— Вот старая извращенка. — Я от души рассмеялся, все еще не зная, что делать с этой пожилой женщиной.

Мой смех утих, и мы уставились вдаль, наблюдая за блеснами в воде, подпрыгивающими на поверхности, но на которые ни черта не клюнуло. Это был тот самый риск, на который идут, отправляясь на рыбалку, — урок, который я усвоил много лет назад. Иногда в результате ты получал лишь приятный день на природе. В других случаях день был просто отвратительным, но ты приносил домой достаточно рыбы, чтобы прокормить семью в течение нескольких недель.

В последний раз, когда я был на рыбалке, мы наловили целый кулер окуней. Но все они были позорно забыты, пока мы планировали похороны и привыкали к тому, что дедушки нет рядом. В конце концов, бабушка велела мне выбросить старый кулер в мусорный контейнер возле школы. Просто чтобы избавить меня от дополнительной травмы, связанной с извлечением дохлой рыбы двухнедельной давности.

Поверьте, я это оценил.

— Чувак, я думаю, это будет провал, — пробормотал я, разочарованно качая головой. — Еще рано, но...

— Ты любишь мою маму?

Я закашлялся от неожиданного вопроса.

— Эм... ну...

— Потому что она говорит, что любит тебя, но я не слышу, чтобы ты говорил ей это в ответ.

В его голосе слышались покровительственные нотки. Так отец мог бы усомниться в намерениях мужчины по отношению к своей дочери. И это было именно то, что делал Ной — выяснял, какого черта мне нужно от его мамы. И кто мог его в этом винить? У его мамы был не самый лучший опыт общения с мужчинами. И Ной лишь хотел убедиться, что я не собираюсь быть просто очередным мудаком, использующим ее и уходящим, как только наиграюсь с ней, что было далеко от истины.

Я взглянул на него с извиняющимся и смущенным выражением лица.

— Могу я быть с тобой откровенным?

— Конечно.

— Я не сказал этого в ответ, потому что не уверен, что знаю, каково это — любить кого-то вообще, — признался я, чувствуя себя идиотом, даже когда бросал эти слова во вселенную. — Мне хочется быть уверенным, прежде чем делать подобные заявления, понимаешь, о чем я?

Ной задумчиво хмыкнул и кивнул головой, словно понял. И, насколько я знал, возможно, так оно и было.

— Я думаю, любовь — это когда кто-то занимает более важное место в твоем сердце, чем ты сам, — заметил Ной, говоря как парень, который на самом деле знает больше меня по этой теме.

— Ха, — согласился я, кивнув. — В этом есть смысл. Знаешь, ты довольно умный.

Ной бесстрастно пожал плечами, а затем спросил:

— Итак, как ты думаешь, ты любишь ее?

— Ну, я имею в виду, что готов на все ради нее… и тебя. Так что, думаю, это делает ее довольно важной.

— И ты все время думаешь о ней? Потому что, например, эта девчонка из моего класса — Бет... Я знаю, что люблю ее, потому что думаю о ней почти каждую минуту каждого чертова дня.

Я повернулся, прищурив глаза.

— Подожди. У тебя есть девушка?

Ной вздохнул, немного разочарованно, и покачал головой.

— Она не моя девушка.

— Но ты хочешь, чтобы она была?

— Может быть. Я не знаю, — устало застонал Ной. — Хватит менять тему. Ты все время думаешь о маме?

Я сглотнул.

— Каждую минуту каждого чертова дня.

— Ну, вот видишь.

Я выпятил челюсть, глядя на горизонт, когда меня охватило непреодолимое желание пойти в библиотеку и ворваться в двери, заявив, что я, похоже, впервые в жизни влюбился. И мне нужен был тринадцатилетний подросток, чтобы заставить меня это понять.

— Вау, — произнес я, полный ясности и благоговения.

— Ты должен ей сказать.

— Да... — кивнул я, мой взгляд был пустым, а сердце бешено колотилось. — Думаю, ты прав.

— Тогда ты должен жениться, чтобы стать моим отцом.

И вот оно.

Вот ради чего все это было на самом деле.

Ной чувствовал себя преданным, узнав о моих преступлениях, и не мог смириться с мыслью, что ему нужен хладнокровный убийца в качестве отца. Ему нужно было подтверждение того, что я на самом деле не психопат-убийца. Ему нужно было знать, что я хороший парень — для него и его мамы. Ему нужно было знать, что я люблю ее, что поступаю с ней правильно и что буду поступать правильно и с ним. Чтобы заполнить пустоту, которая была у него с самого рождения.

Черт, полагаю, в каком-то смысле мне знакомо это чувство.

И именно поэтому я знал, что сделаю все возможное, чтобы стать парнем, которым никогда не будет его биологический отец. Таким парнем, которого Ной — и его мать — заслуживали.

— Дружок, мне не нужно жениться, чтобы стать твоим отцом. Если ты хочешь меня, я у тебя есть. Больше ничего не нужно.

Это был момент. Ной взглянул на меня, а я на него. И я мог сказать, что он хотел обнять меня так же сильно, как мне хотелось обнять его. Но именно в эту секунду его леска натянулась, и Ной быстро отвернулся, задыхаясь.

— Кажется, я поймал одну! — крикнул Ной, и его лицо засветилось ярче, чем солнце, пробивающееся сквозь облака.

