2.

Кровь – густая и теплая – вытекает из его только что проколотой кожи. Она ловко стекает по моим пальцам с побелевшими костяшками, которые обхватывают черную рукоятку моего выкидного ножа, затем соскальзывает на фарфоровый пол под нами, как живое произведение искусства, пробуждающееся ото сна.

Врывается оптимистичная музыка, приглушенная закрытой дверью ванной, и пол слегка вибрирует от ее удара.

Мужчина дергается подо мной – тщетное, жалкое усилие, на самом деле – и пытается кричать из-за пачки наличных, которую я засунул ему в рот после того, как пару минут назад успешно сбил с ног его тощую задницу одним ударом в лицо.

Я наклоняюсь, приближая свое лицо к его лицу, и меня сразу обдает запахом, представляющим собой смесь пота, роскошного одеколона и моего абсолютного фаворита: крови.

Мужчина – Девон Саммерс – неуверенно дышит, поэтому я немного глубже вонзаю лезвие в его открытую шею сбоку.

Он задыхается; его глаза вылезают из орбит – глазницы испещрены красными прожилками, – а затем, через несколько мучительных секунд, он затихает. Полностью.

Миссия выполнена.

Я вытаскиваю свой складной нож и поднимаюсь на ноги, как раз в тот момент, когда Джейс останавливает запись на своем телефоне. Я обхожу теперь уже мертвого Девона, прохожу мимо Алекса и Варши и направляюсь к одной из раковин в мужском туалете.

Найти Девона было нетрудно в Indulgence, VIP-клубе в самом сердце Апперсайд-Риверсайд. Он кричал о деньгах – от своей тройки Armani до блестящих туфель Berluti. И, не стоит забывать, что с таким количеством полуголых цыпочек, которые заискивали перед ним, он был довольно легким разведчиком, даже в толпе, полной пьяных, движимых похотью представителей элиты.

Когда мой давний клиент, Эдгар «Эдди» Хэнк, неделю назад заказал убийство Саммерса, я почти отказал ему. У такой элиты, как Саммерс, в любом случае всегда до хрена врагов, и я не берусь за убийство, если за этим не стоит какая-то причина.

В прошлом я совершал бессмысленные убийства, и они никогда не дарили мне острых ощущений, которых я так безумно жажду. Чувство удовлетворения, жажда восстать из-за чьей-то кончины, ощущение затухающего пульса на моем клинке – вот что движет мной, что делает меня тем, кто я есть.

И убийство Девона – человека, ответственного за похищение и убийство 34 детей из пригорода ради их органов только для того, чтобы еще больше расширить свои карманы, – сделало именно это; это заставило меня почувствовать себя раскрепощенным, голова закружилась от адреналина.

Я останавливаюсь перед массивным зеркалом в золотой оправе и смотрю на себя. На правой стороне моего лица и на моем желтом жилете разбрызгана кровь. Еще больше крови на моей руке и предплечье, как будто она пытается пробиться наверх. Мои темно-синие глаза сияют на фоне белых огней надо мной, и когда взгляды моей команды встречаются с моими в отражении зеркала, мы улыбаемся друг другу.

–Только что отправил видео Эдди, - говорит мне Джейс, затем хихикает. –Как будто он ждал этого, потому что перевел наличные на твой счет менее чем через минуту после получения моего сообщения.

Варша прислоняется к одному из пустых прилавков и усмехается, прежде чем скрестить руки на своем крошечном теле.

–Типично.

Алекс наступает Девону на живот и пересекает дорогу туда, где Джейс стоит позади меня.

–Ты думаешь, наш маленький Эдди собирается дрочить под звуки последнего вздоха Девона сегодня вечером? - спрашивает он с острой улыбкой.

Джейс наклоняется и запечатлевает поцелуй на губах Алекса.

–Мне нравится, когда ты говоришь непристойности, детка.

Варша притворяется, что ее тошнит, в то время как я просто качаю головой, отчего мои темные кудри немного колышутся.

–Ты согласовал уборку с Хэнком? - Я спрашиваю Джейса, который отстраняется от своего мужа достаточно надолго, чтобы сказать:

–Ага. Его люди будут здесь максимум через десять минут.

О, и я упоминал, что Эдгару принадлежит vip-клуб Indulgence? Что ж, это так, и он берет на себя обязанность отслеживать все грехи, совершенные ее членами, прежде чем приписывать смерть указанных членов мне. Я и команда занимаемся любимым делом, зарабатываем на этом гребаную кучу денег, и нам даже не нужно беспокоиться о беспорядке, который мы оставляем после выполнения нашей работы.

Беспроигрышный вариант, да?

–Хорошо, - говорю я, затем провожу окровавленным большим пальцем правой руки по челюсти, прежде чем поднести его ко рту. Я приоткрываю губы, глядя на себя в зеркало, затем обхватываю ими большой палец, прежде чем высосать кровь вокруг него. Мурашки поднимаются по всему телу, когда похожий, но мощный вкус поражает меня в полную силу, и я сдерживаю стон, когда сглатываю и отдергиваю руку.

- Черт, - бормочет Алекс, глядя на меня, его серые зрачки почти расширены.

Для него важен скорее акт, чем человек, его исполняющий. 70-летний мужчина мог бы делать то, что я только что сделал, и у Алекса все равно был бы стояк. Просто он такой, какой есть, и, честно говоря, я и остальная команда не хотели бы видеть его по-другому.

В конце концов, облажавшиеся и гордые - это девиз и моей команды, и меня самого.

Джейс приподнимает бровь, глядя на меня.

–Как тебе на вкус? - спрашивает он, имея в виду кровь, которую я выпил.

Варша ухмыляется, потому что она уже знает, каким будет мой ответ, в то время как Алекс смотрит с намерением.

Я ухмыляюсь отражению Джейса.

–Как победа, - отвечаю я, затем провожу языком по нижней губе.

–Черт возьми, да, - поддакивает Алекс, и я не могу удержаться от смеха над его энтузиазмом.

Он самый молодой среди нас – ему всего 23 года, – поэтому ему обычно сходит с рук вести себя так, как он, блядь, хочет.

–Время для кровавого принца и его группы, чтобы сделать выход, брат, - Варша говорит со мной.

Я поворачиваюсь, подмигиваю ей и кручу в руках складной нож.

–Ну, тогда давай устроим им шоу, хорошо?