Глава 8

Эйвери

Уокер сдержал свое слово, генератор волшебным образом оказался на нашем крыльце уже на следующий день. Единственная записка, которую я нашла – инструкция по безопасному приминению.

По-видимому, несколько человек уже погибли из-за того, что выхлопные газы проникли в их дома и вызвали у людей медленное удушье.

Генератор работал на топливе, так что там было еще пять канистр с бензином, выстроенных в ряд, как аккуратные маленькие солдатики.

Я не планировала включать генератор постоянно, в основном в самую жаркую часть дня, потому что никто не мог сказать, как долго будет отсутствовать электричество.

Из сообщений, которые услышала по полицейскому сканеру и обрывочных подключений, которые улавила на своем телефоне, я поняла, что линии электропередач были отключены от Мехико-Бич до Таллахасси.

Потребуются месяцы ремонта и тысячи линейных рабочих со всей страны, чтобы устранить катастрофический ущерб.

Ты знаешь, что твоя жизнь пошла прахом, когда с последствиями урагана справиться легче, чем с крушением личной жизни.

***

В последующие долгие дни я тратила большую часть своего времени на то, чтобы привести передний двор в хоть какое-то подобие порядка.

От соседей узнала, что в определенные дни недели будут проводиться мероприятия по сбору мусора, который сообщество должно складировать на обочине дороги.

Так что в то время, пока не заботилась о бабушке Рози или не присматривала за малышкой, я таскала ветки и бревна к куче возле дороги, которая все росла и росла.

Я взяла у Тома запасную бензопилу и после краткого урока приступила к работе, срубая несколько более послушных сваленных веток.

Было несколько «монстров», с которыми я не знала, что делать. Скорей всего, нужно будет кому-то заплатить, чтобы все убрали, но пока это можно было отложить на потом.

Это был большой труд, но благодаря ему мои мозги не были забиты мыслями об Уокере. Это давало заняться хоть чем-то, пока все дороги перекрыты.

В нашем городе даже ввели комендантский час, чтобы отпугивать мародеров.

Кто-то пытался открыть нашу входную дверь через несколько дней после шторма, но автоматические прожекторы на крыльце отпугнули незнакомцев. Это единственный раз, когда я пожалела, что у меня в доме нет оружия, но, к счастью, мне не пришлось прибегать к этому.

В общем, все могло быть намного хуже.

Единственным деревом, которое упало на дом, была молодая магнолия, и оно не причинило никакого структурного ущерба. Мне удалось срубить его по большей части.

Его основание все еще торчало перед домом, но лучше уж там, чем у нас на крыше. Остатки других веток были снесены ветром на наш задний двор. Больше всего было повреждено окно, да и парочка профилированных листов были сорваны ветром.

Честно говоря, нам еще повезло.

Очень-очень сильно повезло.

Потому что я видела фотографии домов в нашем районе, который были полностью стерты с лица земли. Целиком сорванные крыши домов. Деревья, что протыкали жилые комнаты и машины. И это уже не говоря о домах на побережье, где ураган вызвал еще и оползни.

Вся территория Мехико-Бич... не было слов, чтобы описать то опустошение.

Мы с семьей провели не одно лето, плавая на пляжах Мехико и Панама-Сити. Для многих жителей Флориды в Панхендле они так же укоренились в крови, как противостояние в выборе стороны берега во Флориде.

Видя фотографии целых кварталов домов, просто стертых с лица земли... невозможно было объяснить, какую дыру это оставляло внутри. Я не могла представить, что чувствовали люди, которые там живут… жили там.

Тяжело также было видеть кадры из моего собственного города. Целые леса стерты с лица земли.

Целые ландшафты изуродованы на обозримое будущее.

Мир, в котором я выросла, изменился навсегда. Моя дочь никогда не узнает Флориду, в которой росла я, и в принятии этого есть какая-то щемящая мрачность.

***

Примерно через две недели после шторма, когда я уже была уверена, что Уокер полностью списал меня со счетов, я проснулась от звука работающей неподалеку бензопилы.

Сейчас это была не редкость – хор бензопил уже почти успокаивал – но этот звук раздавался прямо за моей дверью. Это разбудило и малышку, поэтому я успокоила ее и развлекла несколькими игрушками, прикрепленными к попрыгунчику.

В эти дни она больше бодрствовала, поэтому я старалась немного утомить дочь, прежде чем снова уложить спать.

Пока она отвлекалась, я позаботилась о бабушке Рози, покормила ее и проследила за тем, чтобы она приняла все свои лекарства.

Когда с этим было покончено, я наконец-то смогла пойти исследовать источник звука, который теперь переместился на задний двор. Неохотно открыв дверь, я обнаружила потного Уокера без рубашки, который обрезал поваленные деревья, пересекающие участок.

Ошеломленная, немного растерянная и очень возбужденная, я могла лишь наблюдать за его работой.

Мощные мышцы, покрывающие его спину, сгибались и сокращались при каждом движении.

Блеск пота подчеркивал каждый изгиб и выпуклость.

