— Прости меня.

— Все хорошо. — Стелла кивнула и развернулась в другую сторону, направляясь по тротуару к тому месту, где мы припарковались.

Все определенно было нехорошо. Ее туфли сердито цокали, пока мы шли. Она держала руки засунутыми в карманы куртки, плечи прижатыми к ушам.

Каждый раз, когда я приближался, она отодвигалась на дюйм или шла быстрее. И у грузовика, когда я двинулся, чтобы открыть ей дверцу, она махнула мне, чтобы я садился за руль.

Поездка до ее квартиры прошла в молчании, напряжение нарастало с каждым поворотом. Когда я припарковался перед ее домом, она выскочила за дверь еще до того, как я успел припарковать грузовик.

— Черт возьми, — пробормотал я. И бросившись за ней, побежал трусцой, чтобы догнать, прежде чем она успеет от меня отгородиться. — Стелла, прости.

— Все в порядке. — Она вставила свой ключ в замок. — Мы — секрет.

Последнее слово было произнесено так отчетливо, что я ощутил каждую букву, как удар молотка по головке гвоздя. С-Е-К-Р-Е-Т.

— Мне нужно сказать папе. Убедиться, что он не против. Я должен был сделать это сегодня вечером, но… Прости.

Стелла оглянулась через плечо.

— А если он будет против?

— Не будет. — Или будет. Он не должен был быть против. Другого выбора не было. — Есть шанс, что он попросит нас быть осторожными.

Она опустила взгляд, ее плечи опустились.

— Еще секреты?

— Это не навсегда. — Я положил руки ей на плечи и наклонился ближе. — Я запаниковал сегодня вечером. Не думал, что мы кого-нибудь встретим.

В одну минуту она начинала поддаваться моим прикосновениям, а в следующую уже распахивала дверь и врывалась внутрь. Дерьмо. Может, мне стоит молчать сегодня вечером. Я все говорю неправильно.

Я остался на крыльце, наблюдая, как она снимает пальто и вешает его на крючок.

— Стелл. Я хочу рассказать людям. Но сначала хочу рассказать Гаю.

— Тогда скажи ему. — Она вскинула руки, стоя близко к порогу, словно запрещала мне подходить. — Мне не нравится быть секретом. Я не люблю лгать людям, особенно моему брату, моему боссу и жене моего босса.

— Ты права. — Я поднял руки. — Прости.

Она опустила подбородок и долго смотрела в пол. Затем подняла глаза, и стыд в ее глазах заставил меня почувствовать себя ростом дюйма в три.

— Я знаю, прошла всего неделя. Меньше недели. Но ты… это ты. Я хочу рассказать о тебе людям. Потому что ты мне нравишься. Ты мне очень нравишься.

— Ты мне тоже нравишься. Более чем сильно. Я расскажу им. Папе. Маме. Гаю. Тобиасу. Я расскажу им всем.

Она глубоко вздохнула.

— Когда?

— На следующей неделе. Первым делом в понедельник утром я расскажу папе.

— А Гаю?

— В воскресенье вечером. — Что означало, что на встрече с папой в понедельник утром у меня, вероятно, будет синяк под глазом. — Как только Гай вернется из «Биг Скай».

— Хорошо. — Ее тело расслабилось. — Спасибо. Я знаю, что он станет безумен, как ненавистник, но… он справится с этим.

— Надеюсь. — Улыбка тронула уголок моего рта. Эта женщина и ее странные пословицы. — И правильно «станет безумным, как Шляпник» (прим. ред.: hater — ненавистник, hatter — Шляпник).

— Я знаю. Но…

— Тебе больше нравится твоя версия.

— Да. Ненавистникам это не понравится.

— В этом ты права.

Она слегка улыбнулась мне.

— Я тоже так думаю.

— Мне тоже они не нравится, Стелл. Секреты. Клянусь. — Но у нас были годы, верно? Что значили несколько дней скрытности, когда у нас были годы, чтобы поделиться этим с миром? — Завтра. Хочешь снова пойти на свидание? Только ты и я?

И, надеюсь, попытка свидания номер три не обернется катастрофой.

— Вообще-то… моя лучшая подруга Венди хотела встретиться со мной. Она работает в спортзале в городе, и они устраивают вечеринку в «Кристалле».

— О, ладно. — Черт. Я надеялся быть с ней в канун Нового года.

— Хочешь пойти со мной? В качестве моей пары?

Приглашение было очень похоже на тест.

Я был не из тех, кто их проваливает.

— Да.

Должно быть, она подумала, что я скажу «нет», потому что улыбка, которую она мне послала, была полна облегчения.

— Зайдешь?

— Если позволишь.

Она отступила в сторону и поманила меня пальцем.