Дэр все еще не двигается, просто наблюдает за моим лицом при каждом движении бедер Тру. Наблюдает, как слезы скатываются по моим щекам. Что-то застилает мне глаза, все темнеет, а затем чей-то язык скользит по моей щеке.

— Отдай нам свою боль, Малышка, отдай нам все свои слезы.

Я знаю, что это Дэр заговорил, потому что я все еще чувствую влажное скольжение языка Тру по моей щеке, когда он слизывает мои слезы.

Внезапно Дэр тоже встает, его язык медленно облизывает другую мою щеку, в то время как Тру продолжает двигать бедрами. Затем Дэр облизывает мою нижнюю губу, и его стон говорит мне, что он чувствует вкус собственной крови у меня во рту, а затем его рот накрывает мой, его поцелуй почти такой же дикий, как звуки, издаваемые мной.

Они оба снова отодвигаются от моего лица, прежде чем я открываю глаза, но их маски возвращаются на место. Рука Дэра в перчатке протягивается, и он проводит большим пальцем по моей нижней губе, мои всхлипы медленно переходят в стоны, чем дальше движется Тру.

Похоже, это какой-то сигнал для него, потому что он тоже начинает двигаться внутри меня. Они оба начинают толкаться во мне, чередуясь так, что один толкается, а другой отступает. Я никогда не чувствовала ничего подобного раньше. Все еще ощущается боль от растяжения обоих членов внутри меня, от порезов на моей коже, от врезающихся веревок в запястья и шею. Но удовольствие также захватывает меня в их объятия.

Они быстро устанавливают дикий ритм, жестко трахая меня. Рука Тру сжимается на моем горле, в то же время Дэр обхватывает веревки между моими запястьями и шеей. Он тянет сильнее, и у меня перехватывает дыхание. Мои руки автоматически тянутся к горлу, хватая руку Тру одной своей, в то время как другой я хватаюсь за веревку. Мое тело сжимается вокруг них.

Тру стонет мне в ухо, его толчки теряют ритм, пока он просто не врезается в меня, его бедра сильно ударяются о мою задницу с каждым толчком.

— Тебе нравится это, Малышка, тебе нравится, когда тебя трахают убийцы?

Мой рот открыт, но из него не вырывается ни звука, воздух вообще не проходит. И без того тусклый свет в лесу сгущается еще больше, в голове становится легче, когда все начинает затуманиваться.

Я чувствую, что Дэр наклоняется больше, чем вижу, как он двигается.

— Ты когда-нибудь думала об этом, Малышка? Ты думаешь о том, каково нам было вонзать наши ножи в этих женщин, как мы вонзаем наши члены в тебя? Чувствовать, как горячая кровь ударяет по нашей коже, покрывая нас, пока мы не покраснеем от нее, наблюдая, как жизнь покидает их глаза.

С каждым словом мое тело все сильнее сжимается вокруг них, пока все, что я могу чувствовать, — это они сами: их члены, их руки и их тела. Тьма продолжает завладевать моим зрением секунда за секундой.

Внезапно воздух врывается обратно в мои легкие, и мой оргазм обрушивается на меня с силой циклона, подхватывая меня в свой вихрь, прежде чем швырнуть обратно туда, где я оказалась зажатой между этими двумя мужчинами. Все мое тело содрогается в конвульсиях, когда я сжимаю их обоих, все мое тело пульсирует. Мои крики эхом разносятся по лесу, прежде чем перейти во всхлипы.

Они уничтожили меня. Это все, о чем я могу думать, пока они продолжают свои движения. Нет такой части меня, которая когда-либо оправится от моей причастности к ним. Их темное влияние запечатлелось в моей душе, и пути назад нет.

Тру медленно выходит из меня. Я снова хнычу от этого чувства. Я смутно чувствую, как он уходит, но он возвращается всего через несколько секунд, его рука отводит мои влажные от пота волосы в сторону, когда он снова приседает и говорит:

— Прости, Малышка, надеюсь, однажды нам не придется этого делать.

От укола иглы с моих губ срывается быстрый полу-протест, прежде чем меня снова затягивает в бессознательное состояние.