— Потому что он хотел знать, почему Сет назвал меня убийцей.

Ее глаза смягчились, а плечи опустились.

— Ох... — Рэй убрала с лица прядь волос. — О Боже, этот бедный ребенок...

— Да, я думаю, он просто пытался разобраться с этим в своей голове в течение последних нескольких недель, и сегодня он, наконец, решился спросить меня.

Она неохотно кивнула.

— Что Ной сказал, когда ты ему рассказал?

— Ну, сначала он был немного шокирован, но после того как я немного объяснил ему, конечно, опустив все грязные подробности, Ной успокоился.

— Значит, он не против? — Рейн скептически посмотрела на меня, и я рассмеялся в ответ.

— Ну, не знаю, можно ли сказать, что он не против, но... Ной все понимает. И ему хорошо со мной, и, честно говоря, я не могу просить большего. Но, — я заставил себя легкомысленно усмехнуться, — думаю, его психотерапевт теперь получит за это по ушам.

Это должно было быть шуткой, но, черт возьми, я сегодня был просто в ударе, потому что Рэй не засмеялась. Вместо этого она отвернулась, ее глаза наполнились слезами, а нижняя губа яростно поджалась.

Я быстро прижал ладони к ее щекам, обхватив ее лицо руками и вернув ее взгляд к себе.

— Эй, что случилось?

Она прикусила губу в слабой попытке сдержать слезы, прежде чем просто отказалась от борьбы вообще.

— Наверное, он так плохо обо мне думает.

Я покачал головой и нахмурил брови.

— Что? Нет, детка. Конечно, он так не думает. Почему ты так решила?

— Потому что я действительно знаю, как их выбирать, — сказала Рэй, пытаясь улыбнуться своей неудачной шутке. — Мы все знаем, что его отец — кусок гребаного мусора. Но, чтобы добавить оскорбление к травме, первый и единственный мужчина, в которого я позволила себе влюбиться, — бывший заключенный, осужденный за, — она указала жестом на потолок и проследила глазами за этим, — чертово непредумышленное убийство.

— И хранение запрещенных веществ. — Уголок моего рта приподнялся в извиняющейся улыбке, в то время как мое сердце умоляло признать, что она была первой и единственной женщиной, в которую я тоже влюбился.

Слабый смешок сорвался с ее губ.

— О, конечно, я глупышка. Как я могла забыть?

— Детка, Ной не думает о тебе ничего плохого, — заверил я ее, проводя кончиками пальцев по изгибам ее лица. — Все, что его волнует, — это то, что ты в безопасности и счастлива. Вот и все. И Ной верит, что пока ты со мной, так и будет.

Рэй посмотрела мне в глаза, слезы высыхали на ее щеках, и она кивнула.

— Я знаю, что это так, — прошептала она, обхватив мои запястья руками.

— И он тоже, — заверил я ее, чувствуя себя заезженной пластинкой и зная, что никогда не смогу сказать ей достаточно.

Я буду говорить ей столько и так часто, как ей будет нужно.

Таймер пронзительно запищал, давая нам обоим понять, что ужин готов, и Рэй неохотно поднялась с моих колен, слегка коснувшись губами моей щеки. Пока вынимал из духовки запеченного морского окуня, Рэй, к моему огорчению, пошла переодеться во что-нибудь более удобное. Когда через несколько минут она вернулась, я уже накрывал на стол, мгновенно улыбнувшись при виде ее в моей футболке и с собранными на голове волосами.

Библиотекарша Рэй, возможно, самая сексуальная из ее личностей, но эта Рэй... комфортная, настоящая и расслабленная…

Она превосходила все фантазии.

Эта больше всего походила на мою. Та, которая больше всего мне подходила.

— Ты снова смотришь на меня так, — сказала Рейн, вставая рядом со мной, чтобы помочь накрыть на стол.

— Как? — Я приподнял уголок рта в дразнящей улыбке.

— Взгляд, которым ты смотришь на меня, когда я думаю, что ты собираешься, наконец, рассказать мне о своих чувствах, но потом ты находишь что-то еще, чтобы отвлечься. И это прекрасно. Я понимаю, и это ничего не меняет между нами. Но… это тот самый взгляд. И я знаю это, потому что знаю, что смотрю на тебя точно также.

Я не смог сдержать смешок, который мягко зарокотал в моей груди. Как она так точно меня раскусила, просто уму непостижимо.

Мое сердце бешено колотилось о ребра, охваченное неопределенной паникой, которая, как я знал, была абсурдной.

— Рэй, — сказал я, наблюдая, как она занята тем, что расставляет три тарелки.

— Я не пытаюсь тебя обвинить, Солджер. У нас не такие отношения. Мы делаем все в своем собственном темпе; мне нравится, что мы можем это делать. Ты скажешь то, что тебе нужно, в свое время. Я просто...

— Я люблю тебя.

Последняя тарелка выскользнула из ее рук и упала на место Ноя за столом, когда она повернулась ко мне лицом, ее губы приоткрылись, а глаза уже наполнились новыми слезами

— Что?

Теперь, когда эти слова прозвучали во вселенной, моя грудь наполнилась новой уверенностью, чувством свободы, когда я сжал ее плечи в своих руках и повторил:

— Я люблю тебя, — четко выговаривая каждое слово и наслаждаясь ощущением каждого из них на моем языке.

Рэй зажала рот рукой, смеясь сквозь слезы.

— Не знаю, почему я так удивлена. Я уже знала... То есть думала, что знала, и...

— Что вы, ребята, делаете? — Ной вошел в комнату, оглядывая нас с нахальством угрюмого подростка.

— Я люблю твою маму, — гордо заявил я, и он встретился со мной взглядом, понимающе скривив губы.

— Давно пора, — пробормотал он, опускаясь в кресло.

— И тебя я тоже люблю, Ной.

Его взгляд быстро метнулся ко мне, отвлекаясь от блюда с запеченной рыбой и овощами. Мне было больно видеть его замешательство, как будто он все еще не мог понять, что моя преданность его матери распространяется и на него. Ной сглотнул, облизнул губы в нерешительности, а затем кивнул, не сказав ни слова.

Рэй прижала ладони к моим щекам, и я запечатлел поцелуй на ее губах.

— Спасибо, — прошептала она на выдохе.

— Не благодари меня за то, что я все равно бы сделал, — ответил я, прежде чем поцеловать ее еще раз.

Мы сели вместе, готовые насладиться едой, которую Ной поймал днем ранее. И пока они угощались и улыбались друг другу, вступая в эту новую главу наших отношений, я улучил момент, чтобы спокойно посмотреть на них. Позволить осознать, что в каком-то смысле мы стали семьей. Я любил этих людей. И выбрал их, как когда-то выбрал маму Билли, но на этот раз они выбрали меня.

«Это мой любимый день», — поймал себя на мысли я. — «Это лучший день в моей долбанной жизни».

И тогда я еще не знал, что это будет последний хороший день, который мы проведем вместе в этой главе моей жизни.

Но это действительно был... очень, очень хороший день.