Ощущение абсолютной силы от того, что тебе поклонялся более чем один мужчина одновременно, не было чем-то неправильным, если это делалось с нужными людьми. Я чувствовала это каждой частичкой себя.

Нам всем потребовалось время, чтобы спуститься вниз. Меня осторожно перевернули на бок, когда один из них развязал мои запястья, и я встряхнула руками, радуясь, что снова могла ими двигать.

— Оставьте нас, — заявил Холлис несколько минут спустя с властным видом, как альфа-волк, отвечающий за свою стаю. Интересно, что они послушались.

Престон наклонился, запечатлев трогательный нежный поцелуй на моем лбу, погладив рукой по щеке. Все еще полностью обнаженный, он вышел из комнаты. Пока я наблюдала, как восхитительно двигались мышцы его задницы, мой обзор был заблокирован, но прежде чем я смогла произнести хоть слово протеста, рот Техаса накрыл мой. Я открылась для него; он целовал меня с яростью, и я целовала его в ответ с такой же глубиной, соответствуя каждому его движению. Он убрал язык, проводя им по изгибу моего рта, и я застонала, заставив его ухмыльнуться, прежде чем поднял с пола свою одежду и ушел. Дверь за ним закрылась.

Затем мы с Холлисом остались вдвоем в комнате, полной разыгравшихся фантазий, и в удивительно приятной тишине.

Я несколько раз открыла и закрыла рот, понимая, что даже не уверена, что сказать, но он заговорил за нас обоих спокойным и ровным голосом, который мгновенно успокоил мои нервы. Я могла заниматься сексом, но в остальном я поняла, что была полным новичком, не зная, что делать и что говорить, когда речь шла о более глубоких эмоциях. Вот что сделало все в сто раз сложнее.

— Нам не нужно говорить ни о том, что только что произошло, ни о чем-либо вообще, — сказал Холлис.

Вот так я расслабилась, когда он взял меня под руку. Моя голова легла на его мускулистый бицепс, а мое тело прижалось к его телу, так что я лениво обвилась вокруг него, закинув ногу на его ногу, и наши обнаженные тела прижались друг к другу.

Здесь было уютно... безмятежно. И только во второй раз, когда я легла с мужчиной, чтобы прижаться к нему и быть близкой, первым был Престон, и сказать, что мое сердце не забилось на полную катушку, было бы наглой ложью. Все это казалось... таким естественным.

Лежа рядом, я решила спросить его кое о чем. Это крутилось у меня в голове с тех пор, как я вернулась домой. Я осторожно произнесла:

— Вы все кажетесь другими, изменившимися с тех пор, как были много лет назад. Ты стал тверже с этим видом... безжалостности. Почему? — его тело напряглось подо мной, инстинктивно заставляя мое сделать то же самое.

— Есть вещи, о которых я тебе не скажу по причинам, в которые не могу вдаваться. Я тоже не буду извиняться за это, — он сделал паузу, ожидая моей реакции, но я просто промолчала. — Я буду честен с тобой, Милла. Твое возвращение сюда не было прогулкой в парке ни для кого из нас. Полагаю, для тебя это тоже было не так. Ты тоже другая, так что не думай, что мы этого не заметили. Я не знаю, к чему все это между нами приведет, нам придется посмотреть, чем это закончится, потому что мы не доверяем тебе полностью, особенно когда ты твердо держишься за свои секреты, которые вызывают пустоту в твоих глазах.

Черт. Я беззвучно поморщилась.

Я хотела бы объяснить, что мне было трудно доверять ему и другим, когда все, что у меня было из прошлого — это доказательства того, что я не должна этого делать любой ценой. Я догадалась, что он мог бы сказать то же самое и обо мне.

— Это справедливо… Я думаю.

Не довольна полученным ответом, но чего я ожидала? Я не могла просить его раскрыть свои секреты и секреты других, когда я не была готова сделать то же самое.

— Я полностью согласен, — произнес он.

Ва-банк, срань господня.

Но секреты были не просто секретами. Они были оружием, которое хранили в кармане до тех пор, пока оно тебе не понадобилось. Они тщательно охранялись, и открывать их нужно было только тогда, когда вы были готовы нанести смертельный удар.

Я прищурилась, когда солнечный свет упал мне на лицо. Что за черт? Воспользовавшись еще одним моментом, чтобы пробудиться от глубин сна, я снова открыла глаза, обводя взглядом пространство. Ах, черт. Совершенно не моя комната.

Мысли нахлынули на меня. Вчера… прошлой ночью. Холлис, Техас и Престон. Я удобно устроилась поверх Холлиса, точно так же, как он сам расположил меня перед тем, как я, должно быть, заснула.

