— Ты любишь меня, Данте? — я задыхаюсь, ошеломленная ослепительной вспышкой его эмоций.

— Ты спрашиваешь меня об этом через тридцать минут после того, как я пытал человека? — он недоверчиво качает головой, глядя на меня. — Тебе это ни о чем не говорит, Ив? Я не заслуживаю любви, и уж точно тебя и твоей любви, но приму это и ничего не дам взамен, потому что я вот такой вот эгоистичный ублюдок.

Мне хочется закричать ему, что это ложь фантазера. Что я чувствую его любовь ко мне каждый раз, когда он прикасается к моей коже. Что в его нежных поцелуях есть любовь, и в его жестокости есть любовь. Как я могу заставить его понять это?

Нас прерывает звук приближающегося двигателя. Данте отстраняется и снова открывает дверцу машины.

— Я не хочу, чтобы мои люди видели тебя такой.

С пассажирского сиденья я наблюдаю, как другая машина подъезжает к его брошенному джипу. Из машины вылезают двое мужчин. Первый — это Джозеп. Он бросает на меня взгляд, когда Данте подходит, чтобы отдать ему ключи. Они обмениваются несколькими словами, а затем он возвращается к Феррари и ко мне.

Я смотрю на его предплечья, наблюдая, как напрягаются твердые мышцы, когда он с легкостью управляет мощным автомобилем. Его татуировка такая же непримиримая, как и он сам сегодня, нити черной виноградной лозы плотно обвивают его кожу.

— Когда ты ее сделал? — спрашиваю я его, протягивая руку и легко проводя пальцами по полоске чернил, опоясывающей его запястье.

— Это было в Южной Африке. Я поймал себя на том, что жажду получить дозу боли, чтобы отвлечься от мыслей о тебе. Решил отказаться от того, чтобы раздавать ее всем подряд.

— Она племенная? Что значит?

— Очевидно, сила. Последние несколько месяцев я нуждался в этом.

— Почему Южная Африка? Туда ты отправился после Майами?

Он кивает.

— У Сандерса были связи в Форт-Лодердейле. Он подлатал меня достаточно хорошо, чтобы я мог путешествовать, и мы прилетели прямо сюда, — Данте протягивает руку и берет мою. — Ты ждала меня. Ты не ушла.

Я переплетаю свои пальцы с его, связывая нас еще крепче.

— А ты бы мне позволил?

Эта полуулыбка снова возвращается, искривляя эти развратные, великолепные губы.

— Ты еще сомневаешься?

Остаток пути мы едем молча, наши руки все еще сцеплены. Он заезжает на обычное место прямо у главного дома. София вернулась. Я вижу, как она на кухне готовит обед.

— Позволь мне помочь тебе, — говорю я в спешке. — Я репортер-расследователь. Дай мне ноутбук и телефон, и я смогу выследить этих людей для тебя.

Он подносит мою руку к своим губам и целует каждый сустав по очереди.

— В моей разведке исключительно... — его лицо снова серьезное. — Но, может быть, было бы неплохо взглянуть на все свежим взглядом. Я попрошу Джозепа достать для тебя ноутбук.

— Спасибо, — я не могу сдержать прилив надежды, который испытываю.

— У этой организации корни глубже, чем мы думали… Каждый раз, когда мы отрубаем голову, на ее месте, кажется, вырастает дюжина.

— Мы?

Выражение его лица мрачнеет.

— Я работаю над этим с Андреем Петровым, Ив. Я полагаю, вы двое уже познакомились.

— Петровым?

Ух ты, я этого не ожидала.

— У меня сложилось впечатление, что ваши деловые отношения были эпизодическими, а не постоянными. Почему он мне ничего не сказал? Почему... — я останавливаю себя, прежде чем упоминаю имя Рика.

— Потому что я сказал ему не делать этого. Потому что я не хотел втягивать тебя в это до тех пор, пока не будет абсолютной необходимости… Но ты снова меняешь правила в отношении меня.

«Почему бы не привлечь меня? Разве я теперь не часть твоей жизни?»

— Почему Петров?

Данте пожимает плечами и отводит взгляд.

— Для него это личное. В этом замешаны некоторые члены семьи.

У меня складывается впечатление, что он рассказывает мне не всю историю целиком, что это ее сокращенная, обеззараженная версия. Он и русский вложили в это гораздо больше, чем он показывает.

— Является ли его брат, Севастьян, частью организации, которую вы пытаетесь сокрушить?

Данте даже не моргает. Как будто он ждал, что я задам этот вопрос. В моей голове начинает звенеть тревожный звоночек. Севастьян был упомянут в моем присутствии только один раз, и это было во время моего разговора с Риком. Откуда Данте мог это знать, если, конечно, Рик ему не сказал?

«У него легион шпионов. Его шпионы повсюду».

— Поговорим внутри, — он выходит из машины и открывает мою дверцу. — Пойдем, — говорит он, берет меня за руку и ведет вверх по ступенькам. — Я хочу тебе кое-что показать.

Он проводит меня через вестибюль в незнакомую часть дома. Данте останавливается рядом с двойными дверями и прижимает кончики пальцев к панели на стене. Раздается щелчок, когда какая-то высокотехнологичная система безопасности разрешает ему войти.

— Прямо Джеймс Бонд, — говорю я, ухмыляясь ему, когда он придерживает для меня дверь.

