― Хмф! Построить императорский храм предков? ― спросил император Чундэ, холодно фыркнув. ― Разве это то, чем должен заниматься простой магистрат округа Цинхэ? Ублюдок!

Уездный магистрат технически не имел права принимать решение о строительстве императорского родового зала, если только он не получил приказ от императорского двора.

С чего бы магистрату округа Цинхэ ни с того ни с сего принимать решение о строительстве родового зала? Подтекст был очевиден: кто-то другой из императорской семьи должен был отдать приказ.

Все сто чиновников императорского двора молчали. Никто не осмелился спросить, кто этот «ублюдок», о котором говорил император. После того как утреннее заседание суда было закрыто, левый министр Чжао Дуань встретился с императором наедине. ― Мой дорогой министр, я попросил о встрече сегодня из-за полученного мною донесения, ― сказал император, протягивая Чжао Дуаню бамбуковый свиток.

В этом донесении подробно описывались многочисленные страдания, через которые пришлось пройти жителям Цинхэ после того, как река вышла из берегов, затем приводились высказывания о благожелательности и справедливости, а заканчивалось оно следующим предложением: «пока строятся новые здания, народ нищенствует. У наследного принца нет морали!»

Лицо Чжао Дуаня оставалось спокойным, пока он сворачивал бамбуковый свиток. Он спокойно наблюдал за выражением лица императора.

― Чэнь считает, что, хотя это донесение, конечно, преувеличивает ситуацию, в нем есть некоторые важные моменты. Наследный принц преуспел в учебе, но ему еще многому предстоит научиться, когда дело доходит до реального управления государственными делами, ― сказал он серьезным тоном.

― О? Вы тоже так думаете? ― сказал император Чундэ. Он недоверчиво сузил глаза. Этот левый министр обычно избегал высказывать свое твердое мнение в отношении наследного принца. Он крайне редко высказывал такое прямолинейное мнение. ― Чэнь просто делает вывод на основе имеющихся фактов, ― сказал Чжао Дуань. Он выглядел обеспокоенным и говорил очень медленно. ― Наследный принц уже пять лет помогает Вашему Величеству в управлении государственными делами, и хотя он не совершил никаких ужасных ошибок, он также не добился никаких успехов. Я хочу сказать, что действия наследного принца, приказавшего построить храм предков, были совершены из лучших побуждений ― он просто пытался проявить сыновнюю почтительность. Он просто использовал неправильные методы для этого.

С каждым словом Чжао Дуаня император Чундэ немного расслаблялся, а в некоторых моментах даже слегка кивал. Наконец он отвёл пронизывающий взгляд, которым смотрел на Чжао Дуаня.

― Наследный принц действительно сын. Однако, он не очень умен, когда речь идет о делах страны, ― согласился он. На одиннадцатый день девятого месяца император вызвал наследного принца обратно в императорский дворец и велел ему явиться ко двору на следующее утро. Сяо Чэнцзюнь молча смотрел на послания в своих руках. Через некоторое время он поднес маленькие листочки бумаги к пламени свечи, один за другим сжигая их в пепел.

Лу Цзин тихонько вздохнул, стоя позади наследного принца.

― Юнь Ба сообщил, что выводы министра доходов очень вредны для Дянься, ― сказал он.

― Я знаю, ― сказал Сяо Чэнцзюнь. Он стоял спиной к Лу Цзину и смотрел на кленовые деревья за окном.

После обеда пошел мелкий дождь, от которого опало еще больше красных листьев, а дорожка из голубого камня стала темно-серой. Красные листья резко контрастировали с темно-серым камнем.

― Дянься знал, а Чэнь нет! ― Лу Цзин шагнул вперед и развернул наследного принца, заставив его посмотреть на него.

Ситуация в императорском дворе стремительно ухудшалась, но Сяо Чэнцзюнь не сказал ему ни слова об этом. Завтра он должен был вернуться в императорский двор. ― Что если первое, что скажет император Чундэ, будет наказание наследного принца за его ― преступления?

― Дом горит, ― сказал Сяо Чэнцзюнь. ― Я не могу потушить пожар в одиночку. Мои усилия подобны капле в океане.

Лу Цзин уставился на Сяо Чэнцзюня. Он уже слышал, как наследный принц говорил это раньше. Дом горит...

Вместо того, чтобы пытаться потушить огонь, лучше дать ему сгореть, и пусть он возродится из пепла... Он понял, что наследный принц уже подсказал ему дальнейший путь в тот день, когда он произнес эти слова.

― Чэнцзюнь... ― Лу Цзин освободил плечо наследного принца от своей хватки и посмотрел ему прямо в глаза. Наследный принц был одет в свои обычные одежды абрикосового цвета, и он выглядел как теплый рассвет, освещающий холодную комнату дворца унылым осенним днем. Сяо Чэнцзюнь оглянулся на свою супругу. Это изысканно красивое лицо вызывало радость в его сердце, когда бы он его ни увидел. Он медленно протянул руку и погладил Лу Цзина по щеке. Она была немного холодная, ее холодил ветер, мягко врывавшийся в окно.

― Я не хочу тебя в это впутывать. Не делай ничего, ― сказал он.

― Дянься только вчера сказал, что мы ― семья, ― сказал Лу Цзин, схватив руку, которая ласкала его лицо, и крепко сжав ее.

Сяо Чэнцзюнь посмотрел на него и тихо вздохнул.

Лу Цзин поднес мягкую, тонкую руку к губам и слегка поцеловал ее.

― Будь то в качестве министра двора или в качестве твоей жены, я не позволю тебе столкнуться с этим в одиночку, ― пообещал он.

Наследный принц тихо улыбнулся.

― Через несколько дней в столицу прибудут мой второй дядя по материнской линии и моя первая тетя, ― сказал Лу Цзин, меняя тему разговора. Его меланхоличное настроение внезапно улучшилось при мысли об этом, и он воспользовался случаем, чтобы обнять кронпринца за талию.

― Дянься, ты должен пойти со мной в резиденцию герцога Аньго, когда это случится. Это будет очень интересно.