— Как долго это продолжается? — спросил Престон напряженным голосом, скрестив руки на груди.

Я потеряла его, я потеряла их. Я знала это.

Я бы не сломалась, я отказывалась. Я зашла так далеко не для того, чтобы просто сваливать свои проблемы к ногам других людей и молить о пощаде.

Они никогда не узнали бы; они никогда не узнали бы...

Руки Адама неуловимо сжались, предупреждая.

Не говори.

Я хорошо понимала его, мне пришлось. Я держала рот на замке, потому что все, что я сейчас сказала, было бессмысленно. Бесполезно. Не стоило затраченного кислорода.

— Несколько лет, время от времени. Ты знаешь, как это бывает, — его голос был спокоен, но я уловила в нем нотку волнения. Он получал от этого огромное удовольствие.

Престон издал какой-то горловой звук, прежде чем прервал его. Он сердито посмотрел на меня с чистой, неразбавленной ненавистью.

Я не дрогнула от бурных эмоций, направленных на меня. Мои глаза ни разу не выдали и намека на бурные чувства, бушующие внутри.

Мне очень жаль...

Я никогда не хотела причинить тебе боль. Хотя, думаю, это было неизбежно.

Он задумчиво наклонил голову:

— Интересно... Так вот куда ты пропадал целыми днями? — Престон заявил, игнорируя меня, но обращаясь к Адаму. — Ты ходил к… Милле, — он с отвращением выплюнул мое имя.

— Я так и делал, — подтвердил Адам. — Извини, что я не посвятил тебя в ситуацию заранее. Мы пытались разобраться с некоторыми лежачими полицейскими в частном порядке, что позволило нам немного расслабиться в свободе действий.

В его голосе не было ни малейшего извинения.

Свобода действий, ха. Это же шутка.

— Хм.

— Итак, я уверен, ты можешь согласиться с тем, что все, что происходит между Миллой, тобой и двумя другими, может быть прекращено прямо сейчас? Особенно после того, как мы разобрались в наших разногласиях, — добавил Адам, еще немного потыкав зверя.

Я чувствовала напряжение, исходящее от Престона.

— Это само собой разумеющееся, — протянул Престон, оглядывая меня с головы до ног, на его губах появилась усмешка.

Его отношение было таким, какого я ожидала от Техаса. Думаю, это была та его сторона, к которой у меня не было доступа. Казалось, закончив разговор и всю ситуацию в целом, он распахнул дверь. Она с громким стуком ударился о стену, заставив меня подпрыгнуть. Этот гнев...

— Как только он побежит и расскажет остальным, они все узнают, кто ты на самом деле, — он жестоко издевался надо мной, но я держала себя в руках, я должна.

Руки опустились мне на плечи, пальцы больно впились, пока я ждала разрешения двигаться.

— Они узнают, что ты хорошая маленькая шлюха. Но также они узнают, что ты вся моя, маленький ангел. Не могу дождаться, когда увижу их реакцию, — злорадствовал он, радуясь возможности причинить боль людям, которых я считала одними из его лучших друзей.

— Почему? — пробормотала я, пропустив вопрос мимо ушей.

Я должна была знать, что они с ним сделали, раз ему так радостно захотелось вонзить нож им в спины. Была ли когда-нибудь причина?

Просто почему? Почему?

Он выпрямился.

— Все просто. Ты моя.

Я всегда знала, что ничего не получила бы от него, если только он сам не решил поделиться этим? А когда он это делал, то только потому, что это обычно шло ему на пользу. У него был план, в этом я была уверена.

Я оттолкнула его, схватив свой рюкзак, который все еще валялся на полу, и в оцепенении вернулась в свою комнату. Моя голова была заполнена всем и ничем одновременно. Жужжащий, низкий гул размытого небытия звучал в моих ушах, отгораживая меня от внешнего мира.

Я заперлась в своей комнате, намеренно прячась. Потому что, если мне нужно было продать историю о том, что выдвинул Адам, я должна была быть готова, а в данный момент я не была готова. Я знала, что задвигалось на этой лжи. Слишком много ударов за такой короткий промежуток времени было нанесено именно туда, куда он хотел — в мою израненную душу. Мы готовились к грандиозному финалу, из которого я никогда не смогла бы вернуться.

Он сломал не те части меня. Он небрежно подрезал мне крылья; со временем у меня выросли когти. Но что еще более тревожило, когти соскальзывали, я теряла хватку.

Я отключилась за последние пару дней. Мой телефон был выключен. Я не выходила из здания, мне нужно было заделать трещины в стене, которую я построила вокруг себя. Они начали ужасно рассыпаться. Я впустила людей. Мне не следовало этого делать.

Как только я вернулась бы в реальный мир и посмотрела в лицо сюжету, который был создан для меня, все системы рухнули бы. Мне нужно было быть готовой. Морально, физически.

У этой истории всегда было три стороны. Моя правда, его правда и настоящая правда. Но мы играли по его правилам.

Мой телефон безжалостно звонил после его повторного включения, на него посыпались уведомления и сообщения. Я собралась с духом, прежде чем нажала на первое.

