Глава 3

Ева

Тобиас. Был. Зол.

Внешне он выглядел точно так же, как и несколько секунд назад. Кристально-голубые глаза. Привлекательная борода. Темно-серый свитер, который не должен был быть сексуальным, но был, потому что подчеркивал его сильные руки и широкие плечи.

Его выдавали руки. Его руки всегда выдавали его настроение.

Его пальцы впились в бедра, и вены, которые тянулись от костяшек пальцев к мускулистым предплечьям, пульсировали.

— Это всего на шесть-восемь месяцев. — Или год, если у нас возникнут какие-либо задержки, но я бы приложила дополнительные усилия, чтобы убедиться, что все будет сделано вовремя.

— Шесть. Восемь. Месяцев?

Ой. Он делал паузы после каждого слова, это нехорошо. Не стоило этого говорить.

— Это, э-э… еще быстро.

Тобиас моргнул.

— Лондон не так уж далеко. — Нас разделяет всего лишь крошечный океан. И большая часть Соединенных Штатов.

Его ноздри раздулись. А руки крепче сжали ноги.

Заткнись, Ева. Я открыла рот, но мой мозг включился, и я сжала губы, прежде чем извергнуть еще больше слов и причинить еще больший вред.

— Это все меняет. — Тобиас кивнул на мой живот. — У меня есть право голоса в этом?

— В том, где я живу? Ну, нет. У меня есть работа. Это моя карьера.

— Как мы собираемся воспитывать ребенка, живя на противоположных концах земного шара?

— Может быть, мы могли бы взять напрокат сани Санты? — Я рассмеялась.

Тобиас — нет. Его руки сжались в кулаки на коленях.

— Я не знаю, ладно? — Я всплеснула руками. — Не знаю. Я провела последние два дня, пытаясь осмыслить беременность. Я еще не приступила к настоящему воспитанию ребенка. — Я имею в виду, серьезно, я буду растить человека. Разве у меня не было права на неделю или около того, чтобы сначала обдумать это?

— Нам нужен план, — заявил он.

О, как Тобиас любил свои планы. Они были ему так же дороги, как первый набор Лего «Тысячелетний сокол», который был у него со средней школы.

Его талант к составлению планов сделал его таким успешным архитектором. Его организаторские способности и решительность сделали его богатым человеком уже в двадцать девять лет. Но он цеплялся за свои планы, как гирлянды за ёлку. Боже упаси, попробовать спонтанность.

Например, переехать на год в Нью-Йорк со своей девушкой. Это было все, о чем я просила. Один год вдали от Монтаны, тогда мы могли бы оценить ситуацию. Составить новый план.

Я любила его всем сердцем, но мне нужно было расправить крылья и посмотреть, хватит ли у них сил взлететь.

Конечно, Тобиас тоже любил меня. В этом я не сомневалась. Возможно, я любила его недостаточно сильно, чтобы отказаться от своих мечтаний. Но он не любил меня настолько, чтобы изменить свои планы. Он не любил меня настолько, чтобы попросить остаться.

Почему он не попросил меня остаться в тот вечер, когда сделал предложение? Я ждала этого. Я подготовила речь о достоинствах жизни в окружении других культур и возможности испытать другой опыт. Вместо этого он позволил мне выйти за дверь.

И все, что, как мне казалось, я знала, во что верила — в него, в нас — было разбито. Разрушено.

Оказалось, что я умела летать. Я много лет летала сама по себе.

Наши жизни разошлись по разным направлениям. Теперь нам нужно было найти способ снова объединить их.

— У нас есть время, чтобы разобраться с этим. Месяцы, — сказала я. — Давай вместе разработаем план.

Я была уверена, что это заявление заставит его расслабиться, но вместо этого он вскочил с дивана и начал расхаживать перед своим журнальным столиком. Его руки сгибались и разгибались снова и снова, пока я не обнаружила, что тоже копирую этот жест.

Гах! Я засунула обе руки под ноги.

— Я не хочу пропустить беременность, Ева.

— Не хочешь?

Он перестал расхаживать и бросил на меня сердитый взгляд.

— Хорошо, — протянула я. — Может быть, ты мог бы прилетать на какие-нибудь приемы у врача. И мы можем общаться по ФейсТайм.

— ФейсТайм. Ты хочешь, чтобы я стал отцом по ФейсТайм.

— Я просто накидываю варианты.

Тобиас снова начал расхаживать по комнате. Взад-вперед. Взад-вперед. Этот бедный, красивый ковер может не пережить эту беременность.

— Моя жизнь здесь.

Я слышала это раньше.

— А моя работа — нет.

— Это больше, чем твоя работа.

Теперь настала моя очередь разозлиться.

— Тогда откажись от своей.

— Ты знаешь, что я не могу этого сделать.

Я открыла рот, но мой мозг снова включился и остановил поток ругательств, прежде чем они успели вырваться наружу. Это привело бы только к тому же тупику, в котором мы оказались много лет назад, в ту ночь, когда он сделал предложение.

Тогда мы не решили эту головоломку. И сомневалась, что решим сегодня.

— Я не хочу ругаться, — сказала я.

— Нет, ты просто хочешь убежать.

Ой.

— Это нечестно.

— Это… прости. — Его ноги остановились. Плечи опустились. А руки расслабились. — Я тоже не хочу ругаться.

