1

— Беллами, проснись.

Я резко просыпаюсь и тут же стону. Моя шея болит так, будто пьяная группа ирландских чечеточников провела на ней всю ночь. Массируя затылок одной рукой и стирая сон с глаз другой, я поворачиваюсь к тому, кто меня разбудил.

— Нам нужно поработать над твоим поведением в постели, Тайер. Так не пойдет. — Я снова стону. — Почему у меня так сильно болит шея?

— Наверное, потому что последние шесть часов она у тебя была согнута под углом в двадцать градусов. Как только убрали подносы с едой, твоя голова упала мне на плечо и осталась там. Должна сказать, что ты очень милая, когда спишь. Я думаю, это из-за слюней. — Она говорит дразняще.

— Заткнись, я не пускаю слюни.

— У меня могут быть или не быть фотографические доказательства. Продолжай говорить мне, как плохо я веду себя в постели, и я достану свой телефон и покажу тебе.

— Ладно, ладно. Ты выиграла.

— Gracias. — Благадарю. — Счастливо пропевает она, гордясь собой.

— Извини, я проспала весь полет. Что-нибудь случилось, пока я спала?

— Кроме того, что я безобразно плакала во время просмотра «Если я останусь», ты ничего особо не пропустила. Я думала, что в таком долгом полете будет больше событий.

Это наш первый совместный полет и наша первая заграничная поездка. Мне немного обидно, что я все проспала и не насладилась неспешным путешествием вместе с ней. Что вернуло меня к мыслям...

— Зачем ты вообще меня разбудила?

Прежде чем она успевает ответить, раздается голос из дикторской системы.

— Дамы и господа, мы приземлимся в международном аэропорту Женевы через 30 минут. Пожалуйста, уберите свои столики с подносами, убедитесь, что ваши кресла находятся в вертикальном положении и...

Я пропускаю остаток объявления, так как поднимаю ставень на окне и впервые вижу Швейцарию.

Под нами простирается земля, смесь городских строений, пышных полей и красивого озера. Вдали из-под облаков вырисовываются покрытые снегом горы.

Волнение подкатывает к моему горлу, и из моего рта вырывается небольшой звук радости, когда я поворачиваюсь назад к Тайер.

— Мы сделали это.

— Мы сделали это, — подтверждает она, беря меня за руку и крепко сжимая ее.

— Это кажется сюрреалистичным.

— Я думаю, так будет казаться еще какое-то время.

— Боже, я надеюсь на это. — Я говорю с возбужденным визгом, когда мы обе поворачиваемся к окну и любуемся видом, пока самолет готовится к посадке.

Наблюдая за тем, как самолет приближается к посадке в Женеве, я не могу не вспоминать о пути, который привел нас обеих сюда.

Нам с Тайер никогда не суждено было покинуть Соединенные Штаты. Обе мы были детьми из бедного Чикаго, и ни одна из нас до сегодняшнего дня не ступала ногой за пределы страны, не говоря уже о переезде через полмира в выпускной класс средней школы.

Предыдущие поездки для меня включали автобусную поездку с классом в Спрингфилд, столицу штата Иллинойс, и выходные во Флориде на восемнадцатый день рождения моего двоюродного брата. А в остальном, каникулы проходили в Чикаго, где я работала и ходила на пляж.

А теперь мы собираемся на год переехать в Обон, Швейцарию. Я ущипнула себя достаточное количество раз, чтобы понять, что это реально, как бы ни было трудно в это поверить даже сейчас, когда я собираюсь приземлиться в Женеве.

В Обоне находится Академия Королевской Короны, частная британская школа-интернат для детей богатых и знаменитых слоев общества. Эта школа является эксклюзивной в высшей степени: чтобы поступить в нее, необходимо обладать определенным состоянием и способностями к учебе. Далее следует строгий процесс подачи документов, который включает в себя эссе, видеофрагмент и личное собеседование с членом совета директоров.

На сайте с гордостью представлен впечатляющий список выпускников - от модельеров и кинозвезд до послов и глав государств.

Мы с Тайер не подходим под определение «богатые и знаменитые» — «без гроша в кармане и еле сводим концы с концами» больше в нашем стиле — но в прошлом году АКК начала программу стипендий, финансируемую самыми влиятельными семьями, поддерживающими школу. В первый год программа предлагала две стипендии: одну за академические способности, а другую — за спортивные достижения. Цель программы заключалась в том, чтобы после подтверждения успешности стипендии увеличить число ее получателей.

Поскольку кампус находится в Швейцарии и в нем учатся преимущественно европейские студенты, грант предоставлялся только американцам, что повысило наши шансы.

Был теплый майский день, когда мы впервые услышали о стипендии. Мы с Тайер прохлаждались у меня дома, перед нами был поставленный на паузу эпизод сериала Netflix о настоящем преступлении, и мы обсуждали, кто, по нашему мнению, окажется убийцей.

— Я думаю, это сделал брат. У него глаза дергаются.

— Если дергающиеся глаза — это признак убийцы, то в следующем году нам следует пропустить занятия по химии. Мистер Фридман постоянно держит один глаз на полмачты. Мне все время кажется, что он подмигивает мне, когда я сталкиваюсь с ним в коридоре.