Моя гордость соответствовала его гордости, когда я вонзил удочку в песок, прежде чем полностью сосредоточиться на нем. Я помог ему вытащить морского окуня — первую из трех рыбин, которых мы поймали в тот день, — и знал, что он запомнит этот момент на всю жизнь, как и я запомнил все моменты, проведенные на воде с моим дедом. И был рад, что именно мне удалось стать частью этого.

* * *

— Привет! — поздоровалась Рэй, входя в дверь после долгого дня, проведенного в библиотеке. — Здесь пахнет рыбой!

Ной вскочил с дивана рядом со мной, забыв о нашей игре в «Марио Карт», и побежал к маме.

— Мы поймали три рыбки, — поспешно сообщил он. — А потом мы пошли домой, и Солджер научил меня чистить и потрошить рыбу, потом разделали ее и приготовили ужин.

Рейн посмотрела поверх головы сына и встретилась со мной взглядом с улыбкой и всей любовью, которую она испытывала ко мне.

«Как, черт возьми, я не понял, что чувствую то же самое, глядя на нее?»

— Похоже, у вас был хороший день.

Ной кивнул, явно гордясь собой.

— Это было чертовски здорово.

Рэй бросила сумочку рядом с дверью и обняла Ноя за плечи, чтобы поцеловать его в щеку, пока не наклонилась ближе и с отвращением не сморщила нос.

— О боже, малыш, от тебя воняет!

Он задрал рубашку и понюхал ее.

— Да, от меня пахнет рыбьими потрохами.

— Прекрасно, — проворчала Рэй, игриво толкнув его. — Тебе лучше принять душ, прежде чем мы начнем есть.

Ной закатил глаза, но согласился, пробормотав:

— Хорошо.

Затем он поплелся по коридору в ванную, оставив нас наедине.

Рэй медленно приближалась в своей рабочей одежде. Обтягивающая юбка длиной до колена. Облегающая рубашка без рукавов. Скромные черные туфли на каблуках достаточной высоты, чтобы возбудить меня. Я любил ее в шортах и футболках, и когда Рэй была в моих рубашках было в ней что-то такое привлекательное. Но эта ее версия... библиотекарша...

Это была Сексуальная Рэй. Рэй, которая кричала, чтобы ее называли Рейн, стоя передо мной на коленях.

— А что насчет тебя? — спросила она, покачивая бедрами. — Ты уже принял душ?

Я прикрыл глаза, когда встретился с ее взглядом.

— Да, мэм, — ответил я и застонал от тепла ее тела, прижатого к моему.

Одну руку я положил на ее бедро, а другой скользнул вверх по боку и обхватил ее стройную шею. Ее губы изогнулись в расслабленной улыбке, а я пальцами задумчиво перебирал завитые кончики ее волос, собранных в хвост.

— Хорошо, — оценила Рэй, сложив руки на моей груди, а затем подняла голову, предлагая свой рот.

Я нежно поцеловал ее, не намереваясь углублять момент, пока она не приоткрыла губы в безмолвной мольбе о моем языке. Это было неожиданно, поскольку после нападения Сета, случившегося несколько недель назад, ее желание близости было в лучшем случае нерешительным. Я не настаивал на большем, чем Рэй была готова предложить, даже не намекал на то, что хочу большего, но не мог отрицать, что сейчас благодарен ей за это. Особенно когда та руками медленно теребила край моей рубашки, чтобы пропустить пальцы через петли ремня, притягивая мои бедра ближе к ее животу.

— Я скучала по тебе, — прошептала она мне в губы, и я не был уверен, имела ли Рэй в виду именно сегодняшний день или недели, прошедшие с тех пор, как наш мир пошатнулся.

Я скользнул рукой по ее шее и провел большим пальцем по ее скуле. Ее улыбка стала шире, когда она посмотрела мне в глаза, и слова повисли на кончике моего языка. Эти три слова я не произносил с тех пор, как мои бабушка и дедушка умерли много лет назад. Три маленьких слова, которые я никогда не думал, что произнесу снова. Но хотел, чтобы Рэй знала. Хотел, чтобы больше не проходило времени между настоящим моментом и тем, как она узнает правду о моих чувствах к ней.

— Давай, — сказал я, кивнув головой в сторону дивана. — Иди сюда ко мне.

Мы сели вместе. Рэй настояла на том, чтобы сесть ко мне на колени, пальцами поглаживая мои волосы. Это было похоже на то, что ей нужно прикоснуться ко мне, что ей необходим контакт, и я нашел это приятным. Расслабляющим. Каждое прикосновение подтверждало истинность того, что между нами было.

— Что случилось? — спросила она, ее брови с тревогой сошлись на переносице.

— Сегодня кое-что произошло, — начал я, обнимая ее одной рукой за талию, а другую кладя ей на бедро.

Морщинки беспокойства на ее лбу углубились.

— Хорошо...

— Я рассказал Ною, почему я был в «Уэйуорде».

Это было прямое заявление, и, судя по выражению лица Рэй, это было не то, чего она ожидала. На самом деле та вовсе не выглядела счастливой, когда опустила взгляд на колени и дернула челюстью с явным раздражением.

— Солджер... ты не имел права...

— Я знаю, что должен был сначала обсудить это с тобой, и мне жаль, что этого не сделал, — быстро вставил я, уже переходя в режим «бей или беги», чтобы не дать ей разозлиться. Чтобы она не ушла. — Но Ной спросил, и я подумал, что будет лучше просто... выложить все начистоту, а не заставлять его еще больше подозревать.

— Но почему он вообще что-то заподозрил? — Ее глаза встретились с моими, в их взгляде читалось обвинение.