Глава 6

Лана

Я лечу. Понятия не имею, что, чёрт возьми, происходит, но я взлетела. Чувствую, словно в момент взлёта, оставила свои внутренности на земле. Астарот говорил мне остановиться и замереть. Меня это чертовски выбесило, потому что мне жарко и я устала. Я хотела поскорее добраться до места, чтобы я могла уже лечь.

А тут это.

Что-то кричит, визг разрывает мои уши. Я кружусь кувырком, пока не вижу землю с высоты полёта. Всё замирает, когда я смотрю вниз. Будет больно.

Мой разум перебирает варианты. Как я могу спастись? Хоть какой-то вариант, где мне не будет больно? Сотня, а затем тысяча идей мелькают в сознании и улетают, как невозможные. Становится понятно — я в заднице.

Я делаю глубокий вдох, подтягиваю ноги к груди, запрокидываю голову, и время ускоряется.

Я сильно ударяюсь о землю, удар выбивает весь воздух из лёгких. Я не могу дышать. Вдох ничего не даёт. Мои легкие кричат от боли, не в силах вернуть необходимый им кислород.

Что-то щёлкает в моей спине. Боль пронзает всё моё тело белой вспышкой, подавляя отчаянную потребность дышать.

Каким-то образом я чувствую себя отделённой от своего тела. Я знаю, что мне конец, но на меня накатывает безэмоциональное спокойное чувство, будто это происходит с кем-то другим, а не со мной. Смотрю фильм, но не чувствую совсем. Странно. Песок, небо, песок, небо, мир вертится, как и её тело. Жизнь текла неплохо, так что, чёрт возьми, случилось?

Я врезаюсь в выступающий из песка валун. Это чертовски больно, но также возвращает к жизни мои лёгкие. Вливается воздух, облегчая жжение. Я полагаю, компромисс, ослепляющая боль от удара уменьшилась из-за благодарности за новый вдох.

Мне больно, но не сильно. Я не думаю, что что-то сломалось, хотя у меня будут адские синяки по всему телу. Ладно, дальше. Как охотник, это жизнь, которую я выбрала сама. Что бы сделал Астарот? Вставай на ноги, женщина!

Хорошая идея. Мои руки погружаются в песок, пока я поднимаюсь на колени.

У меня сердце замирает, когда я увидела, что это такое: землия. Одно из самых опасных существ на планете, наполненной растениями и животными, которые пытаются вас убить. Землия делает Тайсс особенным, или делала это до великой войны, которая её опустошила и превратила в пустыню.

Землия возвышается над землей на пятнадцать футов, раскачивая своё длинное червеобразное тело взад-вперед и визжа. Толстая защитная чешуя покрывает её тело. Землии охотятся с помощью локации на звуки и вибрации, путешествуя под землей, как дождевой червь, оставляя за собой массивные туннели, рассекая планету в постоянном движении. Где они путешествуют, там и растет эпис. Выделения, которые они оставляют, необходимы для его роста.

Астарот приседает в нескольких футах от него на дюне. Он оглядывается и качает головой. Я перестаю двигаться. Теперь я понимаю. Дура, дура, ну что за дура! Я должна была послушаться его. Землия качается над своей норой в земле. Безглазая голова, которая представляет собой рот, полный многочисленных рядов острых как бритва зубов, направленных в мою сторону.

Я перестаю дышать, как от страха, так и от желания не шуметь. Мышцы на моих руках дрожат. Слеза скатывается по моей щеке, когда она смотрит на меня, затем снова поднимается в воздух и разворачивается. Медленно она опускается под землю, пока не исчезает, оставляя на месте только тёмную дыру. Из-под земли доносится глухой грохот, когда она уползает глубже.

Я всё ещё слишком напугана, чтобы дышать. Я не двигаюсь, Астарот тоже не двигается. Мы замерли на месте, глядя друг на друга в ожидании. Я не знаю, как долго мы так простояли, прежде чем, наконец, он решился встать. Его крылья расправляются, и он прыгает в воздух, скользя и приземляясь прямо передо мной. Он хватает меня с земли и заключает в свои массивные, сильные руки.

Я задыхаюсь, вздрагиваю, затем слёзы, которые я сдерживала, настигают меня. Облегчение открывает шлюзы едва сдерживаемых эмоций. Он крепко сжимает меня, а я плачу на его плече, обвивая его руками. Крепко обнимая меня, он не говорит ни слова; он и не должен. В его руках я в безопасности. Я никогда не была так благодарна кому-то ещё кроме своей приёмной матери.

— Прости, — говорю я дрожащим голосом.

— Всё в порядке, — говорит он, его голос полон уверенности, без намека на обвинение.

— Я должна была послушать…

Он хватает меня за плечи и отодвигает, пока не встречается со мной взглядом, прерывая меня.

— Нет, — говорит он. — Не делай этого. Это не путь охотника. Сожаление не принесет тебе ничего, кроме остановки в обучении. Чему мы можем научиться из этого?

Делая долгий прерывистый вдох, я очищаю свои мысли. Чему я могу научиться?

— Нужно слушаться тебя, — говорю я.

— Ещё, — настаивает он. — А если меня нет рядом?

Странная пустота наполняет меня, когда я рассматриваю эту идею. Астарота не будет? Странно, это же была моя идея, я подала эту идею Розалинде, но я об этом не подумала. Это была просто идея, которая имела смысл, не задумываясь о её воплощении в жизнь. Мне не нравится мысль, что его не будет рядом. Тем не менее, он прав. Я здесь, чтобы учиться, я должна открыть свой разум, найти урок, который он пытается преподать.

