22

Его бедра дрожат под моими предплечьями, пока я продолжаю дразнить его языком, но избегаю всасывать его в свой влажный рот.

Соси так, как будто ты правда имеешь это ввиду.

Эти слова словно подливают бензин в уже разгоревшийся огонь, разжигая во мне пламя желания. Мне нравится контролировать его таким образом, иметь возможность доставлять удовольствие по своему усмотрению.

Сохраняя зрительный контакт с ним, я позволяю своему рту сомкнуться вокруг его головки, мои щеки впадают, когда мои губы всасывают его по всей длине, пока он не упирается в заднюю стенку моего горла.

Черт. Мой рот широко растянулся вокруг него, и я не могу дышать. Я замираю на мгновение, мысленно упражняясь, чтобы не запаниковать от тесного прикосновения. Я плавно двигаю языком вперед-назад, облизывая его по всей ширине, пока он находится у меня во рту.

Я присасываюсь ртом к его основанию и расплющиваю язык, прежде чем начать оттягивать его назад. Шум всасывания, когда я отступаю, пока мое горло освобождает его член, — единственный звук в комнате, пока его головка не выходит из моего рта с хлопаньем.

Пока он не стонет и не вводит свой член обратно в мой открытый рот.

— Вот так, детка. Вот так.

Вот опять. Ласковое имя, которым он называет меня, когда мы находимся в самой интимной обстановке.

Не влюбляйся в меня, Беллами.

Я не могу упрекнуть его в недостатке общения, как бы больно ни прозвучали эти слова. Не то чтобы я влюбилась в него, но я определенно... начала привыкать к тому, что мы проводим время вместе.

Я выкинула эти мысли из головы, сосредоточившись на том, чтобы дать ему лучший минет, который он когда-либо получал.

Я продолжаю сосать и облизывать его, действуя исключительно под влиянием импульса. Я никогда не делала этого раньше. Я знаю только, что не должна использовать зубы. Вместо этого я использую пальцы, моя рука сжимает и накачивает его член в сочетании с тем, как мой рот принимает его.

Я думаю, что у меня все хорошо, что ему это нравится. Что я не выгляжу полным новичком. Если по его стонам и мычанию можно судить о том, что я не совсем неудачница.

— Ты так хорошо сосешь.

Я обхватываю его яйца и массирую их рукой, стараясь делать это нежно. Другой рукой я несколько раз провожу по его члену вверх-вниз, прежде чем мой рот возвращается вниз по его стволу, чтобы взять его глубоко в горло.

Внезапно он резко вскидывает бедра и с силой вгоняет свой член мне в горло. Я задыхаюсь и захлебываюсь, пытаясь отдышаться.

Подняв на него глаза, я вижу, как на его лице расплывается злобная довольная улыбка.

— Мне нравится смотреть, как ты задыхаешься от моего члена.

Запустив пальцы в мои волосы, он нащупывает прядь возле головы и оттягивает назад. С моих губ срывается слабый крик, и я откидываю голову назад.

— Со сколькими еще мужчинами ты так делала? — гневно требует он. — Скольких еще я должен вытрахать из твоего горла?

В одну секунду он говорит мне, чтобы я не влюблялась в него, что все, что мы делаем, — это трах, а в другую он ведет себя как ревнивый и собственнический любовник. От этих смешанных сигналов у меня голова идет кругом. Я не знаю точно, какая травма превратила его в эту версию себя, но я не знаю, смогу ли я справиться с тем трахом, который мне предстоит пережить.

В данный момент у меня нет больше сил бороться.

— Ни одного. — Пробормотала я.

— Что?

— Я сказала, ни одного. Я никогда не делала этого раньше.

Он пристально смотрит мне в глаза, прежде чем прижать свой рот к моему в агрессивном поцелуе. Он пробует себя на моих губах, и это извращение, и мне это чертовски нравится.

Я обхватываю его за шею, и он, воспользовавшись давлением, хватает меня за задницу и притягивает к себе на колени. Я сижу на его голом члене и чувствую, как он пульсирует в моем центре.

Роуг хватает мои трусики и разрывает их по шву, совпадающему с его членом. Сдвинув трусики в сторону, он проводит пальцами по моей киске, пока не находит мой вход. Он вводит в меня сначала один палец, затем второй, и я упираюсь в его руку.

Я стону от трения его пальцев и материала его джинсов о мою киску. Его глаза опускаются за мое плечо, и я вижу, как он смотрит на открытую дверь позади нас. Опасность быть пойманной возбуждает меня, но у него другие мысли.

— Дай мне секунду. Я не хочу убивать своих лучших друзей за то, что они зашли к нам, пока твоя прекрасная киска выставлена на всеобщее обозрение.

Он продолжает вводить в меня свои пальцы, одновременно разговаривая с Siri.

— Напиши Рису и Фениксу, чтобы они не приходили в игровую комнату, если не хотят лишиться жизни. — Диктует он. — Отправить.

Это сюрреалистичное прерывание, но мне нравится, что он не хочет, чтобы кто-то видел меня такой, кроме него. Глупо, но я хочу, чтобы он обладал мной, даже когда его рот говорит мне, что это не может зайти дальше того, что мы делаем.

Он бросает телефон на диван рядом со мной и обхватывает рукой мое горло. Я напрягаюсь в его руках, ожидая, что он сделает дальше.

