Я отдергиваюсь, член Винсента выскальзывает изо рта, и кашляю.

— Черт, — ругается он. — Не навреди себе.

Он произносит это скорее с беспокойством, чем с искренним упреком, но мое лицо все равно пылает.

— Не больно, — ворчу я.

Я прочищаю горло и подхожу ближе, полная решимости доказать, что способна на это. Способна быть героиней, которая падает на колени, такая распутная и соблазнительная, и заставляет мужчину молить об облегчении. Но Винсент кладет ладони мне на затылок и запускает пальцы в волосы, как будто готов оттащить меня назад, как только я снова сделаю какую-нибудь глупость, и тот факт, что прямо сейчас он все еще достаточно вменяем, чтобы беспокоиться обо мне, обжигает гораздо сильнее, чем рвотный рефлекс.

— Я могу это сделать, — огрызаюсь я. — Я могу. Просто дай попрактиковаться.

— Я не хочу причинять тебе боль, — огрызается Винсент в ответ.

— Ты этого не сделаешь.

Слова даются легко, потому что это правда. Я доверяю ему. Но когда Винсент качает головой, я замечаю постоянную дрожь его пресса и бисеринки пота на лбу. Он как туго натянутая резинка, готовая лопнуть — и предпочел бы лишить себя облегчения, если бы это означало убедиться, что мне комфортно.

— Я делаю это не для тебя, — выпаливаю я, возвращая ему слова, сказанные ранее.

— Кендалл…

— Я имела в виду то, что сказала. Я думала об этом. О том, чтобы заставить тебя кончить. Типа, много. Я хотела сделать это неделями. Так позволь мне. Пожалуйста.

Винсент с трудом сглатывает и ослабляет хватку на моих волосы.

— Ты главная, Холидей.

Мое сердце замирает.

— Я буду действовать медленно, обещаю.

На этот раз я стараюсь быть терпеливой и наслаждаться процессом. Я кладу одну руку на тыльную сторону колена Винсента, ощущая шероховатость джинсовой ткани на сверхчувствительных подушечках пальцев, и покрываю поцелуями его член по всей длине. Я пытаюсь мысленно отметить места, где у него перехватывает дыхание или подгибается колено.

Когда я провожу языком по кончику, Винсент издает тихий стон.

— Вот здесь, — говорит он.

Кажется естественным — на самом деле инстинктивным — засунуть большой палец в рот, прежде чем снова потянуться к нему и провести медленными влажными кругами по головке члена. Глаза Винсента закрываются, голова откидывается на полки позади. Мгновение я наблюдаю за его лицом, оценивая линию горла, острые углы челюсти, то, как его лицо морщится, переходя грань между экстазом и агония.

— Пожалуйста, — хрипит он.

Он умоляет.

Очевидно, это заводит. Сегодня я многое узнаю о себе.

К счастью для Винсента, я не собираюсь отказывать, когда он вежливо просит.