Я снова прокручиваю инцидент. Старайся обращать внимание на каждую деталь. Найди то, чего я не замечала, когда это происходило. Там! Вибрация. Я это почувствовала, но не обратила на это внимания. Она была легкой, неуловимой, но она была.

— Вибрация, — говорю я с благоговением, перед своим открытием.

— Да! — говорит он, зашипев от волнения.

Гордость переполняет моё сердце. Его улыбка подобна лучу блаженства. Я никогда не чувствовала себя более живой.

— Я чувствовала её, но не обращала внимания, это был признак того, что землия была поблизости.

— Отлично, Лана. Ты всегда должна чувствовать и принимать, что твои чувства говорят тебе. Это сохранит тебе жизнь, если ты научишься доверять им и отточишь этим свои инстинкты.

Моя рука на его щеке. Острые края его чешуи дразнят кончики моих пальцев, когда я двигаю рукой вперёд. Под моим прикосновением чешуйки окрашиваются в зеленоватый цвет по краям. Поднявшись на цыпочки, мои губы находят его, и мы целуемся. Его член напрягается, впиваясь в мой живот, но здесь я этого не сделаю. Я просто приняла наше положение дел. Вот и всё. Он мой наставник, будет ошибкой путать наши отношения. Он не может быть моим учителем и моим любовником одновременно. Как любовник, он хотел бы защитить меня, спрятать меня, как другие змаи обращаются со своими парами. Я хочу большего, мне нужно больше, чем это. Я нашла своё место в этом мире. Место, которому я принадлежу, ничто не может помешать этому.

Наши губы чмокают, когда мы расстаемся. Огни танцуют в его глазах. Момент тянется между нами, и часть меня знает. Я хочу ещё, он хочет ещё, но нет. Не сейчас и не так. Будь проще. Я должна найти баланс. Убрав руку с его лица, я оглядываюсь и замечаю свой рюкзак, куда он улетел. Извлекая его, я замечаю свой посох и забираю его. Я чувствую взгляд Астарота, когда собираю свои вещи. Он не говорит ни слова, но я и так всё знаю.

— Пойдем? — спрашиваю я, улыбаясь, преодолевая неловкость невысказанных слов.

— Да, — говорит он, хватая свой рюкзак, и мы продолжаем наш путь.

Прошло совсем немного времени, прежде чем я сама смогла увидеть очертания оазиса. Хотела бы я иметь его зрение, но мой взгляд не такой острый. Пара красных солнц опустились за горизонт. Тени растягиваются до тех пор, пока исчезают последние лучи света. Воздух охлаждается, ну охлаждается в понятии Тайсса, что все же на несколько градусов выше того, что моё тело вынесло бы без воздействия эписа. Когда деревья оазиса находятся в паре сотен ярдов, Астарот останавливается. Присев, он предлагает мне сделать то же самое.

— Оазис очень опасен, — говорит он. — Он обычно кишит жизнью. Здесь есть вода, пища и убежище. А также хищники многих видов. Некоторые из них живут там, некоторые приходят к воде… Не заходи, не осмотревшись, и всегда будь начеку.

— Хорошо, — говорю я, понимающе кивая

— Хорошо, — улыбается он. — Найдём ночлег.

Когда мы приближаемся, деревья возвышаются над нами, отбрасывая ещё более длинные тени. Звёзды сияют, вместе с луной, они отбрасывают серебристое сияние на оазис и подчеркивает границы деревьев, придавая им устрашающий вид. Я приближаюсь к Астароту ещё до того, как осознаю, что сделала это.

Мы останавливаемся сразу за линией деревьев. Деревья баоба имеют массивные выпуклые стволы, которые возвышаются на двадцать-тридцать футов, а затем разветвляются широкими листьями. Гладкая кора покрывает основание дерева, и удивительно видеть здесь, на Тайссе, что-то похожее на траву, растущее вокруг них. Ладно, трава, если бы она была кислотного желтого цвета.

Астарот подходит к дереву, осматривает его. Я остаюсь слева от него и на шаг позади, наблюдая за его действиями, но ещё не понимая. Главное я усвоила, что сначала лучше молчать. Он объяснит, когда будет готов. Он проводит руками вверх и вниз по дереву, пока мы двигаемся вокруг него, затем он проверяет следующее дерево таким же образом, прежде чем удовлетворенно кивает.

— Маджмум строят свои дома на верхушках деревьев, — объясняет он.

— Что за маджмун? — спрашиваю.

— Сумчатые животные, приматы, — объясняет он. — Очень опасны, особенно в группе, в которой они почти всегда и находятся.

— А, — говорю я. — Как мне их избежать?

— Ищи следы когтей на деревьях, — говорит он, проводя рукой по ближайшему к нам дереву.

— Поняла, следов когтей нет.

— Нам нужно укрытие, — говорит он, наклоняясь и поднимая длинную ветку, которая, должно быть, упала с высокого дерева. — Собери такие, но не уходи от меня далеко.

Собирать палочки не гламурно, но я здесь не ради гламура. Это моё призвание, и даже к этой простой, бессмысленной задаче я отношусь серьезно. Каждую, что я собираю, я сравниваю с той, что он мне показал. Астарот хватает меня за запястье, когда я тянусь за палкой, удивляя меня.