16





Я допиваю стакан воды и выпиваю еще один, после чего поворачиваюсь к танцплощадке, где все еще танцует Беллами.

Адреналин от танцев в сочетании с алкоголем в моих венах раскрепощает меня, и я чувствую себя чертовски хорошо, цитируя Лиззо.

В «Барокко» играют все лучшие клубные хиты, и мы танцуем уже некоторое время, вместе и порознь, наши мысли и тела полностью отданы танцу.

Но мне нужен момент, чтобы проветрить голову.

Потому что, как бы громко ни звучала музыка и как бы я ни старалась думать о чем-то другом, мои мысли постоянно возвращаются к тому, что сказал мне Рис.

Как банально для такого человека, как он, не верить в любовь.

Или, простите, верить в нее, но не желать быть влюбленным. Никогда.

Не то чтобы это имело для меня какое-то значение. Я просто думаю, что это совершенно нереалистичный подход к жизни, и если он действительно так считал, то ему не следовало так слепо преследовать меня.

Нет.

Дело не во мне. Это не имеет ко мне никакого отношения.

И все же.

Мне хочется кричать от досады. У меня в голове полный бардак, и во всем виноват он. Почему мне кажется, что он лично причинил мне боль, когда у меня уже есть любимый человек?

У меня ничего не получается, каша в голове становится все сложнее, чем больше я об этом думаю.

Алкоголь тоже не помогает.

Все должно быть просто ― он не имеет ко мне никакого отношения.

Вместо этого я понимаю, что, может быть, как бы я ни притворялась, как бы ни пыталась спрятаться за этой защитой, может быть... я действительно что-то чувствую к нему.

Чувствовала что-то к нему.

И то, что это «что-то» никогда не сможет стать чем-то большим, ранило эту часть меня.

Я хотела бы убить ее совсем. Я бы хотела, чтобы известие о том, что у него никогда не будет чувств ко мне, потушило мои собственные, как выливание всего Ниагарского водопада на костер, но этого не произошло.

Костер уменьшился. Он глубже в лесу, и его труднее найти.

Но он все равно безжалостно ревет.

Не помогает и то, что мы с Картером так и не поговорили после нашей полуссоры. Он звонил, но я не отвечала.

И не перезвонила.

Честно говоря, я не знаю, что я делаю. Сейчас у нас с Картером все хорошо, но я бы хотела, чтобы мы вернулись к тому, что было раньше.

До того, как он изменил.

Может быть, я не простила его по-настоящему, может быть, в этом проблема. Я не уверена.

Просто мне кажется, что мы находимся в каком-то чистилище, и я не знаю, как из него выбраться.

Я даже не знаю, хочу ли я, чтобы мы выбрались.

Он сломал часть меня, когда переспал не со мной, а с кем-то другим. До меня.

Когда мы начали встречаться, я не была готова к сексу с ним. Я видела, какие ужасные отношения, основанные на сексе, были у моей мамы, и я была осторожна и боялась повторить тот же цикл.

Поэтому мы ждали, и он был так терпелив. Внимательный и уверенный, он не давил на меня. По крайней мере, вначале.

Мы занимались другими вещами, росли вместе как пара, и я думала, что мы счастливы. Я была готова и планировала особенную ночь для нас, когда он сказал мне, что изменил.

Это был рекордный момент в наших отношениях, и через два месяца я уехала в Швейцарию.

К сожалению, до моего отъезда мы не нашли времени, чтобы вернуть отношения на правильный путь.

Поэтому сейчас мы находимся в промежуточном состоянии, расстояние не позволяет сделать шаг в ту или иную сторону.

Глубоко вздохнув, я оглядываюсь на место, где находится Беллами. Мои глаза расширяются, когда я вижу, с кем она разговаривает.

Роуг.

Его руки обхватывают ее, и даже со своего места я могу сказать, что ревность накатывает на него волнами.

Он пришел за ней.

Я знала, что он придет или хотя бы даст о себе знать, когда увидит историю, которую я опубликовала.

Она скучала по нему, и ему нужен был пинок под зад, чтобы вспомнить, что дома по нему сохнет настоящая королева.

Я рада за Беллами и лишь немного завидую тому, что он разыскал ее. Что ни говори об их отношениях, но это довольно романтичный жест.

― Привет, любимая.

В клубе очень шумно, и он говорит не особенно громко, но каким-то образом его слова долетают до меня и впиваются в каждую пору моей обнаженной кожи.

Мои глаза медленно закрываются, по позвоночнику пробегает дрожь.

Это осознание того, что он внезапно, неожиданно оказался здесь.

Опасения по поводу того, что я увижу, когда обернусь.

Адреналин при мысли о том, что сейчас произойдет словесный спарринг.

Я поворачиваюсь, и мой взгляд вознаграждается подарком: передо мной стоит Рис, одетый в дорогой темно-синий костюм. Он сшит с точностью до сантиметра на его крупном теле, в паре с черными туфлями и белым карманным платком.

Что еще более важно и разрушительно, он совпадает с цветом его глаз.

Нет, сочетается ― слишком скучный способ описать это. Он отражает их, заставляя сиять темным намерением, которое я в них вижу.

Похоть, которая горит ярким и убийственным огнем, когда он рассматривает мои туфли на шпильках.

Мои дымчатые глаза.

Мое маленькое черное платье.

― Макли.

У него отвисает челюсть.

― Сильвер. ― Он кивает.

― Ты пришел с Роугом? ― спрашиваю я.

Улыбка приподнимает уголок его губ.

― Пришел. Я уговорил его прийти сюда, показав ему твою историю.

― Значит, она выполнила свою задачу. ― Я отвечаю ему улыбкой.

