Глава 21

Уилла

— Мы уже давно не обедали здесь вместе, — сказал папа.

— Да, это так, — я улыбнулась.

Последнее моё воспоминание о наших совместных обедах в его классе, было после того, как я получила место директора лагеря. Я приготовила нам бутерброды с арахисовым маслом и джемом, и отправилась в школу, чтобы обрадовать его хорошими новостями.

Как и тогда, он сидел на своей стороне высокого учительского стола, а я — напротив него. В углу висела та же таблица Менделеева, что была там десятилетиями. Шкафы в задней части комнаты были наполнены мензурками и горелками Бунзена. Над нами висела точная копия солнечной системы, над созданием которой я помогала ему работать несколько лет назад.

— Помнишь как в старшей школе ты приходила сюда по четвергам, чтобы пообедать со мной?

Я кивнула.

— Лучшие обеденные перерывы.

Я бросала своих друзей в кафетерии, ради обеда с папой. Однажды один мой одноклассник сделал ехидный комментарий по этому поводу, назвав меня папиной дочкой. На что я просто пожала плечами и ушла, потому что это было правдой. Я была папиной дочкой. Сорок пять минут, проведённых в его классе, никогда не вызывали у него смущения.

Большую часть этих обедов мы с папой говорили о моей домашней работе или о моих друзьях. Если меня что-то беспокоило, его класс становился моим спасением.

Так и было сегодня.

— Что-то не так, милая?

Я проглотила кусок сэндвича и запила его глотком кока-колы.

— Нет, — солгала я.

Он нахмурился.

— Уилла.

— Ничего важного, — я также лгала и себе.

Последние две недели были ужасны. С тех пор, как я спросила Джексона, любит ли он меня, всё между нами начало рушиться.

Мы по-прежнему виделись каждый день, но он был отстранён. Он больше не смеялся со мной, и его редкая улыбка была вымученной. Всякий раз, когда я спрашивала его, всё ли с ним в порядке, он бесился и говорил мне, что у него просто много всего на уме.

Возможно, более храбрая женщина приставала бы к нему и давила на него, пока он не признался бы что его беспокоит. Может быть, она бы воспротивилась ему, потребовав, чтобы он перестал так себя вести.

Но я не была такой женщиной. Я позволяла ему ворчать днём, потому что ночи он всё равно проводил в постели со мной.

Джексон, возможно, и не хотел разговаривать со мной, но, похоже, у него не было никаких проблем с тем, чтобы затаскивать меня в постель.

Было ли жалким то, что я позволяла ему это? Может быть, женщина, которая не любила бы его так сильно, отказывала бы ему.

Но я просто не могла. По вечерам, когда Джексон не работал, я приходила к нему домой, чтобы приготовить ужин для них с Райдером. Мы ели, а потом все вместе смотрели телевизор на его потёртом кожаном диване.

В те ночи, когда Джексон работал, Райдер оставался с Хейзел. Он не приглашал меня в бар, чтобы провести с ним вечер. И теперь он всё больше и больше времени проводил там. Всякий раз, когда я приглашала его пообедать или просто провести время вместе, у него были встречи с Теей или он с чем-то помогал Хейзел.

Тем не менее, он появлялся в моей квартире в полночь.

Я ни разу не оттолкнула его, когда он забирался ко мне в постель.

— Ты всегда можешь поговорить со мной, — сказал папа.

— Я знаю. Спасибо тебе за это, — но это был разговор для мамы или, может быть, Лейтон. Мне нужен был женский совет.

— Райдер, кажется, прекрасно приспосабливается к школе.

— Я тоже так думаю, — кивнула я. — Он отличный парень. И, похоже, у него уже появилось несколько друзей.

Папа ухмыльнулся.

— Из того, что я видел, он мистер Популярность.

— Я совсем не удивлена.

Папа и Райдер познакомились несколько недель назад, но так как папа не был его учителем, они не часто виделись. Хотя я была рада, что и он, и Лейтон были здесь, чтобы присматривать за Райдером.

Я была не просто влюблена в Джексона. Его младший брат обвёл меня вокруг своего пальца.

Райдер был милым и забавным. На его привлекательной мордашке всегда красовалась улыбка, а в глазах был огонёк, который напоминал мне его брата. Это о многом говорило, особенно с тех пор, как Джексон обратился в окружной суд с просьбой стать его законным опекуном. Было удивительно, как набор бумаг, ожидающих оценки судьей, мог стереть гору забот из головы маленького мальчика.

Он был единственной причиной, по которой отношения между Джексоном и мной не были переполнены неудобством. Райдер был буфером в те вечера, которые мы проводили вместе. Джексон без труда одаривал его нежными улыбками или смеялся над историями о новых приключениях Райдера в школе.

Он отдалялся только от меня.

И во всём этом была моя вина.

Меня так взволновали комментарии моих друзей, что я слишком сильно надавила на Джексона. Он не был готов признаться в своих чувствах. Насколько я знаю, он никогда и никому не говорил этих слов.

Я отказывалась верить, что он не любит меня. Он любит. Просто это слишком большой шаг для него, и ему нужно было время. Мысль о том, что он не любит меня или никогда не полюбит, причиняла такую боль, что я не могла дышать.

Было ли жалким жить в отрицании?