— Да Бонд слабак, — растягивает он слова, следуя вплотную за мной и неторопливо скользя рукой по моей заднице. — У меня есть лицензия делать все, что я, черт возьми, захочу.

— Включает ли это бессмысленные сексуальные домогательства? Убери руки, Сантьяго, — говорю я, со смехом отмахиваясь от него. — Я не такая девушка.

— О, как раз такая, — рычит он. — Я сделал тебя такой, и мне нравилась каждая чертова минута твоего извращения, — я чувствую его тяжелую руку на своей талии, когда он ведет меня дальше в комнату.

В его кабинете меня поражают две вещи — освещение и пространство. Солнечный свет, льющийся сквозь окна от пола до потолка, оказывает своего рода зеркальное воздействие, удваивая и без того впечатляющие размеры комнаты и заливая мебель из темного дерева мягким золотистым сиянием. На одной стене расположены камеры видеонаблюдения и телеэкраны, перед ними установлены два черных кожаных дивана, а рядом с потрясающим видом на океан - большой стеклянный письменный стол.

Данте отпускает меня и опускается на один из двух стульев, стоящих по обе стороны его стола. Он указывает на другой.

— Присаживайтесь, мисс Миллер.

Внезапно воздух наполняется недозволенным обещанием. Он получает удовольствие от того, что приглашает меня в свое логово. Его глаза затуманены похотью, и Данте не перестает танцевать взглядом по моему телу. В течение следующих десяти минут или около того я буду распростерта на его дорогой мебели.

— Сначала прими душ, — мягко говорю я.

— Согласен, — он встает и направляется к двери на противоположной стороне комнаты. — Ты присоединишься ко мне?

— Зачем себя утруждать? — я пожимаю плечами. — Ты через минуту снова испачкаешь меня.

Его смех, одновременно громкий и неожиданный, следует за ним в ванную.

— Ты так хорошо меня знаешь, mi alma.

«Я едва тебя вообще знаю».

Сижу неподвижно, пока не слышу звук льющейся воды, а затем срываюсь с места, будто услышав выстрел из стартового пистолета. Я подхожу к его стороне стола и роюсь в ящиках. Верхний открывается достаточно легко, но здесь нет ничего интересного, только пара ручек и зарядное устройство для мобильного телефона. Второй полностью пуст, за исключением одной вещи.

Я, пошатываясь, опускаюсь на его стул и смотрю на знакомую визитную карточку с черным и золотым тиснением. С колотящимся сердцем я оттягиваю вырез своего платья и засовываю ее в лифчик. Я все еще поудобнее укладываю ее, когда дверь в его кабинет снова открывается, и Джозеп входит в комнату. Он резко останавливается, когда видит, что я сижу на месте Данте.

— Так скоро решила возглавить королевство? — он растягивает слова, но произносит их в хорошем настроении. Мужчина направляется к бару в углу и наливает себе выпить. — Будешь?

Я качаю головой.

— Слишком рано для меня.

— Ничего подобного.

— Данте в душе, — говорю я, наблюдая, как он допивает свой напиток, а затем наливает еще. Он сменил рубашку с тех пор, как я видела его в последний раз. Меня в этом ничего не удивляет.

— Я слышу.

Уголки визитной карточки впиваются мне в грудь. Каким-то образом мне нужно выбраться из этого офиса так, чтобы мою одежду не разорвали в клочья, как обычно. Когда придет время, я позвоню Петрову. Мне нужно узнать больше об этой операции. Все в нем связано с душевным состоянием Данте. 

 — Ты тоже собираешься в Румынию? — спрашиваю я его, заполняя тишину.

Джозеп оборачивается. Я удивила его. Я вижу это по его лицу. Он не привык к тому, что его босс держит меня в курсе событий.

— Да, — наступает пауза. — Он сказал тебе, где был сегодня утром?

Сейчас он проверяет меня. Он хочет посмотреть, насколько мне позволено вторгаться во внутренний круг. Тем временем звук льющейся воды прекращается. Данте присоединится к нам с минуты на минуту.

— Я сказала ему принять душ, прежде чем он прикоснется ко мне, — тихо говорю я. — Я не хотела крови того человека на моей коже.

Не снова.

Что-то похожее на хмурый взгляд угрожает разрушить его обычную отстраненность. Что такое с этими преступниками и их неспособностью проявлять эмоции, как у нормальных людей?

— Итак, начинается, — слышу я его бормотание.

Данте широким шагом входит в комнату, натягивая чистую белую футболку. Мое сердце совершает сальто при виде капель воды, стекающих по его торсу. Мне нужно перестать падать из-за него в обморок, как влюбленному подростку. Наш роман — это что угодно, только не типичный роман. Что касается Данте, то он, похоже, нисколько не удивился, обнаружив Джозепа в своем кабинете.

— Я буду бурбон, — говорит он и замирает как вкопанный, увидев меня в своем кресле.

— У тебя появился новый претендент на твой трон, — сухо замечает Джозеп, протягивая ему стакан.

— Для нее путь открыт. До тех пор, пока я смогу склонять ее над ним каждую ночь.

— Данте! — выпаливаю я, сильно краснея. Джозеп ничего не говорит. Он даже не реагирует.

— Избавились от тела?

— Согласно инструкции.

— Хорошо. Виктор?

Виктор?

— Разозленный, возвращается в Россию.