— Кто тебе звонил? — спросила она.

— О, — я достал свой телефон, забыв о нем. Я нажал на уведомление о пропущенном звонке, и звонок телефона заполнил салон автомобиля. — Это была Виви.

— Привет, — ответила она. — Ты уже забрал её?

— Нет, пока жду.

— Ладно, хорошо. Я хотела поговорить кое о чем, пока она не пришла.

Я взглянул на Талию, указывая на консоль. Хотела ли она, чтобы я сказал Вивьен, что она здесь? Но она покачала головой.

— В чем дело?

— Я приеду сегодня вечером.

Я моргнул.

— Сегодня вечером?

— Есть шестичасовой рейс, который прилетает в Миссулу около полуночи. Я просто останусь там, а потом встану пораньше, чтобы утром приехать к вам.

— Хорошо, — это было на несколько дней раньше, чем мы планировали, но если она хотела приехать в Монтану до выходных и увидеть Каденс, я не стану спорить. Кадди была бы очень рада. — Всё в порядке?

— Я ненавижу это, Фостер, — на заднем плане послышался щелчок молнии, звук закрытия чемодана. — Я ненавижу это.

— Я знаю, Виви.

— Я не пропущу её первую тренировку по баскетболу.

Я усмехнулся.

— Это всего лишь тренировка. Ты будешь здесь на первой игре.

— И я также буду на первой тренировке.

— Хорошо. Она будет в восторге.

— Не говори ей, что я приеду. Я заказала билет в последнюю минуту и не хочу, чтобы она надеялась, вдруг у меня не получится.

— Почему ты просто не позвонила в чартерную компанию и не изменила свой рейс?

— Я пыталась, но мне там сказали что-то про то, что нужно предоставить план полета за двадцать четыре часа. Я не знаю. Я просто... Я не буду ждать. Я не могу продолжать это делать. Это слишком тяжело.

Её голос надорвался, и слезы вот-вот могли подступить.

— Не плачь.

— Я не плачу.

— Пока что.

— Пока что, — раздалось фырканье. — Я хотела дать тебе время побыть с Талией. Я знаю, что она не хочет меня видеть. Но я скучаю по Каденс. Я скучаю по ней так сильно, что мне больно.

Я взглянул на Талию. На её лице было понимание. Она не заговорила, но слегка кивнула мне.

— Талия понимает. Приезжай. Будь здесь. Мы все сможем посмотреть первую тренировку по баскетболу.

— Спасибо, — Вивьен выдохнула. — Как у тебя дела с Талией? Она уже сказала, что любит тебя?

О, блять.

Глаза Талии расширились всего на мгновение, а затем она посмотрела в окно, её челюсть сильно сжалась.

Блять. Блять.

— А вот и Каденс, — соврал я, прежде чем Вивьен успела сказать еще хоть слово.

— Тук, — из динамиков донесся приглушенный стук. — Давай я перезвоню тебе как только сяду в машину. Я чуть не уронила телефон, пытаясь загрузить чемодан.

— Хорошо.

Я завершил звонок, и наступившая в машине тишина была удушающей. Блять.

Мне стоило сказать ей, что Талия здесь. Я не должен был звонить, пока Каденс не будет здесь, чтобы быть подушкой безопасности для этого разговора.

Талия не смотрела на меня. Ее взгляд был устремлен в окно, а плечи сгорбились, словно она хотела исчезнуть.

К счастью, Каденс не пришлось долго ждать. Утром Талия заплела каштановые волосы Кадди в косу, но после дня, проведенного в школе и на переменах, некоторые прядки распустились на висках.

Она улыбалась, когда шла к автомобилю, оглядываясь через плечо, чтобы крикнуть: — Пока!

Это должно было заставить моё сердце взлететь вверх. Вот только пустота на лице Талии была мучительной.

— Прости, — прошептал я, пока Кадди забрасывала рюкзак в пикап и усаживалась на свое место. Затем я сосредоточился на своей дочери. — Привет, маленький жучок.

— Привет, папочка. Привет, Талия. Угадайте, что?

По дороге домой Каденс рассказывала нам о сегодняшнем собрании, на котором парень по имени Радикал Рой пришел в школу, чтобы продемонстрировать различные научные эксперименты.

Когда мы вернулись домой, Талия исчезла в своей комнате под предлогом, что ей нужно постирать белье.

Я оставил её в покое, не желая подталкивать к разговору в присутствии Каденс. Ужин прошел, мягко говоря, в напряженной обстановке. Даже Кадди заметила, что Талия была тихой и давала добрые, но короткие ответы, когда моя дочь задавала вопрос.

Талия ни разу не встретилась с моим взглядом. Когда, наконец, пришло время ложиться спать, я не удивился, выйдя из комнаты Кадди, когда обнаружил, что Талия снова сбежала наверх.

Я проверил замки. Выключил свет. Затем поднялся по лестнице. Дверь её спальни была закрыта.

— Талия, — я постучал костяшками пальцев по дереву. Никакого ответа. Я повернул ручку и все равно вошел.

Она сидела на кровати, подтянув колени к груди. Рядом с ней лежала книга, но она смотрела в темноту за окном.

— Ты говорил обо мне.

— Она спросила, как у нас дела. Я был честен.

Руки Талии сжались в кулаки.

— Это не её дело.

— Ты права. Это не её дело. Но я сделал это не для того, чтобы причинить тебе боль. Или чтобы посплетничать о тебе. Она просто... моя подруга. Я делил с ней свою жизнь последние семь лет. И это привычка, от которой мне придется отказаться.

— Что еще ты ей сказал?

— Ничего. Клянусь. Это был двухминутный разговор. Я сказал ей, что мы останемся здесь, пока идет работа в спортзале. Хотел, чтобы она знала, что мы спим вместе, на случай, если Каденс упомянет об этом. Она спросила, серьезно ли у нас всё. Я ответил, что да. Она знает, что я влюблен в тебя. На этом разговор закончился.

Взгляд Талии переместился в мою сторону.

— И это всё?

— Это всё.

Просто мне не повезло, что Вивьенн сформулировала свой вопрос именно так. Потому что я не признался в том, что, хотя я и сказал ей я люблю тебя, Талия ещё не сказала этого в ответ.

— Я не знаю, как к ней относиться.

Плечи Талии опустились.

— Это справедливо.

Я закрыл за собой дверь и прошел дальше в комнату, обогнул кровать и сел рядом с ее ногами.

— Я не злюсь. Ну не совсем, — она вздохнула. — Я просто растеряна. Немного обижена. И ревную. Мне не нравится, что ты понимаешь, когда она вот-вот заплачет, и что когда у нее проблемы, она обращается именно к тебе. И я знаю, что не должна ревновать. Но я ревную.

Боже, это было приятно слышать. Не то чтобы я хотел, чтобы она страдала, но ревность — это уже что-то. Чувство, хорошее или плохое. Но это было что-то.

Я взял её руку в свою, отделив кончики пальцев от ладони, затем прижал её к своей груди.

— Моё сердце никогда не принадлежало ей.

— У неё было семь лет с тобой.

— А я дам тебе семьдесят.

Если это означало, что мне придется жить до 101 года, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы дать ей это время.

— Я переживу это, — пробормотала она.

Да, она переживет. В конце концов она поймет, что то, что я делил с Вивьен, ничто по сравнению с тем, что было у нас. Сегодня вечером я напомню ей об этом.

Поэтому я продолжил то, на чем мы остановились раньше. И снял леггинсы с ее тела.