— Я не знаю, что такого в том, чтобы хватать тебя за горло. — Он говорит, проводя большим пальцем по моей шее вверх и вниз. — Но каждый раз, когда я обхватываю рукой твою изящную шейку, из тебя уходит вся борьба. Ты превращаешься в маленькую милую покорную девочку.

Он сжимает мою шею еще раз. Таким образом он напоминает мне, кто здесь хозяин.

— Как только я прикасаюсь к тебе, твои глаза становятся широкими и невинными, рот приоткрывается, дыхание замедляется. Я мог бы сделать с тобой все, что захочу, и ты бы мне позволила.

Он не ошибается. Какая-то больная часть меня любит, когда он овладевает мной и заставляет делать то, что он хочет. Отсутствие контроля так чуждо мне, но, как ни странно, это облегчение — иметь возможность отпустить его в этой области моей жизни.

— Я хочу, чтобы ты оседлала меня. — Он шепчет, прижимаясь к моей коже, его лицо зарывается в мою шею.

Его слова заставляют меня сжимать его пальцы в предвкушении. Он резко шипит мне в горло, прежде чем вытащить их. Я слышу, как хрустит обертка, и с чем-то сродни благоговению наблюдаю, как он берет презерватив и надевает его на свой твердый член.

Взяв меня за бедра, он расположил меня над собой. Положив руку ему на плечо, я медленно опускаюсь на него, наслаждаясь тем, как растягивается мое тело, чтобы прижаться к нему. Мое тело болит от того, как грубо он брал меня прошлой ночью, но это жжение мучительно приятно.

Роуг смотрит на то место, где соединились наши тела, его глаза заворожены тем, что он видит, пока я принимаю его всего. В таком положении он так глубоко во мне, что я не знаю, как мне удастся его вытащить. Я испускаю дрожащий вздох, сидя на нем, мои стенки растягиваются по всей его длине.

Он обхватывает меня за шею, его голос становится хриплым, когда он приказывает мне.

— Можешь объездить меня.

Медленно, используя его плечи как опору, я поднимаю бедра, пока только кончик не оказывается внутри меня, а затем опускаюсь обратно в более быстром темпе. Вымученный стон срывается с губ Роуга, когда я повторяю это движение несколько раз, устанавливая устойчивый темп.

Его голова откинута на спинку дивана, горло обнажено, адамово яблоко покачивается при глотании. Его глаза закрыты, но на лице отчетливо виден восторг. Я слежу за каждым его выражением, за каждой мимикой, увеличивая темп, и теперь уже по-настоящему оседлала его.

Его глаза медленно открываются, и они с жадным вожделением смотрят на меня, прерывая мое дыхание. Я непроизвольно сжимаюсь, мои мышцы обхватывают его член.

Сквозь зубы раздается резкое шипение.

— Не делай этого, мать твою.

— Это? — спрашиваю я, снова сжимаясь вокруг него.

Не давая нам соединиться, он переворачивает нас так, что я оказываюсь на спине на диване, а он властно нависает надо мной.

— Если ты хочешь поиграть, мы можем поиграть. Только не говори, что я тебя не предупреждал. — Он мрачно угрожает.

Одной рукой он сжимает мои руки над головой за запястья, а другой расставляет мои ноги. Одна — над локтем его согнутой руки, другая — на плече. Растяжение почти болезненно, укол боли восхитителен. Он с силой вонзается в меня, снова и снова.

— Я вытрахаю из тебя непослушание.

Мы издаем непристойные звуки. Кожа шлепается о кожу, стоны эхом разносятся по комнате, а звук моей влаги, когда он вколачивается в меня, становится прямо-таки порнографическим.

— О Боже, о Боже. — Напеваю я.

— Не Бог, а я.

— Да, Роуг. — Я прерывисто стону, не в силах связно мыслить. Он входит в меня с такой бешеной скоростью, что я боюсь, как бы он не сломал меня. Я пытаюсь удержаться, но чувствую, как меня захлестывает волна оргазма. Каждый мускул в моем теле напрягается, мои стенки спазмируются вокруг Роуга, высасывая каждую каплю спермы из его члена.

Роуг кончает с грубым содроганием и падает на пол рядом с диваном, полностью обессиленный.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, возвышаясь над ним.

Он грубо хмыкает.

— Кажется, ты сломала мой член.

— Заткнись, — говорю я со смехом.

— Клянусь тебе. — Он отвечает, его тон — смесь дразнящего и соблазнительно-гравийного, даже сейчас. Он встает, выбрасывая использованный презерватив в стоящую рядом мусорную корзину.

— Твоя киска смертельно опасна для моего члена. Иметь такую тугую киску должно быть незаконно.

Я краснею до корней волос от его слов. Он такой грубый, когда говорит обо мне.

Так почему же моя кожа нагревается от того, как он сейчас смотрит на меня, в его взгляде ясно читается заинтересованность, когда он рассматривает меня все еще обнаженной на диване?

Самосознание захлестывает меня, и я хватаю свою одежду, пытаясь надеть ее, пока я беспокойно бормочу.

— Ты должен прекратить рвать мою одежду. — Говорю я, поднимая порванные леггинсы. — Ты же знаешь, что я здесь на стипендии? У меня нет бесконечного запаса новых нарядов, как у других твоих подружек. — Я добавляю последнюю часть небрежно. Она вырывается раньше, чем я успеваю ее остановить, и я не могу взять ее обратно.