121

 

Слабая черта на третьем месте. Преследуя оленя без ловчего, лишь попусту войдешь в середину леса.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

— У нас достаточно сведений, чтобы разрушить ВГЦ, если нам повезет, — сказал Страйк.

— Нет, я имею в виду все то, что происходит с тех пор, как я выбралась с фермы. Почему они одновременно такие ловкие, их так трудно поймать на месте преступления, но в то же время они так некомпетентны?

— Продолжай, — сказал Страйк, потому что она сформулировала то, о чем он и сам задумывался.

— Та парочка в красной «корсе»: они реально следили за нами? Если да, то у них это плохо получалось, в то время как «форд фокус» — я знаю, что облажалась, не заметив автомобиль раньше...

— Да уж, кто бы ни был за рулем той машины, он был очень хорош, и к тому же он был крайне близок к тому, чтобы пришить одного из нас или обоих.

— Верно, и тот, кто пытался вломиться сюда с пистолетом, действовал довольно профессионально, и убийце Кевина Пёрбрайта все сошло с рук...

— В то время как нашему зеленоглазому другу оставалось только взять плакат с надписью «Я слежу за вами», чтобы стать более заметным.

— А тут еще Рини и Кэрри, которых запугали и довели до самоубийства, даже не встретившись с ними лицом к лицу... Тебе не кажется, что за нами охотятся две разные группы людей, одна из которых — что-то вроде шоу клоунов, а другая — действительно опасна?

— Лично я считаю, что за нами охотится кто-то не очень придирчивый в выборе подчиненных. Ему приходится довольствоваться теми, кто доступен в данный момент.

— Но это не похоже на Джонатана Уэйса. В его распоряжении тысячи абсолютно преданных ему людей, и что бы ты ни говорил, у него настоящий талант расставлять людей по тем местам, где они наиболее полезны. У него никогда не было перебежчиков высокого уровня.

— Это так, — согласился Страйк, — а еще у него есть возможность держать нас под круглосуточным наблюдением, не посылая к нам дважды одного и того же человека. Тогда как тот, кто за всем этим стоит, похоже, следит за нами и преследует нас в довольно рандомные моменты времени. У меня такое чувство, что они делают это только тогда, когда есть возможность.

— Знаешь, — добавил Страйк, потянувшись за пивом, — Уэйс категорически отрицал, что следит за нами, когда я говорил с ним в «Олимпии». Разумеется, он отрицал бы это в любом случае, но я полагаю, что есть вероятность того, что он говорил правду.

— Что, если, — начала Робин, обдумывая мысль на ходу, — кто-то в церкви боится, что мы узнали что-то, чего Уэйс никогда не знал? Что-то, из-за чего он будет очень зол?

Теперь они оба смотрели на доску.

— Если судить по тому, с кем они пытаются помешать нам встретиться, дело в этих полароидах, — сказал Страйк, — потому что вряд ли от тебя ускользнуло, что пули начали свистеть над нашими головами только после того, как стало ясно, что мы направляемся на Сидар-Террас, как я серьезно подозреваю, к Рози Фёрнсби. На Уилла им наплевать, иначе они попытались бы остановить нас раньше. Возможно, они рассчитывают на то, что он не заговорит, пока Линь у них, и ей придется поплатиться за это... в сущности, она — своего рода козырная карта для церкви, так? В их интересах сохранить ей жизнь...

— Нет, — сказал Страйк, снова потянувшись за блокнотом и ручкой, — я все еще думаю, что Рози Фёрнсби грозит реальная опасность. Кто-то должен отправиться в Сидар-террас и предупредить ее, если она там.

Он сделал соответствующую пометку и снова отложил ручку.

Робин задрожала. Время близилось к четырем утра, и хотя ее мозг был слишком перегружен для сна, тело чувствовало себя иначе. Она была так погружена в рассматривание фотографии Дайю на доске, что не заметила, как Страйк снимает пиджак, пока он не протянул ей его.

— О... ты уверен?

— По сравнению с тобой я на пятьдесят килограммов больше вешу, это мой дополнительный утеплитель.

— Не преувеличивай, — пробормотала Робин. — Спасибо.

Она надела пиджак: в нем было уютно и тепло.

— Как отреагировал Уэйс, когда ты упомянул о полароидах и свиных масках?

— Потрясение, недоверие... именно то, чего и ожидаешь.

Некоторое время оба сидели в задумчивости, не отрывая взгляда от доски.

— Страйк, я не понимаю, зачем кому-то так рисковать и пытаться нас убить только из-за этих фотографий, — сказала Робин, прервав затянувшееся молчание. — Они ужасны и, безусловно, попадут в таблоиды, но, честно говоря, по сравнению с тем, что может грозить церкви, если нам удастся заставить Уилла, Флору и, возможно, других дать показания, эти снимки точно померкнут — не то что они станут незначительны, просто превратятся лишь в еще одну гнусную деталь. К тому же на снимках нет ничего указывающего на то, что они сделаны на ферме Чапмена. Это легко оспорить.

— Если Рози Фёрнсби даст показания, то нет.

— Она молчит уже двадцать один год. Ее лицо на фотографиях скрыто. Если она решит отрицать, что это она, мы никогда не сможем доказать обратное.

— Так почему же кто-то так стремится помешать нам поговорить с ней?

— Я не знаю, если только... Я знаю, что тебе не нравится эта теория, но она была там, в ночь накануне смерти Дайю. Что, если она что-то видела или слышала, когда пробиралась из женского общежития к отцу и брату?

