство достижения цели.