Бонусный эпилог

Хейзел и Ксавье

— Спасибо, что пришли на мою вечеринку, — Уилла обняла меня, пока Джексон загружал множество её подарков в свой грузовик.

— Спасибо, что пригласила, — я улыбнулся, любуясь её растущим животом. — Береги себя и этого малыша.

— Конечно, — взгляд Уиллы смягчился, когда она погладила свой живот. — Могу я спросить вас кое о чём?

Я кивнул.

— Конечно.

— Я подслушала, как вы говорили Джексону, что собираетесь объявить о своей отставке на следующей неделе. Как вы относись к этому решению? Я знаю, вы говорили об этом некоторое время, но я не думала, что это на столько серьёзно. Не знаю, могу ли я представить кого-то другого на месте шерифа.

— Как и я. — Я вздохнул. — Но… да, я серьёзно. Пришло время отдать мою звезду. Я люблю эту работу, но она взяла своё. В последнее время я просто чувствую... усталость.

Я прожил в Ларк Коув уже более тридцати лет, и значительную часть из них провёл на должности шерифа. Я десятилетиями надрывал задницу, не желая, чтобы в моё дежурство в городе случилось что-то плохое.

И потому что часть меня хотела доказать, что коренной американский шериф может добиться успеха в преимущественно белом городе.

Когда я принял решение покинуть резервацию, моя семья часто подвергала меня критике. Они не могли понять, почему я не хотел работать на племенные власти, как мой отец до того, как его убили.

Они не могли понять, почему я хотел найти свой собственный путь.

Никто из моей семьи никогда не жил нигде, кроме резервации, и так продолжалось из поколения в поколение. Я сорвался с цепи и уехал в полицейскую академию. После того как я не вернулся, мои мать, бабушка и дедушка отреклись от меня.

Первые несколько лет работы помощником бывшего шерифа были тяжкими. Я боролся со стереотипами и не раз испытывал искушение вернуться домой. Но я выстоял и в конце концов заслужил доверие сообщества.

Я купил хороший дом, а потом, когда смог себе это позволить, переехал в другой. Оба были лучше, чем все те места, где я жил раньше. Я сделал Ларк Коув своим домом и наследием.

И вот однажды мне позвонил мой племянник Дакота и попросил помочь ему вырваться из резервации. Может быть, из-за того, что я привёл его сюда, а может и нет, но мне было приятно видеть, что в городе его приняли с распростёртыми объятиями.

— Мы будем скучать по вам в участке, — Уилла обхватила меня рукой, чтобы ещё раз обнять. — Но я думаю, это просто означает, что вы будете свободны для большего количества семейных праздников.

Я усмехнулся.

— Это правда.

— До свидания, — Уилла помахала рукой, затем подошла к своему мужу.

Джексон кивнул мне на прощание, затем помог ей забраться в грузовик, практически подняв её внутрь. Его младший брат тоже запрыгнул в грузовик, а затем помахал рукой, когда они отъехали от тротуара.

За последние пару лет я провёл много особых мероприятий с Джексоном и Уиллой Пейдж. После того испытания с матерью Джексона, Уилла втянула меня в их круг.

Она приглашала меня на вечеринки по случаю дней рождения и другие праздники. Они приглашали меня на ужин несколько раз в год. И всякий раз, когда я заходил в бар, чтобы посмотреть одну из игр с мячом, она садилась рядом со мной.

У Уиллы был такой способ приглашать, что было просто невозможно отказаться. И я был благодарен за это. Работа была на первом месте в течение стольких лет, что не оставляла свободного места для личной жизни.

Но теперь, когда надвигалась отставка, я понял, что жизнь, которую я создал, была одинокой. Следующие десять или двадцать лет казались не такими уж привлекательными.

Особенно без единственного человека, которого я всегда представлял рядом с собой. Тот единственный человек, который избегал меня слишком долго.

Хейзел Роудс.

Когда я впервые увидел её в баре Ларк-Коув, у меня захватило дух. Я помнил всё так хорошо, словно это было вчера, а не много лет назад. Я зашёл, чтобы представиться новой владелице бара, и там была она, смеялась с посетителем и курила сигарету.

Её глаза сияли так ярко, что я боролся с желанием прищуриться. Её улыбка, белая и непоколебимая, содержала намёк на озорство, когда она оглядела меня с ног до головы. Она указала мне на табурет, налила мне пива, и я остался до закрытия.

В те дни я провёл много долгих ночей в баре.

Потом я провёл много долгих ночей в том самом коттедже, возле которого сейчас стоял.

Я позволил всему, что было между нами разрушиться. Я позволил тому, что когда-то было любовью — по крайней мере, для меня — превратиться в разочарование, когда она оттолкнула меня. Теперь мы едва могли находиться в комнате друг с другом.

Хейзел злилась на меня за то, что я не мог себя контролировать.

Я был зол на неё из-за её чёртовой упрямости.

Может быть, пришло время и гневу уйти на покой.

Не поэтому ли Уилла всё время приглашала меня на семейные праздники? Потому что она знала, что Хейзел тоже будет здесь? Мои чувства к Хейзел не были спрятаны, так хорошо, как я думал.

Я усмехнулся про себя. Уилла Пейдж была очень проницательной. Может, она и застенчива, но ничего не проходило мимо неё.

