— …Вместо этого он стал пиратом,— голос Монкриффа был таким же гладким, холодным и смертоносным, как и его клинок прошлой ночью.

Вероника чуть не уронила чашку, но не смогла избежать падения блюдца, которое с грохотом упало. Осознание разливалось по ее спине, и каждый волосок на ее теле вибрировал с тревожной частотой. Электрические ощущения, проносящиеся сквозь нее, грозили воспламенить ее. Именно это всегда происходило с ней, при его приближении к ней.

Она не обернулась и предпочла полностью погрузиться в тарелку с завтраком. И все же, она точно знала, где он стоит за ней, как будто каждый нерв ее тела ощущал близость.

— Милорд,— Веллер встал, вытер рот и повернулся, чтобы поприветствовать бывшего графа, — вы простите мне мои праздные сплетни; я потчевал дам вашими подвигами. Вы скорее легенда!

— Прощение не нужно, — последовал любезный ответ, — хотя мои дела вряд ли можно назвать полноценным разговором за завтраком.

Вероника увидела его приближения по реакции Пенелопы Веллер. Ее радужки, темные, как у ее отца, уступили место расширенным зрачкам. Ее ноздри раздулись, а узкая челюсть отвисла, когда она выгнула шею назад, а затем еще дальше, чтобы оглядеть необъятную фигуру мужчины. Её рука легла на волосы, порхая, как бабочка, над медовыми локонами, а затем приглаживая пышное зеленое утреннее платье, созданное Вероникой.

Почему девушка в нем выглядела так мило? Такой молодой и раскрепощенной?

Вероника моргнула и вернула себе здравомыслие.

Почему, черт возьми, это имело значение?

— Не могли бы вы присоединиться к нам за завтраком? – предложил Веллер Монкриффу, оглянувшись на официанта и указав на стул, который он хотел взять из-за другого стола.

«Не принимайте предложение. Не говорите «да», — умоляла Вероника про себя. Пожалуйста, просто идите дальше».

— Я уже пообедал, — ответил он, позволяя ей выдохнуть с облегчением, о котором она даже не подозревала. — Но как же я мог отказаться хотя бы от одной чашки чая с такими милыми собеседниками?

Черт возьми, черт возьми! Она воспомнила о еще более грязных ругательствах, когда подол его серого утреннего пиджака коснулся ее взгляда, он подошел к столу.

Что, во имя Бога, он делал? Человека, склонного к убийству, не следует видеть обедающим со своей предполагаемой жертвой. Как он мог улыбаться Веллеру в лицо, ожидая, что в самый подходящий момент воткнет в него нож?

— Милорд, позвольте мне представить мою жену, миссис Адриэнн Веллер, и нашу дочь Пенелопу. Артур Веллер провел рукой по столу, пока женщины, о которых идет речь, пытались встать.

— Пожалуйста, не вставайте, — вежливо ответил Монкрифф, —я сяду.

Веллер сделал широкий жест Веронике, сидевшей с другой стороны от него.

— А это вдовствующая графиня Саутборн, вундеркинд парижской моды, которую мы наняли для изготовления свадебного приданого Пенни.

Он любил выставлять ее напоказ перед важными людьми.

— Милорд, — пробормотала она в знак приветствия. Она больше не могла не смотреть на него, не обращая внимания на свое странное поведение, поэтому выпрямилась и подняла взгляд. Она тут же пожалела об этом. Прошлой ночью тени были большими, скрывая всю силу присутствия Себастьяна Монкриффа.

Она забыла, что он не принадлежит тьме. Что он был этим сияющим существом, почти ослепительного великолепия, обладавшим той развратной внешностью, которую можно было бы приписать языческому богу богатства и чувственности.

На корабле под открытым бесконечным горизонтом, он был исключительно крупным человеком.

Но в поезде, где свободное пространство было в дефиците, он занимал его слишком много. Подобно Голиафу, он был одновременно великаном и обычным мужчиной.

С гибкостью кота.

— Вдовствующая графиня, нанятая судоходным магнатом? — глаза цвета Коньяка лениво коснулись каждой частички ее тела, видимой над столом. Вероника почувствовала себя очень смущенной, когда он отвел взгляд. — Боже мой, как изменился мир за годы моего пребывания в море!

Челюсть Вероники отвисла. Как небрежно он относился к своим преступлениям. Носил свой скандал на коже и обнажал его миру, более того, выставлял его напоказ, как будто озорство и злость могли быть награждены трофеем.

Позади него появился стул, и он, сидя, подтянул брюки, освобождая место для своих мощных бедер. Отвернувшись от Вероники, он направил всю силу своего обаяния на Адриен и Пенелопу.

— Я так понимаю, что поздравления с предстоящей свадьбой уместны, мисс Веллер.

— С-спасибо, — выдохнула девушка, и ее щеки окрасились в мягкий розовый оттенок.

Достаточно было лишь легкой улыбки в сторону персонала, чтобы спровоцировать парад еды и напитков в элегантном танце, исполняемом только для людей его ранга и власти.