Его улыбка превращается в ухмылку.

― Ты злая.

― Злой только тот, кто показал ему эту историю.

― Туше. ― На этот раз он говорит с глубоким смехом.

Его глаза блуждают по моему телу, и возбуждение в них доказывает, что ему нравится то, что он видит. Он глубоко, резко вдыхает, и его ноздри раздуваются, когда он оценивающе смотрит на меня.

Парень продолжает, и мне становится не по себе под его взглядом. Он как будто придирается не только к тому, что на мне надето, как будто надеется докопаться до сути и посмотреть, что он сможет найти.

― Я знаю, зачем пришел Роуг, ― говорю я ему, прочищая горло. ― Но зачем пришел ты?

― Я пришел ради тебя.

Мои ноги дрожат, а киска пульсирует от этих слов. Как он так непринужденно отражает мои мысли о появлении Роуга, как часть меня хотела такого же внимания для себя.

Но теперь, когда оно у меня есть, я не уверена. Не знаю, что с ним делать, не знаю, хочу ли я его.

Мой голос слегка дрожит, когда я говорю.

― Что ты имеешь в виду?

Он делает шаг ко мне, и я не могу удержаться, чтобы не сделать шаг назад.

Рис продолжает наступать и кружит вокруг меня, не торопясь и беззастенчиво разглядывая меня своим пронизывающим взглядом.

― Я не он. ― Заявляет он, стиснув челюсть.

― Кто?

― Твой будущий бывший. Он оставил тебя без защиты, не претендуя на тебя. У меня такой проблемы нет. ― Он огрызается: ― Я убью любого, кто к тебе прикоснется. Подумай об этом, когда в следующий раз решишь пойти танцевать в бар.

У меня перехватывает дыхание. Слова выходят хриплыми, когда я говорю.

― Он мне доверяет. ― Я говорю, не обращая внимания на толчок в животе, который говорит, что, возможно, мой парень не должен доверять.

Потому что, не осознавая этого, я позволила кому-то другому вскружить мне голову.

Не до конца, но, как бы больно мне ни было это признавать, я больше не замкнута на себе и не смотрю только на будущее с Картером.

Есть небольшое колебание.

И дело не в Рисе. Или, по крайней мере, не совсем в нем. Впервые я начинаю по-настоящему сомневаться в своих отношениях.

― Он не должен им доверять. ― Он отвечает хрипловато, его голос хриплый. ― Не тогда, когда ты выглядишь настолько потрясающе, что у меня перехватывает дыхание. ― Его рука легко ложится на мое бедро и проводит по пояснице, продолжая кружить вокруг меня. Его пальцы касаются верхнего изгиба моей задницы. ― Не тогда, когда твои ноги выставлены вот так, умоляя раздвинуть их и полакомиться твоей киской. ― Его рука незаметно тянется к моему правому запястью. ― Он дурак, что оставил тебя одну и просто надеялся, что никто тебя не украдет. ― Он хищно улыбается, глядя на меня. ― Потому что я не остановлюсь, пока ты не будешь принадлежать мне.

― Остановись. ― Я прошу: ― Пожалуйста.

― Почему? Тебе неприятно знать, на что я готов пойти, чтобы обладать тобой?

― Чтобы временно обладать мной. ― Я поправляю его, и мне хочется взять эти слова обратно, как только я их произнесла.

Они слишком многое раскрывают.

― И в этом проблема? ― Он говорит так близко, что я чувствую его дыхание на своих волосах. ― Можешь ли ты честно сказать мне, что ты ищешь других отношений? Чтобы влюбиться в кого-то другого?

Когда я молчу, он продолжает.

― Нет. Ты хочешь, чтобы тебя трахнули. ― Он говорит, шепча мне на ухо. ― Чтобы тебя трахнул я, то есть.

― Ты опять ведешь себя неуместно.

― Разве? ― спрашивает он, поднимая руку, которая держит мое запястье, между нами. ― Потому что последние две минуты я держу большой палец на твоем пульсе, и твое сердцебиение подскакивает каждый раз, когда я говорю о том, чтобы трахнуть тебя. Твое тело хочет меня, даже когда твой мозг отрицает это.

Я насмехаюсь.

― Я предлагаю не обращать внимания на мозг и просто позволить нашим телам бороться друг с другом. Предпочтительно голыми и со мной сверху, но я приму это в любом виде. ― Он говорит с хитрой ухмылкой.

― Нет. ― Я поражаюсь тому, как твердо прозвучали мои слова. Я боялась, что мой голос дрогнет и откроется то, что я не готова открыть.

Он смотрит на меня томно, его глаза говорят обо всем и ни о чем одновременно. Несколько тактов мы стоим, не двигаясь, позволяя музыке вокруг нас унять неловкость, которую могло бы вызвать молчание. Он смотрит в мои глаза, словно думает, что в них он может найти ответ для меня.

Как убедить меня, как соблазнить меня, как расшифровать меня.

Я не могу больше выносить молчание.

― Потанцуй со мной.

― Нет.

Я нахмурилась.

― Потому что я не делаю то, что ты хочешь?

― Потому что если я прикоснусь к тебе прямо сейчас, Тайер, в этом платье, в этом клубе и под эту песню, ― говорит он, жадно облизывая губы, и это движение посылает укол прямо в мой клитор. ― Я не смогу остановиться. Я съем тебя на этой барной стойке, а потом переверну тебя на диван и буду трахать, пока ты не выкрикнешь мое имя. ― Он делает шаг ко мне, хватаясь за шею и используя ее, чтобы поднять мое лицо к себе. ― Мое имя. Мое настоящее имя. И ты будешь делать это так громко и так настойчиво, что люди подумают, что ты открыла новое божество.