2

 

Слабая черта на пятом месте. Этот сообщник прокусит кожу. Если выступишь, то какая же может быть хула?

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

Робин сидела на краешке двуспальной кровати в спальне хозяев дома. Комната, оформленная в голубых тонах, была опрятной, за исключением двух выдвижных ящиков у основания шкафа. Робин была знакома с Гербертами достаточно долго, чтобы понимать, что это Ник оставил их открытыми: его жена постоянно жаловалась, что он не задвигал ящики и не закрывал дверцы шкафов.

Илса, адвокат по профессии, удобно устроилась в кресле-качалке в углу, и ребенок уже жадно сосал ее грудь. Робин родилась в семье фермера, ее совершенно не беспокоили сопящие звуки, которые издавал ребенок. Вот Страйк счел бы их несколько неприличными.

— От этого испытываешь жуткую жажду, — сказала Илса, которая только что выпила большую часть своего стакана воды. Передав Робин пустой стакан, она добавила, — думаю, моя мама уже пьяна.

— Понятное дело. Я никогда не встречала более счастливую бабушку, — сказала Робин.

— Верно, — вздохнула Илса. — Чертова Бижу, однако.

— Чертова — что?

— Громкоголосая женщина в розовом! Ты ее не могла не заметить, ее сиськи практически вываливаются из платья. Я ее ненавижу, — яростно заявила Илса. — Она все время хочет быть в центре внимания, черт возьми. Я приглашала на крестины двух других людей, сидящих в том же кабинете, что и она. И она решила, что я также приглашаю и ее, а я не смогла придумать, как сказать ей «нет».

— Ее зовут Бижу? — недоверчиво переспросила Робин. — Это как гостиницу?⁴

— Это как изголодавшуюся по мужикам занозу в заднице. Ее настоящее имя Белинда, — сказала Илса, которая затем изобразила раскатистый, знойный голос, — «но все зовут меня Бижу».

— Почему все они ее так зовут?

— Потому что она всем так велит, — сердито ответила Илса, и Робин рассмеялась. — У нее роман с женатым королевским адвокатом⁵, и я молю Бога, чтобы в ближайшее время я не встретилась с ним в суде, потому что она рассказала нам в подробностях о том, чем они занимаются в постели. Она совершенно открыто говорит о попытках забеременеть от него, заставить его уйти от жены... но, может быть, мне завидно... что ж, да, мне завидно. Мне сейчас не нужны женщины сорок четвертого размера рядом со мной. Это пятидесятого размера, — сказала она, указывая взглядом на свое темно-синее платье. — Я никогда в жизни не была такой большой.

— Ты только что родила и выглядишь просто замечательно, — твердо сказала Робин. — Все так считают.

— Видишь, вот почему ты мне нравишься, Робин, — сказала Илса, слегка поморщившись от активного причмокивания своего сына. — Как у тебя с Райаном?

— Хорошо, — сказала Робин.

— Сколько вы вместе? Семь месяцев?

— Восемь, — ответила Робин.

— Хм, — Илса теперь улыбалась своему малышу.

— Что это значит?

— Корму это не нравится. Это было видно по его лицу, когда вы с Райаном держались за руки возле церкви. И я вижу, что Корм потерял тонну веса.

— Ему пришлось это сделать, — сказала Робин, — потому что в прошлом году у него сильно болела нога.

— Как скажешь... Райан вообще не пьет?

— Не пьет, я же говорила тебе. Он алкоголик. В завязке уже два года.

— Вот как… что ж, он кажется милым. Он хочет детей, — добавила Илса, бросив взгляд на свою подругу. — Он как-то говорил мне об этом.

— Вряд ли мы будем пытаться завести ребенка, если знаем друг друга всего восемь месяцев, Илса.

— Корм никогда не хотел детей.

Робин проигнорировала это замечание. Она прекрасно знала, что Илса и Ник в течение нескольких лет надеялись, что они со Страйком станут друг для друга чем-то большим, чем просто напарниками-детективами и лучшими друзьями.

— Ты видела Шарлотту в газете «Мейл»⁶? — спросила Илса, когда стало ясно, что Робин не собирается обсуждать отцовские инстинкты Страйка или их отсутствие. — С этим, как его, Дормером?

— М-м-м, — отозвалась Робин.

— Я бы сказала «бедняга», но он выглядит достаточно крепким, чтобы справиться с ней… хотя, Корм тоже так думал, и это не помешало ей испортить ему жизнь по полной программе.

Шарлотта Кэмпбелл была бывшей невестой Страйка, с которой он то сходился, то расходился в течение шестнадцати лет. Пережив недавно развод, Шарлотта стала героиней колонок светской хроники вместе со своим новым бойфрендом Лэндоном Дормером, трижды женатым американским отельером-миллиардером с крепкой челюстью. Увидев фотографии пары, сделанные папарацци, единственное, о чем подумала Робин, было то, что Шарлотта, как всегда прекрасная в своем красном облегающем платье, казалась странно пустой, ее глаза словно остекленели.

Раздался стук в дверь спальни, и вошел муж Илсы.

— Сообща все решили, — сказал Ник своей жене, — что надо сфотографироваться перед тем, как разрезать крестильный торт.

— Что ж, вам придется немного меня подождать, — сказала устало Илса, — потому что он поел только с одной стороны.

— И еще одна новость: твоя подруга Бижу пытается уболтать Корма, — добавил Ник, ухмыляясь.