Лиззи: Как ты могла? Все это время ты тоже с ним встречалась. Ты хоть представляешь, какой ты меня выставила? Как ты выставила тех троих парней? Если ты увидишь меня, обязательно отвернись в другую сторону.

Вау… что ж, слухам не потребовалось много времени, чтобы распространиться. Хотя я бы приняла на себя ее гнев, чтобы обезопасить ее. В таких сценариях всегда обвиняли женщину. Что за гребаное клише. Я предположила, что это была абсолютная ложь, которая сделала это за нее. И все же я не стала бы умолять ее о дружбе. Как бы сильно она ни была якорем, который удерживал меня на земле в течение последних нескольких лет, это того не стоило. Я того не стоила.

Мне было лучше одной, как он и хотел. Поскольку он успешно добился этого. Я не могла отрицать, что это тоже выдвинуло на передний план в моем сознании уровень наплевательства.

Пошли они все к черту. Они никогда не поняли бы.

Те сообщения, которые Лиззи прислала мне на днях, были причиной, по которой я пошла искать его, ворвалась к нему в поисках объяснений. Я верила, что он оставил бы ее в покое. Но он связался с ней, потому что мог. Для него нет логических доводов. Я пришла, чтобы научиться этому.

Месяцами она спала с ним.… занималась с ним сексом по собственной воле. Все это было до того, как она рассказала мне об их свидании, или что бы это ни было. Она не знала монстра, который заползал ему под кожу. Что я могла сделать? Я не могла сказать ей, но я могла противостоять ему. Посмотреть, как хорошо это обернулось.

Люди говорили, что любовь должна спасать тебя, выявлять в тебе лучшее. Я громко рассмеялась, в тишине комнаты это прозвучало ровно и резко. Любовь убивала медленно, кусочек за кусочком.

Я знала это слишком хорошо.

Престон, Холлис и Техас назвали меня своим ядом. Они были правы, так оно и было. Но я также была их противоядием. Больше нет.

Я крепко зажмурилась. Я пожелала, чтобы боль в груди ушла, чтобы трещина, которую они пробили, снова открылась и похоронила себя внутри. Как только просачивалось одно чувство, просачивались все остальные. Я не могла с этим справиться.

Последние несколько месяцев это были они, так как и до этого они никогда полностью не расставались. Они были везде, во всем... Они, они, они.

С того момента, как мы встретились, с того момента, как нас соединило нечто большее, чем дружба, и мы почувствовали это первобытное притяжение, эту связь между нами, все это заперто в самых глубоких уголках нас. Я крепко держалась за образ каждого из них, за скрытую напряженность в их глазах, когда я была потеряна, плыла по течению без спасательного плота.

Грязно-коричневый, изумрудно-зеленый, льдисто-голубой.

Эти чертовы улыбки, которые, казалось, созданы только для меня. Они были моей зависимостью, я принадлежала им. Была их, прошедшее время. Я была слишком занята, будучи такой эгоистичной в своих потребностях и желаниях, что не видела, какой хаос создала для окружающих, и я подожгла его, чтобы он мог ворваться и неосознанно поджечь фитиль.

Мне следовало вырвать их, вырезать из своих эмоций много лет назад. Они манипулировали моим разумом и навсегда запятнали мое сердце. Я никогда не оправилась бы. Я этого не заслуживала.

У меня не было никаких сообщений от них троих, ни одного. Я решила стиснуть зубы, взяв свой телефон и набросав сообщение человеку, которому я должна была сообщить в первую очередь.

Милла: Мне очень жаль.

Это было все, что я могла предложить; жаль, что я не могла объяснить подробно, но это было бы невозможно. Отложив телефон с открытой веткой сообщений, я наблюдала, как она переключился на чтение. Загорелся пузырек, показывающий, что он печатал, затем он остановился. Запустился снова, снова остановился. Я прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы успокоиться, когда гложущая тошнота, которую я чувствовала, удвоилась. Я встала, расхаживая взад-вперед.

Я снова посмотрела на свой телефон, увидев, что сообщение, которое он набрал, перестало появляться навсегда.

Соберись с мыслями. Скорее всего, он даже не ответит.

Отвлечение внимания, вот что мне было нужно. Я выключила беззвучный режим на своем телефоне, увеличив громкость, чтобы было слышно в конце коридора, и направилась в свою спальню, разбирая свою одежду и все остальное. Упаковав вещи, которые мне больше не были нужны, я сделала пометку отнести их вместо этого в магазин Гудвилл.

Лиззи ничего от меня не понадобится.

Ей нравилось покупать одежду, которую, как я решила, мне больше не нужна, она всегда говорила, что у кого-то что-то старое, у другого человека что-то новое.

Из соседней комнаты громко пикнул мой телефон, и я бросилась обратно и подняла телефон. Я прочитала это сообщение как последнюю надежду, которая у меня была на него, и две другие упали мне в живот. Слезы навернулись на глаза, но не упали.

Престон: Так и будет.

Я была не просто девушкой, сыгравшей трех королей наследия, я также была девушкой, которая вонзила нож в спину своей лучшей подруге. Предположительно.