Слегка пошевелившись, чтобы не разбудить его, я поморщилась от боли во всем теле. Но это была приятная боль, о которой я никогда не пожалела бы. Это казалось правильным, и они могли отрицать это сколько угодно прямо мне в лицо, я знала, что они чувствовали то же самое. Я слегка откинула голову назад, чтобы воспользоваться моментом и посмотреть на крепко спящего Холлиса. Постоянный суровый взгляд, который ничего не выдавал из его мыслей, исчез, сменившись мирным и расслабленным выражением. Я бы никогда не поверила, что его лицо могло так исказиться, если бы не видела это собственными глазами. Снова опустив голову, я закрыла глаза, размышляя, как вывернуться из его хватки, чтобы сходить в ванную.

Внезапно дверь распахнулась, с грохотом ударившись о стену позади, и Престон проревел:

— Доброе утро, сони.

Я застонала. Он был слишком счастлив этим ранним утром. Хватка Холлиса на моей талии усилилась, и я почувствовала рокот его глубокого голоса, исходящий из его груди, на которую удобно легла моя голова.

— Убирайся к чертовой матери, — произнес он приглушенным сном голосом.

Это было тошнотворно мило.

— Нет, завтрак готов. Тащите свои ленивые задницы вниз. Мы проведем день вместе, — объявил Престон.

Требовать, чтобы я провела целый день вдали от себя, не заботясь ни о каких планах, которые у меня были, было дерзко. Хотя я не собиралась жаловаться, я не могла придумать ничего, что бы я предпочла сделать.

Мгновением позже снизу заиграла музыка, и звук поплыл наверх. Мы с Холлисом застонали в унисон, понимая, что он был смертельно серьезен, и нам нужно было немедленно вставать.

— У меня нет чистой одежды, — пробормотала я, вспомнив, что половина моей одежды была испорчена.

— Иди прими душ. Я тебе что-нибудь принесу.

Я выбралась из-под одеяла, выставив напоказ свое обнаженное тело. Игнорируя пристальный взгляд, прожигающий мне спину, я вышла из комнаты и направилась по коридору к ванной, которую заметила вчера.

Быстро умывшись под горячим душем и почистив зубы запасной зубной щеткой, которую я нашла под туалетным столиком, я обернула тело полотенцем и вернулась в спальню Холлиса, обнаружив совершенно новую одежду с прикрепленными бирками, включая нижнее белье, лежащее на кровати.

Черт возьми, это так предусмотрительно.

Я, честно говоря, предполагала, что кто-нибудь из них швырнул бы в меня чем-нибудь из своей одежды, так что мне пришлось бы довольствоваться этим, но для меня имели значение именно маленькие штрихи, которые демонстрировали их заботливый характер и мягкие сердца, скрытые за тем, что они показывали миру.

Я переоделась в одежду, которая сидела на мне слишком идеально, и направилась вниз, где они все собрались на кухне. Я вошла, немного колеблясь.

— Выпьешь? — спросил Техас, когда я запрыгнула на барный стул в "айленде".

— Чай, пожалуйста, с молоком, без сахара, — я благодарно улыбнулась ему.

Через несколько мгновений передо мной поставили полную порцию жареного мяса, за ней последовал мой горячий чай, я взяла его, осторожно подула и сделала маленький глоток. Незаметно оглядев из-под ресниц всех, кто теперь сидел вокруг меня, и нормальность ситуации, я почувствовала волну довольства, и мое сердце сжалось до болезненной боли в груди.

Остаток дня мы провели в помещении, смотря разные фильмы и набивая щеки едой. Холлис налил себе ярко-зеленый напиток, напомнивший мне "Злую ведьму Запада", и залпом выпил его, пока я давилась от крайнего отвращения к его явно полезному коктейлю.

Нет, спасибо.

Находясь между ними всеми, окружая себя ими всеми, я чувствовала себя… главной.

Дни сменяли друг друга, недели пролетали незаметно, пока я проводила большую часть своего свободного времени с тремя мужчинами, которые, не задумываясь, вплелись в мой распорядок дня и жизнь.

Они всегда были рядом, и я никогда не отказывала им и не отворачивалась от их внимательного поведения. Проводя как можно больше времени вместе, мы несколько раз заново знакомились, один на один и все вместе. Снова узнавая больше о каждом из них в отдельности, я с пристальным интересом наблюдала, как они плавно взаимодействовали друг с другом, ведя себя так, словно они были своей собственной мини-семьей. И мне повезло, что меня пригласили сюда.

Я вообще не видела его. Никаких визитов.… ничего. Это беспокоило меня по нескольким причинам, но тяжесть упала с моих плеч из-за того, что я не была его главным приоритетом прямо сейчас. Я задвинула это на задворки своего сознания, чтобы копнуть поглубже в другой раз.

Все было хорошо, более чем хорошо. И для кого-то вроде меня, кто жил здесь и сейчас, это было все, что имело значение.