— Она мне, черт возьми, не подруга, — парировала Илса, — и тебе лучше предупредить его, что она чокнутая. Ой, — сердито добавила она, глядя недовольно на сына.

Внизу, на переполненной кухне, Страйк стоял рядом со все еще неразрезанным крестильным тортом. В это время Бижу Уоткинс, имя которой Страйк попросил повторить, потому что с первого раза не поверил, что оно настоящее, обрушивала на него поток сплетен, касающихся ее работы, прерываемый взрывами смеха над собственными шутками. Говорила она очень громко. Страйк не сомневался, что на кухне ее слышали все.

— ...с Харкнессом — ты знаешь Джорджа Харкнесса? Королевского адвоката?

— Да, — солгал Страйк. Либо Бижу думала, что частные детективы регулярно посещают судебные заседания, либо она была из тех людей, что воображают, будто всем интересны их коллеги и подробности их профессиональной деятельности.

— Так вот, я участвовала в деле Уинтерсона, знаешь Дэниела Уинтерсона? Инсайдерская торговля⁷?

— Угу, — сказал Страйк, оглядывая кухню. Райан Мёрфи исчез. Страйк надеялся, что он ушел.

— ...и мы, очевидно же, не могли позволить себе проиграть еще одно судебное разбирательство, поэтому Джерри сказал мне: «Бижу, ты придешь в своем бюстгальтере с пуш-ап, у нас будет судья Роулинс…»

Она снова хихикнула, и несколько гостей мужского пола оглянулись на Бижу, а некоторые ухмыльнулись. Страйк, не ожидавший поворота, который принял разговор, поймал себя на том, что смотрит вниз, на ее декольте. У нее была, бесспорно, потрясающая фигура — женщина с тонкой талией, длинноногая и большегрудая.

— ... ты знаешь, кто такой судья Роулинс, верно? Пирс Роулинс?

— Угу, — снова солгал Страйк.

— Ладно, значит, он падок до женщин, так что я прихожу в суд в таком виде....

Она прижала свои груди друг к другу движением плеч и снова издала гортанный смешок. Ник, который только что появился на кухне, поймал взгляд Страйка и ухмыльнулся.

— Так вот, да, мы делали все возможное, и когда огласили вердикт, Джерри сказал мне: «Ладно, в следующий раз пойдешь без трусиков и просто будешь наклоняться, чтобы поднять упавшую ручку».

Она расхохоталась в третий раз. Страйк, который мог только представить, как отреагировали бы две его коллеги-женщины, Робин и работавшая ранее в полиции Мидж Гринстрит, если бы он начал предлагать подобные стратегии получения информации от свидетелей или подозреваемых, ограничился натянутой улыбкой.

В этот момент Робин снова появилась на кухне, уже одна. Страйк проследил за ней взглядом, пока она пробиралась сквозь толпу к Нику, чтобы что-то ему сказать. Он редко видел, чтобы Робин укладывала свои светлые, чуть рыжеватые волосы наверх, и это ей шло. Ее светло-голубое платье было гораздо скромнее, чем у Бижу, и выглядело новым: куплено в честь виновника торжества Бенджамина Герберта, подумал Страйк, или специально для Райана Мёрфи? Пока он наблюдал за ней, Робин обернулась, увидела его и улыбнулась поверх моря голов.

— Извини, — сказал он, обрывая Бижу на полуслове, — мне нужно кое с кем поговорить.

Он взял два заранее наполненных бокала с шампанским, стоявших рядом с крестильным тортом, и проложил себе путь сквозь толпу смеющихся, выпивающих друзей и родственников туда, где стояла Робин.

— Привет, — сказал он. В церкви не было возможности поговорить, хотя они стояли бок о бок у купели, совместно отрекаясь от Сатаны. — Хочешь чего-нибудь выпить?

— Спасибо, — ответила Робин, беря бокал. — Думала, ты не любишь шампанское.

— Не смог найти светлого пива. Ты получила мое электронное письмо?

— О сэре Колине Эденсоре? — спросила Робин, понизив голос. Поняв друг друга без слов, они оба отошли от толпы людей в угол помещения. — Да. Как ни странно, на днях я читала статью о Всемирной гуманитарной церкви. Ты понимаешь, что их штаб-квартира находится примерно в десяти минутах от нашего офиса?

— Да, на Руперт-корт, — сказал Страйк. — В прошлый раз, когда я был там, по Уордор-стрит ходили девушки с ящиками для сбора пожертвований. Не против, если мы вместе встретимся с Эденсором во вторник?

— Конечно, не против, — ответила Робин, которая надеялась, что Страйк предложит это. — Где он хочет встретиться?

— Он член «Реформ-клуба»⁸. Мёрфи ушел? — небрежно спросил Страйк.

— Нет, — ответила Робин, оглядываясь по сторонам, — ему нужно было позвонить по работе. Может быть, он на улице.

Робин возмутило чувство неловкости, когда она это произнесла. Ей стоило непринужденно говорить о своем парне со своим лучшим другом, но, учитывая отсутствие эмпатии у Страйка в тех редких случаях, когда Мёрфи заходил к ней в офис, ей было трудно это сделать.

— Как вчера себя вел Литтлджон? — спросил Страйк.

— Хорошо, — ответила Робин, — не думаю, что когда-либо встречала кого-то более спокойного.