— Ты думаешь, что в Тхамаре всё будет иначе? На земле убийц магов? — он усмехнулся.

Она нетерпеливо выдохнула и скрестила руки на груди.

— Делай, что должен, — мягко сказала она, — и я сделаю то же самое.

Он остановился, наклонившись за ботинком. Кануло. Всё исчезло. Нежность, сладость, желание. Всего несколько минут назад она смотрела на него так, словно он был ей небезразличен, но теперь, когда он не дал ей того, чего она хотела, она смотрела на него так же, как на любого из своих Визирей. Как на препятствие.

— Тебе всё равно, не так ли? — сказал он. — На нас, — он указал между ними, — просто всё дело в твоих планах. В твоём круге. Альянсе.

— Если эта мысль дарует тебе покой, тогда можешь оставить её при себе, — она подняла с пола свой энтари и надела его. — Тебя не волнует моя реакция? Как я должна действовать? Должна ли я в слезах выбежать из комнаты и рассказать о нашей неосмотрительности всем за дверьми? — она провела пальцами по волосам и собрала их в узел на затылке. — Должна ли я горько плакать на плече моей слуги из-за того, что ты отказал мне, и показать свою слабость любому, кто мог бы слушать?

— Всегда планируешь, — сказал он, заметив свой второй ботинок, наполовину спрятанный под кроватью, — никогда не думаешь о том, что ты чувствуешь, лишь о том, как тебя видят все.

Она отшатнулась, в её глазах вспыхнула боль.

— Я должна быть в состоянии думать дальше текущего момента. Потерять себя и свою дисциплину... это не та роскошь, которая у меня когда-либо была.

Она повернулась к окну спиной и обхватила себя руками. Макрам схватил ботинок и натянул его.

— Самира, — позвала она.

Дверь приоткрылась.

— Пожалуйста, убедись, что Агасси полностью одет, прежде чем он выйдет, и что он не оставит здесь ничего из своих вещей.

— Да, Эфендим.

Самира поклонилась в знак согласия.

— Не беспокойся. Я сам справлюсь, — сказал Макрам.

Самира отошла в сторону, выпуская его из комнаты.