Глава 8

Пайпер

Две недели спустя я сидела на табурете в баре «Ларк Коув» с бумажным корабликом арахиса в одной руке и сезонным пшеничным пивом в другой. Тея и Джексон оба стояли за стойкой, и я пришла, чтобы провести время вместе с ними и Уиллой.

— Как много проблем приносит уборка всей этой скорлупы? — спросила я Тею, очищая ещё один орех и позволяя скорлупе упасть на пол.

Она пожала плечами.

— Всё не так уж плохо. В первое время я всё время пыталась подметать. Я так привыкла к барам Манхэттена, где отпечатки пальцев где угодно считались тяжким преступлением. Меня передёргивало, когда я наблюдала за тем, как эти ошмётки скапливались. Но потом я привыкла, и теперь просто жду и подметаю всё после закрытия.

— Мне нравится. — Я отправила арахис в рот, с хрустом разгрызая. — Это так… расслабляющее.

Она улыбнулась как раз в тот момент, когда какой-то мужчина подошёл к бару, чтобы заказать пиво.

Всё это место было расслабленным. Бар «Ларк Коув» был, пожалуй, моим самым любимым местом во всём городе. Он был уникален благодаря своим владельцам и их чутью на очарование.

По сравнению с большинством баров в городе, всё здесь было довольно потрёпанным — но в хорошем смысле. Сам бар тянулся длинной буквой L вдоль задней и боковых стен. Столики у передних окон были побиты долгими годами использования. Бильярдный стол недавно был перепрошит, но по ножкам всё ещё можно было определить, как его пинали и царапали на протяжении многих лет. Здесь был даже музыкальный автомат, который играл такую звонкую кантри музыку, что казалось, будто ты перенёсся на сорок лет назад.

Высокие потолки были открыты, и железные балки, идущие от одной стороны к другой, были обнажены. Бар имел деревенский, индустриальный вид, благодаря потёртым деревянным полам и стенам, обшитыми панелями в тон. Все барные стулья были разными, и тот, на котором сидела я, слегка качался вправо.

За полками с алкоголем было установлено зеркало, которое тянулось вдоль всей стены за баром. На подставке для ног, на которой стояла моя сумочка, были видны бороздки от подошв ботинок, которые люди упирали в одни и те же места из года в год.

Стены были увешаны неоновыми и металлическими вывесками, а также многочисленными фотографиями в рамках. Во время моего первого визита сюда я потратила почти тридцать минут, рассматривая каждую из них. Это походило на просмотр живой временной шкалы, которая была начата первоначальными владельцами и продолжена их дочерью Хейзел, когда она возглавила бар.

И теперь этим местом управляли Тея и Джексон — дети Хейзел во всех смыслах и целях. Она не была их биологической матерью, но она была их образцом для подражания так долго, что они смотрели на неё как на родителя. И хотя они не делили общую кровь, Тея и Джексон были словно брат с сестрой.

По крайней мере, спорили они как брат и сестра.

Находясь рядом с ними, я начинала скучать по своей собственной семье, особенно по своему младшему брату Оуэну. Мы отдалились друг от друга, как это бывает у братьев и сестёр после взросления, но в детстве он был моим лучшим другом.

Я сделала мысленную пометку позвонить ему завтра. Затем я добавила своих родителей, бабушку и дедушку в свой список звонков. Может быть, если бы я более ответственно относилась к звонкам своей семье, физическое расстояние между нами, казалось бы, меньше полутора тысяч километров.

Я навещу родителей. В конце концов. Но только после того, как Адаму удастся смириться с нашим разводом.

Что бы он подумал об этом месте? Я рассмеялась про себя, представив его полный ужаса взгляд.

Мы с Адамом проводили время с определённой группой друзей в Нью-Йорке, ни один из которых и под дулом пистолета не оказался бы в баре «Ларк Коув». Наши вечера вне дома всегда проходили в заведениях одного и того же типа. Все они были чистыми и высококлассными. Все они следовали самым последним трендам.

Мы ходили по барам и ресторанам, чтобы люди видели Адама.

Но у бара «Ларк Коув» была другая цель. Он показывал людей, друзей и соседей. Это место было таким же краеугольным камнем этого сообщества, как Статуя Свободы была символом Америки.

Каждый раз, когда я приходила сюда, я замечала что-то новое. Десятки различных вещей были втиснуты в укромные уголки и щели. Мои глаза зацепились за пару оленьих рогов в дальнем углу, сбоку от большого телевизора с плоским экраном. С его рогов свисала связка кепок, а на самой задней части я разглядел обрывок кружева.

— О боже мой. — Я подавилась арахисом, кашляя и хрипя. Я сделала глоток пива, проглатывая кусочек, который пытался убить меня. Мои глаза наполнились слезами, когда я посмотрела на Тею, а затем снова на оленьи рога. — Это лифчик?

Тея и Джексон оба рассмеялись, затем обменялись взглядами, прежде чем Джексон бросился объяснять.

— Лет пять или шесть назад здесь была одна женщина, которая приставала ко мне, — сказал Джексон.

— Какая интересная история, — пробормотала Уилла со стула рядом со мной.

— Да ладно, детка. — Джексон подошёл к барной стойке, перегнувшись через неё, чтобы нежно поцеловать жену. — Не ревнуй.

