130

 

Гексаграмма уподобляет жизненное событие, происходящее в такой ситуации, току воды, не робеющему перед опасными местами, но летящему через скалы и наполняющему ямы.

Карл Юнг. Предисловие к изданию

«И цзин, или Книга перемен»

Робин неподвижно стояла на тускло освещенном верхнем этаже храма. Она находилась там уже почти пять минут. Насколько она могла судить, ребенок, который теперь молчал, плакал в комнате в самом конце коридора, окна которой выходили на Руперт-корт. Вскоре после того, как плач ребенка прекратился, она услышала, как ей показалось, включенный телевизор. Кто-то слушал репортаж о том, что происходит на ферме Чапмена.

— ...на аэрофотоснимке видно, Джон, что команда криминалистов работает в палатке, размещенной в поле за храмом и другими зданиями. Как мы сообщали ранее…

— Извините, что прерываю вас, Анджела, но вот еще: было опубликовано заявление для прессы от имени главы ВГЦ Джонатана Уэйса, который в настоящее время находится в Лос-Анджелесе. «Сегодня Всемирная гуманитарная церковь подверглась беспрецедентным и ничем необоснованным действиям полиции, которые вызвали тревогу и огорчение у членов церкви, мирно живущих в наших общинах в Великобритании. Церковь отрицает любые уголовные правонарушения и решительно осуждает тактику, применяемую полицией против безоружных, невинных верующих людей. В настоящее время ВГЦ обращается за юридической консультацией, чтобы защитить себя и своих членов от дальнейших нарушений их права на свободу вероисповедания, гарантированного статьей 18 Всеобщей декларации прав человека ООН. На данный момент никаких дальнейших заявлений сделано не будет».

Насколько Робин могла судить, комната с телевизором была единственной, в которой кто-то находился. Дверь в нее была приоткрыта, и свет от экрана лился в коридор. Она начала осторожно приближаться к двери, звук ее шагов заглушался голосами журналистов.

— ...началось здесь, в Великобритании, не так ли?

— Верно, Джон, в конце восьмидесятых. Теперь, конечно, распространилось на континент и Северную Америку...

Робин подкралась к двери комнаты. Прячась в тени, она заглянула в щель.

В комнате было бы совершенно темно, если бы не телевизор и похожий на луну фонарь за окном, который висел между зданиями на Руперт-корт. Робин могла видеть угол детской переноски, в которой, предположительно, сейчас лежал младенец, край кровати с синим покрывалом, детскую бутылочку на полу и краешек наспех собранной сумки, из которой торчала какая-то белая ткань. Однако ее внимание было приковано к женщине, которая стояла на коленях на полу спиной к двери.

У нее были темные волосы, собранные сзади в пучок, и одета она была в толстовку и джинсы. Ее руки были чем-то заняты. Когда Робин посмотрела на отражение женщины в окне, то увидела, что та быстро пересчитывает стебли тысячелистника перед лежащей на полу открытой книгой. На черном шнурке на ее шее висел белый предмет. Только когда Робин вгляделась в отражение лица, ее сердце начало бешено колотиться в груди. Со знакомым страхом и отвращением, которые она испытала бы, увидев ползущего по полу тарантула, она узнала длинный заостренный нос и темные прищуренные глаза Мазу Уэйс.