Наиме хмуро посмотрела на Кадира, когда он, наконец, повернулся. Один за другим члены Совета сели на свои места, но на их лицах всё ещё бушевала ярость, даже у тех немногих, на кого она надеялась, и кто мог бы выслушать. Но возмущение было заразительным, и оно распространилось раньше, чем она смогла бы урезонить. Как всегда, огонь быстрее ветра. Особый талант Кадира.
— Принцесса-султан Эфендим. Я уверен, что ослышался...
— Вы не ослышались. Султан и я намерены заключить союз с Саркумом. Письма уже отправлены. Я не буду превозносить себя, читая лекции об огромной мудрости Совета, поскольку я уверена, что они знают, что Республика находится в постоянном движении. Эаннейские острова уже поглощены целиком, и у Республики есть аванпосты на северной границе Саркума. Они хотят уничтожить магов.
Она сделала паузу, чтобы позволить этому мрачному заявлению утихомирить страсти.
— Мы недостаточно сильны, чтобы противостоять им. Союз с Саркумом не только давно назрел, но и жизненно важен для нашего выживания.
— Принцесса-султан Эфендим, Республика не дала никаких намеков на то, что собирается воевать с нами, — Кадир говорил, как с глупым ребёнком, без сомнения, думая, что может спровоцировать её и вывести из себя.
Проявление гнева или раздражения разрушило бы доверие.
Хотя его тон и умиротворяющая улыбка привели её в ярость, она подавила желание поправить его или оскорбить в ответ. Когда она ответила, то сделала это холодным тоном, вызванным к жизни нитью её магии.
— И всё же я не буду ждать, пока их армии и машины нападут на Нарфур и захватят дворец, прежде чем я приму контрмеры. Я знаю, что Великий Визирь видит мудрость в том, чтобы действовать на опережение.
Она стояла во весь рост, хотя всё ещё была ниже многих Визирей, сохраняя спокойное и нейтральное выражение лица, чтобы соответствовать своему голосу и скрыть раздражение. Она не могла быть единственным человеком в зале, который понимал неминуемую, если не прямую, угрозу?
— И что вы будете делать, когда маги Шестого Дома спустят смерть и болезни на улицы? Поможет ли это нам против врага? — крикнул один из других Визирей.
У него не хватило смелости встать и заявить о себе, но она сосредоточилась на том направлении, откуда исходил его голос.
— Суеверия и сказки предков не являются прочной основой для принятия решений, — сказала Наиме. — Особенно решения, касающиеся целой нации.
— Маги Разрушения? — её отец пошевелился, становясь всё более взволнованным от настроения в зале.
Она посмотрела на него. Он нахмурился, вглядываясь в лица вокруг него. Он не всегда понимал на что реагировать, и его неуверенность теперь приводила к раздражению или страху. Слухи во дворце твердили о том, что он легко сбивается с толку, но, насколько она знала, никто не понимал, насколько далеко зашёл его разум из-за болезни. Пока что не понимали. Она должна была держать это в секрете как можно дольше.
Наиме перевела взгляд на Ихсана, который подошёл к Султану с другой стороны, наклонился и заговорил тихим голосом, пытаясь успокоить его, прежде чем он подаст ещё какой-нибудь знак, что его беспокоят.
— Это не бабушкины сказки, Принцесса-султан Эфендим, — Кадир повернулся и направил свою речь на Совет, раздувая пламя их недовольства. — Вы позорите историю своей собственной семьи и принятое ими решение покончить со Старым Султанатом. Тысячи людей погибли, чтобы освободить нас от опасностей Шестого Дома. Вы бы отменили это сейчас для защиты от воображаемой угрозы? — он постучал посохом по мраморному полу и пренебрежительно махнул другой рукой. — Даже если бы Совет согласился с этим, мы слишком уязвимы. В живых нет магов Третьего Дома. Ходят слухи, что даже в Саркуме их нет. Нет ничего, что могло бы противостоять мерзкой магии Шестого Дома. Я не могу принять это, Принцесса-султан Эфендим, — голос Кадира становился всё громче до последних слов.
Совет подбадривал его.
Наиме выдохнула нарастающее разочарование, которое проделало продуваемую всеми ветрами дыру в её самообладании. Она пальцами вцепилась в бело-голубую ткань её энтари, представив, как обхватывает руками его горло. Кадир повернулся от неё к её отцу и, улыбаясь, сказал:
— Вы бы никогда не согласились допустить магов Шестого Дома во дворец, не так ли, Султан Эфендим?
— Что?
Её отец вскочил со своего места, и только близость Ихсана позволила ему схватить Султана за руку, прежде чем тот перевалился через край помоста.
— Конечно, нет!
Его карие глаза были широко раскрыты от страха и замешательства, когда он посмотрел на Наиме. Это выражение заставляло его казаться скорее ребёнком, чем мужчиной, и поражение пронзило её насквозь, пока она не почувствовала себя маленькой и безнадежной.
— Что он говорит? Что ты делаешь?
— Отец, — она постаралась скрыть отчаяние в своём голосе, пытаясь успокоить его.
Ей нужно было увести его отсюда, подальше от них, причём немедленно.
— Ты согласился. Ты запечатал письмо, которое я отправила Саркуму. Необходимо сбалансировать Колесо. Ты это знаешь. Ты помнишь, мы говорили об этом...
— Нет! — резко сказал он.
Наиме стиснула зубы. Она говорила с ним, говорила одно и то же в точности три малых оборота, каждую ночь. Но её надежда на то, что это заставит его вспомнить, когда она в этом будет нуждаться, оказалась напрасной. Ихсан попытался пробормотать что-то ободряющее Султану, но он вывернулся из рук её брата.
— Нет, абсолютно нет. Бехрам, что происходит? — обратился он к Кадиру, чьё лицо сияло безмятежным торжеством.
Наиме сжала руки в кулаки.
— Султан. Будьте спокойны. Совет разберется с этим.
Кадир низко поклонился в жесте глубокого смирения, но от Кадира исходило только высокомерие.
— Да, — сказал Султан, заметно успокоившись, когда Кадир выпрямился. — Да, этого будет достаточно.
Ихсан помог ему, пока он неуклюже пытался снова сесть, его взгляд метнулся к Наиме, а затем к дверям. Она положила руку на плечо отца. Он похлопал её по руке и улыбнулся ей, как будто ничего не произошло. Как будто он только что не разрушил её надежду обеспечить будущее Тхамара. И её собственное.