Моя вечная скука не помогала. Весь день мне было нечего делать, и я постоянно думала о Джексоне. Мне нужно было отвлечься.

— Мне скучно, — сказала я папе. И одиноко.

Он рассмеялся.

— Ну, если скука приводит тебя на обеды ко мне, я не могу жаловаться.

— Жаль, что я не смогла найти работу на эту зиму. В лагере я занята всего около пяти часов в неделю, и это сводит меня с ума. Я подумывала о том, чтобы расширить свои поиски до Калиспелла.

Он был всего в тридцати милях отсюда, но перспектива ездить туда каждый день зимой не привлекала меня. Шоссе, огибавшее озеро, в это время года часто покрывалось льдом, так что тридцатиминутная поездка могла занять вдвое больше времени. А когда становилось совсем плохо, дорога закрывалась.

Но поскольку делать больше нечего, кроме как сидеть дома в одиночестве и переживать, возможно, стоит рискнуть и отправиться в путь.

— Какую работу ты хочешь? — спросил папа.

— Мои возможности ограничены. Я не хочу устраиваться на работу, где люди будут рассчитывать на мою кандидатуру больше, чем на несколько месяцев. Так что остаётся не так уж много вариантов. Может быть, какая-нибудь сезонная работа. Держу пари, я смогу найти что-нибудь в торговом центре на Рождество.

Хотя я сомневалась, что была бы так хороша в розничной торговле. Я была не совсем общительным продавцом. Но работа помогла бы мне пережить январь. И тогда осталось бы всего несколько месяцев до возвращения лагеря к работе.

— Я не знаю, — я подковырнула корочку своего сэндвича. — Я начну искать и посмотрю варианты.

Шаги эхом раздавались в пустом коридоре, и по привычке мы с папой оба повернулись и уставились на дверь.

Когда Джексон прошёл мимо с сердитым выражением на лице, я чуть не свалилась со своего стула. Что он делал в школе? Что-то случилось с Райдером?

Прежде чем я слетела со своего места, папа встал и направился к двери, чтобы позвать Джексона к нам.

Джексон последовал за папой в комнату, выглядя усталым и обеспокоенным. В тот момент, когда он увидел меня, улыбка тронула его губы, но затем снова исчезла.

Так происходило всегда. Как будто он на секунду забывал, что разочарован моим присутствием.

Боже, это было больно.

— Привет, — я помахала рукой, не вставая.

— Привет, — он подошёл и наклонился, чтобы поцеловать меня в щёку.

Он не целовал меня в губы с той ночи, когда я спросила его, любит ли он меня, даже когда мы занимались сексом. Он целовал меня везде — в лоб, в шею, в макушку, в волосы, но не в губы.

Каждый поцелуй в щёку заставлял моё сердце замирать. Это увеличивало дистанцию между нами. Он стоял прямо рядом со мной, но с таким же успехом он мог бы вращаться вокруг другого солнца.

И всё потому, что я задала ему один глупый вопрос.

Ты любишь меня?

Нет. Нет, не любит.

А жалкой, глупой, наивной мне было всё равно. Я всё равно оставалась с ним.

— Так что привело тебя сюда? — спросил папа у Джексона, хотя он пристально смотрел на меня. Беспокойство на его лице заставило моё сердце заболеть ещё сильнее.

Джексон потёр подбородок и вздохнул.

— Я встречался с учителями Райдера.

— Всё в порядке? — я спросила.

— Нет. Он отстает от других детей. Они сказали, что нам нужно начать думать о том, чтобы оставить его на второй год.

— Что? — я ахнула. — Но сейчас только ноябрь. Не прошло ещё даже половины учебного года. Почему они уже начали об этом говорить? — мой последний вопрос был адресован папе.

— Насколько он отстаёт? — спросил папа Джексона.

— Достаточно, чтобы учителя решили, что ему не удастся нагнать упущенное.

— Мне жаль, — сказал папа. — Я не видел этого.

Как бы он смог? Он не был учителем Райдера; в противном случае он предупредил бы нас гораздо раньше.

— Мы можем что-нибудь сделать? — спросила я.

— Нет, — Джексон вздохнул. — Я ничего не могу сделать.

Я сказала мы. Он сказал я.

— Репетиторство, — предложил папа. — Обучение один на один имеет большое плодов. Оно может дать ему достаточно для того, чтобы, по крайней мере, остаться в нужном классе. У него, вероятно, не будет идеальных оценок, но, по крайней мере, он не будет отставать. И если вы будете продолжать в том же духе, возможно, к тому времени, когда он поступит в среднюю школу, всё нормализуется.

— Я не помощник. — Джексон покачал головой. — Я сам едва закончил школу.

— Я могла бы занимать с ним, — мои глаза встретились с папиными, на его лице играла усмешка. Он уже был на пять шагов впереди меня.

Может быть, мне не нужна была бы эта работа в Калиспелле. Мне нравилось проводить время с Райдером, и это давало мне какое-то занятие. Это был идеальный вариант.

За исключением того, что Джексон не был согласен со мной.

— Нет. Ты занята. Я спрошу, возможно, Хейзел или Тея смогут помочь.

Мои плечи опустились. Он знал, что я не была занята, и он знал, что я с удовольствием помогу Райдеру. Но он даже не собирался позволять мне делать это.