Я поверила ему. Но также верила, что, если останусь здесь надолго, мы в конечном итоге проведем двенадцать раундов, а я ненавидела ругаться с Тобиасом.

— Я в городе на целую неделю. Теперь, когда мы знаем, что у нас будет ребенок, давай подумаем об этом. Мы разумные взрослые люди. Мы сможем разобраться с этим.

В моем голосе было гораздо больше уверенности, чем я чувствовала. Притворяйся, пока у тебя не получится.

— Хорошо. — Он кивнул.

Я встала с дивана и обошла столик, остановившись перед ним. Затем взяла его руки в свои и сжала последние остатки напряжения в его пальцах.

— Мне страшно.

Тобиас переплел свои пальцы с моими.

— То же самое.

— Но, если и есть кто-то, с кем я бы это сделала, так это ты.

Его взгляд смягчился.

— Опять то же самое.

— Позвони мне позже?

— Так и сделаю. — Он отпустил меня и проводил до двери, помогая надеть парку. Затем он постоял на крыльце, ожидая, пока я отъеду от его дома, прежде чем зайти внутрь.

Когда его дом исчез из поля зрения заднего вида, я выдохнула воздух, который задерживала.

Неплохо. Не здорово, но и не плохо.

Он хотел ребенка. Это хорошо. Отлично вообще-то. Детям нужны папы, и я не могла представить жизнь без своего собственного. А Тобиас будет замечательным отцом.

Нам просто нужно было разобраться с логистикой, и, к счастью, он был не единственным специалистом в этой области. Да, это сильно отличалось от строительства здания, но мы справимся, особенно если не будем торопиться с решением.

Время есть. Я не собиралась уезжать до Нового года.

Движение усилилось, когда я добралась до окраины города. Бозмен значительно вырос за годы, прошедшие с тех пор, как я была тут в последний раз. В детстве папа возил нас с сестрой в Бозмен из нашего маленького городка на Манхэттене. Двадцатимильный участок между населенными пунктами был в основном прерией.

Вчера я выехала из дома ради ностальгии, хотя в доме, который я когда-то называла своим, жила новая семья. Там, где десять лет назад цвели открытые поля пшеницы и ячменя, выросли жилые комплексы.

Но, несмотря на дорожное движение и приток жителей, эта долина по-прежнему оставалась домом. Местом для отдыха. В течении последних трех месяцев мне посчастливилось называть ее своим домом.

С моей компанией был заключен контракт на надзор за развитием центра обработки данных (прим. ред.: центр (хранения и) обработки данных — специализированный объект, представляющий собой связанную систему ИТ-инфраструктуры, инженерной инфраструктуры, оборудование (серверного и сетевого) и части которых размещены в здании или помещении, подключенном к внешним сетям, как инженерным, так и телекоммуникационным). Другому координатору проектов было поручено начать этот проект. Меня уже назначили на работу в Хьюстоне, в противном случае я бы боролась за него. Но другая женщина уволилась три месяца назад, и мне удалось проскользнуть и занять ее место.

Текучка кадров была постоянной. Хотя моя работа хорошо оплачивалась, она была требовательной. Иногда я вела проект от начала до конца. В других случаях меня заставляли приглаживать перышки измотанного клиента.

Лондон был одной из таких работ. Клиент был темпераментным, и ему не нравился нынешний руководитель проекта. Выводите Еву.

Я была бы новым лицом, которое они могли бы отчитывать. Или, может быть, я бы расположила их к себе.

На следующей неделе я буду знать, в какую сторону пойдет этот проект.

Но сейчас я наслаждалась своими последними днями в Монтане.

Три месяца здесь дали мне долгожданное время побыть с отцом. Я проводила вечера в доме Елены, знакомясь с двумя ее дочерями.

И Тобиасом.

В течение моего первого месяца здесь я беспокоилась о встрече с ним. Если я не была на работе, дома у папы или Елены, я, по сути, жила затворницей. В основном из страха, что он возненавидит меня. Но отчасти из-за того, что боялась увидеть его под руку с другой женщиной.

Потом я столкнулась с его мамой в продуктовом магазине. Ханна была так рада меня видеть, что заключила меня в объятия со слезами на глазах. У меня они тоже были. Ханна Холидэй, возможно, была лучшей женщиной, которую я когда-либо знала. Мы простояли в отделе замороженных продуктов так долго, что мороженое в моей тележке растаяло.

Она намекнула, что Тобиас одинок, и призвала меня связаться с ним. Мне потребовались дни, чтобы собраться с духом. Но однажды вечером, выпив для храбрости бутылку каберне, я позвонила по тому же номеру, который запомнила много лет назад, и пригласила его встретиться и выпить.

Когда я вошла в бар той ночью шесть недель назад, он обнял меня. И мы просто… поладили.

Это была причина, по которой я знала, что у нас все получится. У него все еще могла быть своя жизнь здесь. Я могла бы иметь свою, и вместе у нас был бы ребенок.

— Мы сможем это сделать. — Моя уверенность перелилась через руль. Мы сможем это сделать.

Кондоминиум, который нашла для меня моя компания, находился рядом с полем для гольфа, лужайки и фарватеры были скрыты покрывалом нетронутого снега. Голые осины и тополя были покрыты льдом, их ветви сверкали кристаллами, которые ловили солнечные лучи на безоблачном голубом небе.