Он сделал паузу, чтобы попить из бутылки с водой, а остатки разбрызгивал по своему телу, что делало его похожим на настоящую рекламу «Чиппендейлза». (примеч.: Chippendales — гастролирующая танцевальная труппа, наиболее известная своими мужскими стриптиз-выступлениями).

При виде воды я поняла, что у меня пересохло в горле, и если бы не это, у меня бы потекли слюнки.

Повернувшись, он увидел, что я стою на заднем крыльце и любуюсь им.

Звук бензопилы оборвался, оставляя после себя оглушительную тишину. Сглатываю страх и утихомириваю бушующие гормоны, которые взревели, как только я увидела его.

— Что ты делаешь? — спросила я нейтральным тоном, повышая голос, чтобы перекрыть расстояние.

Он поднял бензопилу, указывая на дерево.

— Спиливаю это дерево для тебя.

Я подняла бровь.

— Я вижу. Думаю, более уместным был бы вопрос, зачем ты его спиливаешь?

— Потому что у меня было время и возможность. Ты жалуешься на это? — его рот жестко искривился, чего я раньше не замечала.

Значит, он еще не простил меня. Не то чтобы я думала, что простит. Уокер имел право быть огорченным, злым, разочарованным, а может, и всем вышеперечисленным.

— Нет, мне просто интересно, почему. Ты не обязан делать это для нас.

— Что «это»?

Я махнуларукой в сторону нашего окружения.

— Ты не обязан покупать нам генератор и бензин или убирать у меня на заднем дворе. За эти вещи ты не отвечаешь.

— Ты словно думаешь, что я не несу ответственность за ребенка.

— Это не честно.

— Думаю, в данных обстоятельствах я буду решать, что справедливо, — мужчина опер бензопилу на пень и стал приближаться ко мне. — У меня было много времени подумать за последние несколько недель, и я понял, что больше всего меня взбесило то, что ты приняла за меня решение об одной из самых важных вещей, которые могут произойти в жизни человека. Это было несправедливо. Ты не имела права делать такой выбор за кого-то другого.

Я не знала, гормоны ли это, жар или жало праведного осуждения в его глазах, но я ощутила, что мой собственный темперамент стал полыхать.

— Это и значит быть родителем. Думаешь, я не мучилась из-за того, что не приложила больше усилий, чтобы найти тебя и рассказать? Это все, о чем я думала с тех пор, как узнала, что беременна. Но это было не обо мне и не о тебе. Я должна была сделать то, что, по моему мнению, было лучше для нашей дочери. Я пережила потерю родителя. И не хотела для нее такой же участи.

Его глаза вспыхнули.

— И почему ты думаешь, что она должна была потерять меня?

— Посмотри на свою работу! Ты бросаешься в огонь, чтобы заработать на жизнь, Уокер. Тебя почти все время нет дома, и может настать день, когда ты не вернешься. Что это за жизнь для ребенка? Ты бы хотел этого для нее? — когда он не ответил, я продолжила. — Именно эта нерешительность мешала мне стараться сильнее. И еще, мы не знали друг друга! Мы провели вместе всего одну ночь. Откуда мне было знать, как правильно поступить? Я совершила ошибку. Я человек и обещаю, что буду делать их еще больше. Став родителем, ты наверняка научишься этому. — Стараясь сохранять спокойствие, я стала говорить дальше. — Но я хочу все исправить. Хочу, чтобы ты познакомился с ней. Хочу понять, каким ты видешь свое место в жизни дочери. Что бы это ни было, мы разберемся со всем, и обещаю, пока ты есть в нашей жизни, я больше никогда ничего от тебя не скрою.

— Ты закончила? — когда он спросил это, я едва сдержала желание проткнуть его бензопилой.

Вместо этого я махнула рукой, призывая высказаться ему, пока сама не наговорила лишнего.

— Я не знаю, куда мы с тобой пойдем дальше, — я не могу скрыть своего отвращения от этого, но это то, чего я ожидала, — но знаю, что хочу получить шанс разобраться в этом. Я никогда не планировал заводить семью по причинам, которые ты перечислила, и многим другим, но малышка есть, и она моя. Я обязан перед ней и перед самим собой понять, что именно это значит.

Я знала, что если не спрошу сейчас, то не решусь на это никогда, поэтому выпалила.

— А мы?

Его пристальный взгляд встретился с моим. Искра, которую я почувствовала при нашей первой встрече, вспыхнула между нами. Поняв это, он сделал шаг назад, и я не могла отрицать, что это причинило боль.

— Я не знаю, что насчет нас. Думаю, нам следует не торопиться и сосредоточиться на чем-то одном за раз. Малышка… как, ты сказала, ее зовут?

— Розалин, в честь бабушки. Розалин Грейс. Но чаще всего я зову ее просто Грейси.

— Грейси, — пробормотал он, его глаза слегка затуманились. — Что ж, Грейси заслуживает нашего внимания.

Я знаю, что это прогресс, и понимаю, что должна быть счастлива, но не могу отделаться от ощущения, что потеряла нечто, что могло бы быть удивительным.