— Как далеко от детского общежития находится женское?

— Довольно далеко, — признала Робин, — но что, если Дайю зашла в женское общежитие, выйдя из детского? А может, Рози выглянула из окна своего общежития и увидела, как Дайю направляется в лес или в Домики для уединения?

— Тогда кто-то еще должен был быть с Дайю, чтобы знать, что Рози их заметила.

Последовало молчание. Затем Робин сказала:

— Дайю откуда-то брала еду и игрушки…

— Да, и знаешь, чем это пахнет? Обхаживанием.

— Но Кэрри сказала, что это не она.

— Верим ли мы ей?

— Не знаю, — сказала Робин.

Последовала еще одна долгая пауза, каждый из них погрузился в размышления.

— Было бы гораздо логичнее, — произнес наконец Страйк, — если бы последний раз Дайю видели вылезающей из окна. Если собираешься утопить ребенка ранним утром, зачем сначала помогать ему выбраться из окна? А что, если Дайю не вернулась? Или в этом и был смысл? Дайю спрячется — или ее спрячут — где-нибудь после того, как она выберется в окно... а вместо нее на пляж возьмут другого ребенка?

— Ты серьезно? — спросила Робин. — Ты имеешь в виду, что утонул другой ребенок?

— Что мы знаем о походе на пляж? — сказал Страйк. — Было темно, очевидно — не могло быть иначе, все произошло примерно в это время ночи, — сказал Страйк, глядя в окно на темно-синее небо. — Мы знаем, что в фургоне был ребенок, потому что он или она помахал рукой, когда фургон проезжал мимо людей, отправляющихся на раннее дежурство, а это, если подумать, само по себе подозрительно. Поскольку у нее не было разрешения на поездку, Дайю следовало бы пригнуться, пока они благополучно не покинут территорию. Мне также кажется подозрительным, что Дайю была одета в заметное белое платье, в отличии от всех остальных на ферме. Затем, после того как они покинули ферму, единственным свидетелем была пожилая женщина, которая видела их издалека и не отличила бы Дайю от Адама. Она не могла быть уверена, кто именно из детей это был.

— Но тело, — сказала Робин. — Как Кэрри могла быть уверена, что его не принесет течением обратно? Анализ ДНК показал бы, что это не Дайю.

— Они могли бы и не делать анализ ДНК, если бы любящая мать Дайю была готова опознать тело своей дочери, — сказал Страйк.

— Значит, Мазу участвует в подмене? И никто не замечает, что на ферме Чапмена пропал еще один ребенок?

— Ты ведь обнаружила, что церковь разделяет детей и родителей и отправляет их по разным филиалам. А что, если другого ребенка прислали из Глазго или Бирмингема, чтобы он заменил Дайю? Все, что нужно сделать Уэйсам, — это сказать всем, что ребенок вернулся туда, откуда приехал. А если это ребенок, чье рождение не было зарегистрировано, кто станет его искать?

Робин ощутила неприятное щемящее чувство внутри, вспомнив бритоголовых, замкнутых детей в классе на ферме Чапмена и то, как легко они проявляли привязанность к совершенно незнакомому человеку.

После очередного молчания Страйк сказал:

— Полковник Грейвс считает, что свидетелей, видевших проезжавший мимо фургон, подставили, чтобы Уэйсы могли наказать их и подтвердить историю о том, что сами они не знали о поездке на пляж. Если это была подстава, то очень жестокая. Брайан Кеннетт: ухудшающееся здоровье, больше не полезен для церкви. Дрейпер: низкий IQ и, возможно, повреждение мозга. Эбигейл: убитая горем мачеха не может смотреть на падчерицу, которая позволила ее ребенку уехать навстречу своей водной могиле, и настаивает на том, чтобы избавиться от нее.

— Думаешь, Уэйс намеренно подставил бы свою старшую дочь и запер бы голой в свинарнике?

— Уэйс должен был отсутствовать в то утро, не забывай, — сказал Страйк.

— Так ты думаешь, что Мазу спланировала все это за спиной Уэйса?

— Такое возможно.

— Но куда делась Дайю, если утопление было инсценировано? Мы не нашли других родственников.

— Вообще-то нашли. Родители Уэйса в Южной Африке.

— Но это означает паспортный контроль, а если Уэйс не был посвящен в мистификацию...

Страйк нахмурился, потом со вздохом согласился:

— Хорошо, возражение принимается.

— У меня есть еще одно возражение, — неуверенно начала Робин. — Я знаю, ты скажешь, что это основано на эмоциях, а не на фактах, но я не верю, что Кэрри была способна утопить ребенка. Просто не верю, Страйк.

— Тогда объясни: «Это не было шуткой или розыгрышем. Но это было на самом деле, она не вернется».

— Ничего не могу сказать, но я уверена — Кэрри верила, что Дайю мертва.

— И потом...

— Мертва... но не в море. Или в море, но не из-за нее... Знаешь,  — сказала Робин после очередной долгой паузы, — шоколадкам и игрушкам может быть и другое объяснение. Не обхаживание... шантаж. Дайю что-то увидела, когда тайком сбегала. Кто-то пытался ее задобрить... и это может быть как-то связано с теми полароидами. Может, она видела голых людей в масках, но, в отличие от Кевина, знала, что это настоящие люди... Мне нужно в туалет, — сказала Робин, поднимаясь на ноги, пиджак Страйка все еще был накинут на ее плечи.