С заднего крыльца коттеджа донёсся шум — Хейзел была занята уборкой остатков вечеринки.

Остались только я и она. Пока мы с Уиллой болтали, а Джексон загружал подарки, остальные гости разошлись.

Я покачал головой, снова посмеиваясь про себя.

Она подставила меня.

И я думаю, что пришло время сделать шаг, который должен был быть сделан ещё десять лат назад.



— Вот ещё два.

Я отвернулась от шкафа в прихожей, поворачиваясь на низкий голос позади меня. Я нахмурилась, когда Ксавье Мэги вошёл внутрь, неся с крыльца два складных стула. Было достаточно плохо, что Уилла продолжала приглашать его на наши семейные праздники. Он, по крайней мере, мог бы проявить порядочность и уйти, когда это сделали все остальные.

— Я думала, ты ушёл.

— Нет.

— Я справлюсь. — Я попыталась забрать у него стулья, но Ксавье бросил на меня свирепый взгляд, а затем придвинулся ко мне максимально близко, фактически оттолкнув меня с дороги к остальным стульям.

— Видишь? — он закрыл дверцу шкафа. — Я тоже справился с этим.

Я снова нахмурилась и пошла на кухню, изо всех сил стараясь игнорировать его присутствие в моём доме.

Так было каждый раз, когда он приходил на какое-нибудь мероприятие. Меня накрывали воспоминания о романе, который был у нас много лет назад. Сколько лет прошло с тех пор? Десять? Нет, скорее одиннадцать или двенадцать.

И всё же я всё ещё могла представить его за моим кухонным столом, пьющим свой утренний кофе. Я могла видеть, как он развалился на моём диване, закинув обе руки на спинку, и смотрел повторы «Бонанзы» по телевизору. Время от времени, я могла поклясться, что всё ещё чувствую запах его пряного одеколона на своих простынях, хотя я стирала их тысячу раз.

После большой вечеринки по случаю дня рождения у меня не было сил разбираться с этими воспоминаниями.

Я подошла к задней двери и раскрыла её для него.

— Хорошо, что ты пришёл на вечеринку Уиллы. Я уверена, она была счастлива видеть тебя.

Ксавье стоял на противоположной стороне кухни, небрежно прислонившись к стене.

— С её стороны было мило пригласить меня.

Я посмотрела на дверь, потом снова на него.

— Уже поздно.

— Да. Так и есть. — он не пошевелился. Он просто смотрел на меня своими тёмными глазами.

Моё сердцебиение ускорилось. Единственным человеком в мире, который мог вывести меня из себя одним взглядом, был Ксавье Мэги. Никто больше не имел надо мной такой власти, я была слишком стара, но Ксавье всегда был исключением.

— Увидимся. — Я снова посмотрела на дверь, потом снова на него.

Он оттолкнулся от стены, и я вздохнула с облегчением. Но вместо того, чтобы пересечь кухню и уйти, он снял свою чёрную шляпу и плодожил её вниз дном на обеденный стол. Затем он вернулся к стене, опёрся на неё и скрестил руки на груди. Его глаза всё это время были прикованы ко мне.

Я посмотрела на его шляпу и нахмурилась. Когда-то давным-давно Ксавье учил меня, как правильно хранить ковбойские шляпы. Они всегда должны быть перевернуты, иначе края будут загибаться. Это была одна из миллиона тем, о которых мы говорили в те вечера, когда он приходил в бар и составлял мне компанию.

Те ночи теперь были древней историей. Я попросила его перестать приходить в бар. Я попросила его перестать приходить в коттедж по ночам.

Я разорвала наши отношения ещё до того, как они по-настоящему сдвинулись с мёртвой точки.

Ксавье был взбешён. Он пытался отрицать это в течении нескольких недель, но в конце концов сдался.

Возможно, это принесло очень много боли. Так как же я справилась с этим? Я тоже злилась.

В течение года или около того мы едва ли могли находиться в одной комнате. Излишне говорить, что его визиты в бар прекратились. И я избегала закусочной в обеденный перерыв, потому что была большая вероятность, что он будет там.

Это было к лучшему. Ему нужно было позаботиться о целом городе. А у меня были Джексон и Тея, каждый из которых нуждался в некотором внимании. Через несколько лет мы научились быть вежливыми — если это можно так назвать — друг с другом.

Так что же он делал здесь сегодня вечером? Разве мы не сошлись на том, чтобы избегать зрительного контакта и общения один на один?

Пока я стояла там, изо всех сил пытаясь понять его, Ксавье стянул резинку со своих длинных волос, высвобождая пряди. Он расчесал волосы пальцами, распустив их.

Ещё больше воспоминаний вернулось ко мне, когда его волосы рассыпались по плечам.

Я всегда ненавидела ту часть ночи, когда он распускал волосы, прежде чем расслабиться. Его волосы всегда были таким ярким напоминанием о нашей разнице в возрасте. Может быть, это было связано с его черноногим происхождением, а может быть, просто с удачей жеребьевки; как бы то ни было, этот мужчина всегда выглядел моложе своих лет. Его черные, блестящие волосы заставляли меня возненавидеть свои собственные седые, бесцветные пряди.