Она закатила глаза, но не смогла сдержать улыбку. С её хрупким телосложением, поразительными голубыми глазами и длинными светлыми волосами, волнами ниспадающими до талии, Уилла скорее походила на ангела, чем на человека. Или, может всё дело было в том, как Джексон смотрел на неё.

Тея рассказывала мне истории о Джексоне, о том, как он был плейбоем в течение многих лет. В это было нетрудно поверить, поскольку мужчина был так же красив, как и его жена. У него были глаза цвета безоблачного неба Монтаны и фигура звёздного квотербека.

Его злая усмешка и харизматичная личность могли привлечь любую женщину в этом баре, но он полностью принадлежал Уилле. В тот день, когда он заметил застенчивую женщину, которая всегда была в него влюблена, все остальные женщины перестали существовать в его жизни.

Она могла ворчать из-за старых истории о женщинах, которые приставали к её мужу, но мы все точно знали, кому принадлежало его сердце.

Эти двое посылали друг другу влюблённые взгляды, поэтому Тея поспешила продолжить рассказ о лифчике.

— Итак, эта женщина была очень привязана к Джексону. Но он не обращал на неё никакого внимания.

Джексон пожал плечами, всё ещё опираясь на стойку перед Уиллой.

— Это была напряжённая ночь. Она была слишком пьяна.

— Пьяна? — Тея усмехнулась. — Это слишком мягко сказано. Мы перестали наливать ей, но она не ушла. Она просто продолжала торчать в конце бара, ожидая, когда Джексон пройдет мимо. Каждый раз, когда он уходил убирать со стола, она ходила за ним по пятам и пыталась ущипнуть его за задницу.

Милая, нежная Уилла издала звук, который можно было счесть только бешеным рычанием.

Джексон только усмехнулся и наклонился, чтобы поцеловать её ещё раз.

— Я не могу точно вспомнить, что произошло, но эта женщина… — Тея закатила глаза. — Она была неумолима! Она ходила за Джексоном всю ночь, как маленький щенок, пытаясь цапнуть его за пятки или трахнуть его ногу.

Лицо Джексона вспыхнуло, когда он покачал головой.

— То, что произошло дальше, не было моей виной.

Тея рассмеялась.

— Ей было так грустно, из-за того, что он не обращал на неё никакого внимания, что она решила устроить сцену. Она подошла к группе парней, которые только что заказали питчер. Она стащила его с их стола, крикнула: «Конкурс мокрых футболок, у-у-у», а затем вылила себе на голову.

— О. Боже мой. — я фыркнула, смеясь вместе с Теей.

Джексон застонал.

— Поэтому я принёс ей одну из футболок, которые мы раньше продавали.

— Которая оказалась белой, — добавила Тея.

— Я натягиваю футболку ей на голову, — продолжил Джексон, — думая, что она воспользуется возможностью поумнеть. Или, по крайней мере, вмешается одна из её подруг, которые сидели за угловым столиком. Но никто ничего не предпринял. Эти сучки просто сидели там, смеясь и наблюдая, как эта пьяная цыпочка с трудом вылезает из промокшей майки, которая была на ней под футболкой, которую я только что натянул на неё. Она швырнула майку через барную стойку…

— А затем полетел бюстгальтер. — Тея закончила за него.

— И приземлился прямо на оленьи рога, которые отец Хейзел повесил там тридцать лет назад.

— Почему вы не сняли его? — спросил я.

Джексон снова опустил голову, а Тея продолжала смеяться.

— Всё стало только хуже.

Уилла хихикнула.

— Как?

— На столе был ещё один пинчер.

Мои глаза расширились.

— Неееет!

— О да! — Тея кивнула. — И именно поэтому мы больше не продаём белые футболки.

Мы все рассмеялись, даже Джексон, вызвав шум в баре. Никого из других посетителей, казалось, это не волновало, а пара завсегдатаев даже подслушивали.

— Она пришла на следующий день и извинилась, — сказал Джексон. — Я никогда раньше не видел никого настолько зеленого. Я спросил её, не хочет ли она вернуть свою футболку и лифчик, но она сказала, что больше никогда не хочет видеть ничего, что может напомнить ей о той ночи.

— Очевидно, мы так и не сняли лифчик. — Тея пожала плечами. — Не знаю. Наверное, мне нравится, что он там. Он напоминает мне обо всех весёлых моментах, которые мы прожили в этом месте.

Джексон придвинулся к ней ближе, обняв рукой за плечи.

— Это была веселая ночь.

— Конечно. — Она похлопала его по животу, затем отошла, обойдя бар, чтобы проверить клиентов за столиками.

Тея сказала мне, что бар «Ларк Коув» очень отличался от того, чем был много лет назад. Теперь всё было не так просто как когда они с Джексоном работали на Хейзел. Они выкупили это место у неё год назад, когда точно убедились, что она готова к выходу на пенсию вместе со своим мужем Ксавье, бывшим городским шерифом. И поскольку и у Теи, и у Джексона были семьи, ни один из них не хотел быть привязанным к бару каждую ночь.

У них был ещё один бармен, который обслуживал большую часть поздних смен. Они делают бóльший акцент на продуктах питания, превращая бар в полноценный ресторан, способный соперничать с другими заведениями города. Они превратили старую пивную в обязательную достопримечательность на туристическом маршруте вокруг озера Флэтхед.