— Да, но я думаю, это потому, что он весь день сидит в лаборатории и нюхает химикаты.

Я размышлял над ее словами, когда ее брат Нолан влетел в комнату с брошюрой в руке.

— Ребята, вы это видели? — Спросил он, бросив брошюру на журнальный столик.

— Нет, а что это? — Я подняла брошюру, на первой странице над изображением разросшегося кампуса выделялись слова «Академия Королевской Короны».

— Они раздавали их в LP. Очевидно, в какой-то модной школе в Швейцарии есть несколько свободных мест для стипендий, и они ищут студентов для поступления.

«LP» — это наша средняя школа, Lakeshore Public. Районная школа с населением более трех тысяч учеников, в LP были металлоискатели, желтые, обветшалые стены и то, что я могу описать только как ванные комнаты в тюремном стиле.

Не было ничего ненормального в том, чтобы просмотреть несколько разных кабинок, прежде чем найти ту, которая запиралась.

Или вообще с дверью.

Я бросила брошюру Тайер, которая поймала ее левой рукой, быстро просмотрела обложку и развернула ее.

— Почему ты спрашиваешь нас? — Спросила я Нолана. — Мы поступающие старшеклассники, у нас остался всего один год. Стипендии обычно выдаются первокурсникам.

— У дамы, которая мне его вручила — у нее, кстати, был очень крутой акцент, поэтому я и остановился изначально, — я закатила глаза на Нолана. Он типичный семнадцатилетний парень и будет флиртовать со всем, у кого есть пульс. — В любом случае, все занятия проходят на английском языке, и, очевидно, практически все в Швейцарии говорят на нем, что очень удобно, потому что это международная школа. Она сказала, что культурный шок будет минимальным и что любой может подать заявку. И что, поскольку программа новая, они особенно открыты для второкурсников и младших курсов, студентов, которые проведут там максимум пару лет.

— Би, ты видела это? В списке мест проживания написано, что есть апартаменты. Мы могли бы жить вместе! Почувствуем вкус жизни в колледже. — Она продолжала листать страницы. — Боже, здесь также перечислены три бассейна олимпийского размера, сауна/хаммам, джакузи, теннисные корты и футбольное поле. Что это за место?

— Там, где нам не место. — Таков был мой отрывистый ответ.

Она подняла голову и посмотрела на меня.

— Кто сказал?

— Наша налоговая категория. — Сухо сказала я.

Она укоризненно посмотрела на меня.

— Это один из вариантов развития событий. Или мы можем рассматривать это как возможность привлечь кучу богатых людей к финансированию удивительного года за границей.

Именно за такие мысли я люблю и восхищаюсь Тайер. В нашей дружбе и в жизни Тайер — дерзкая. Смелая. У нее большие мечты и еще более большие стремления, и она подпитывает себя мыслями «что возможно?»

Хотя мои амбиции совпадают с ее, мои основываются на реализме. Так и должно быть. Я не могу позволить себе сбиться с курса и отвлечься от своих целей. Цели, которые я ставлю перед собой, разумны и достижимы, а не являются далеко идущими мечтами вроде переезда в Швейцарию.

Я закончу школу как выпускница своего класса и поступлю в Калифорнийский университет. Я буду изучать бухгалтерский учет, закончу университет с отличием и получу работу, которая будет достаточно хорошо оплачиваться, чтобы я могла купить небольшой дом для своей мамы.

Это моя мечта.

Все остальное нереально для девочки из неблагополучного района Чикаго.

Реальность такова, что в этом мире вперед тебя ведут связи. Конечно, ваши навыки и упорство могут помочь вам постепенно продвинуться вперед, но именно ваши связи продвигают вас вперед и открывают новые возможности.

А у нас их нет.

Нам придется бороться до последнего, чтобы вырваться из нищеты и попасть в средний класс.

Наши развлечения после обеда — это холодный Miller Lite и серия Смертельных подозреваемых, а не потягивание эспрессо на террасе в Швейцарии.

Я не хочу, чтобы Тайер надеялась, что мы сможем изменить свою жизнь таким образом, только для того, чтобы мы обе были горько разочарованы, когда нас обойдут стороной. Я должна все время видеть действительность такой, какая она есть, сосредоточившись на реальных целях.

Поэтому я не позволяю себе даже думать об этом. Потому что по опыту знаю, что надежда — горькая мадам.

— Я опаздываю на работу.

Для меня «работа» — это обслуживание людей и протирание столов в местном кафе за пять процентов чаевых, если повезет.

Тайер ничего не говорит, когда я выхожу из дома, просто смотрит мне вслед с озорным блеском в глазах.

Оглядываясь назад, я должна была догадаться, что она что-то задумала. Так она смотрит, когда придумывает коварный план, в который мы обе будем втянуты.

Прошло несколько месяцев, и я забыла о нашем разговоре и АКК. Или, по крайней мере, я сказала себе, что забыла, но жизнь все равно шла своим чередом. Пока однажды по почте мне не пришел толстый конверт. Тайер была у меня дома — обычное явление для нее, поскольку она пыталась избежать нового бойфренда своей матери — и ее глаза расширились, когда она увидела, что я держу в руке.