В конце концов он выбрал ирландский чай для завтрака и налил оскорбительное количество сливок и сахара в чашку, которая в его руках выглядела нелепо маленькой. — Скажите мне, мисс Веллер, кто счастливый жених?

— Граф Дюрки в Бухаресте, — ответил за нее отец, — он прямой потомок Екатерины Великой, как и многие из наших благородных домов.

— Граф, говорите?— вопреки его словам, глоток чая на Монкриффа явно не произвел впечатления, — Ах, ну… если вы не можете найти дворянство поблизости, стоит поискать за границей, на Континенте.

— Да… ну… владения Дюрки размером с Хэмпшир, — пробормотал Веллер, не застрахованный от подразумеваемого оскорбления.

Вероника бросила на Монкриффа уничтожающий взгляд, который он совершенно проигнорировал. Как отвратительно он себя вел. Разве он не знал, что его семья почувствует досаду, окрасившую черты лица Веллера? Что он отыграется на женщинах, как будто его унижение было их виной?

— Он богаче многих наших обедневших дворян, — сказал Веллер, фыркнув.

— Да, я уверен, что о его козах хорошо заботятся, — усмехнулся Монкрифф, затем пожал плечами. — По крайней мере, он не американец.

— Или пират, — сказала Вероника, наконец привлекая его внимание.

— Мы были скорее каперами, миледи, — поправил он с заботливой улыбкой, от которой ее внутренности стали довольно скользкими и мягкими. — Независимо от репутации, мы обычно грабим согласно нормам морского права.

— Обычно? — Вероника наморщила нос и стиснула бедра.

— Последнее, что я проверял, Королевский флот не находится в состоянии войны, и у «Панихиды Дьявола» не было контракта с короной. — Какой в этом смысл,— Монкрифф отмахнулся от них, как будто они не имели никакого значения. — Можно утверждать, что любое нападение на британское судно можно рассматривать, как акт войны.

Неужели именно так ему удалось избежать проблем с законом? Или потому, что он обратил несравненную силу своей привлекательности на саму королеву, и одурманенная женщина даровала ему полное прощение? Чертовски не правдоподобно.

Невидимый ветерок принес платок и приземлился, как шелковая снежинка, у ног Монкриффа. Это возвестило о появлении красавицы с клубничными волосами, которую представила пожилая женщина с такими же чертами лица, но с отвисшей челюстью, как челюсти гончей.

— Джессика, ты слишком неуклюжа, — отругала матриарх с чрезмерной жеманностью.

— Позвольте мне,— Себастьян наклонился в кресле и взял лоскут ткани, предложив его обратно девочке, которая едва была достаточно взрослой, чтобы ее можно было представить обществу.

— Спасибо, — возразила она, застенчиво взмахнув ресницами. —Я очень вам обязана.

Обязана? Он вернул всего лишь клочок ткани, а не украденные фамильные драгоценности.

— Не думай об этом, — ответил он луноглазой девушке, все лицо которой покраснело от его подмигивания.

— Настоящий джентльмен, — проворковала мать из-за спины дочери.

Вероника опустила ресницы, чтобы полностью скрыть орбиту глаз. Наверняка, она не могла быть единственной, кто заметил, что все доступные дебютантки словно бы благодарили его за одно его существование.

— Мало кто из тех, кто меня знает, обвиняет меня в том, что я джентльмен, мадам. Его глаза засияли весельем, когда он сделал еще один размеренный глоток чая.

— Я вижу, вы меня не узнаете, — обратилась к столу старшая женщина. — Я Элоиза де Маршан, герцогиня Ловуд.

На этот раз собравшиеся стояли с готовностью. Никто не оставался сидеть в присутствии герцогини, пока она не ушла.

— Ваша Светлость, — Себастьян идеально поклонился, когда герцогиня с тревожной наглостью подтолкнула девушку вперед.

— Это моя дочь Джессика.

— Очень приятно, леди Джессика,— он поймал девушку за предплечье и скользнул рукой вниз, пока ее пальцы в перчатках не сомкнулись над его, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее костяшки пальцев.

Рука Вероники согнулась, ногти впились в ладони.

— Я Себастьян Монкрифф, граф…

— Мы хорошо о вас знаем, — вмешалась герцогиня, поскольку женщине ее возраста и положения можно было простить недостатки в манерах, если казалось, что они сделали это намеренно. — Никто не путешествует, не осознавая важности своих попутчиков.

— Действительно,— Себастьян бросил взгляд на Веллера. Или это была Вероника? Они стояли достаточно близко в тесном пространстве, и разглядеть было невозможно. — Тогда позвольте мне сделать презентацию…

– У нас нет времени, Монкрифф,- герцогиня фыркнула в сторону стола, и это было ее единственным признанием существования других людей. — Теперь, когда мы познакомились и вы показали себя джентльменом, я хотела бы пригласить вас на завтрак в наш личный вагон.

Его глаза загорелись интересом, и Вероника почувствовала, как ее собственное поведение помрачнело. Он чертов пират! Ей хотелось кричать. Как могла женщина – герцогиня – бросить в мужчину свою молодую, пышногрудую дочь? Разве она не знала, что его поместье разрушено? Его семья в разорена?