Глава 4

Гидеон Я подхватил ее на руки и в два шага прижал спиной к огромному окну, которое было от пола до потолка и из которого открывался вид вниз на ее королевство. Она была пуста и бледна, как и моя жизнь с тех пор, как я отталкивал ее все эти годы.

Ее ногти впились мне в шею, платье задралось на бедрах, ее дыхание обжигало мое горло. Я сильнее прижал ее к стеклу своим телом, затем взял оба ее запястья в одну руку и дернул их над ее головой.

— Нет. Пошла ты, мисс Вон.

Она должна была просто пойти домой, как хорошая девочка, и Джей Ди мог бы убедиться, что она в безопасности, и я был бы в безопасности от этой яростной потребности в ней, которая липнет к моим венам, пожирая меня заживо уже несколько недель. Была причина, по которой я держался в стороне, черт возьми. Нет, вместо этого она настояла на том, чтобы остаться на все время, а это означало, что я тоже не мог выйти за дверь. И вот теперь мы здесь.

Я погрузился в неистовый поцелуй, не утруждая себя никакими любезностями, как когда-то. Я впился в нее зубами и языком, как голодный человек, потому что именно таким я и был. Я был таким с того момента, как она вернулась в мое поле в день смерти ее матери и бабушки.

Она сопротивлялась, вырываясь, как раскаленная адская кошка, и едва не откусила мой язык, но я продолжал наступление, опьяненный ее вкусом после столь долгой разлуки. Я перешел к ее щекам, пробуя на вкус солёность от ее слез. Ее глаза.

Ее челюсть. Ее горло.

 Похоть и чисто животная потребность запульсировали во мне, как живые электрические провода. Обычно я гордился тем, что держу себя в руках, являясь сдержанным человеком. С Чарли это было практически невозможно. Так было всегда.

Ее борьба превратилась в извивание. А её проклятия — в стоны, когда мы нашли наш былой ритм. Казалось, мы не теряли времени. Биение наших сердец находил отклик друг у друга.

Я отпустил ее запястья и обхватил ее округлые бедра, прошелся по ним, задрав юбку, чтобы почувствовать стринги и голую плоть. Боже, ее кожа все еще была невероятно мягкой как бархат. Я провел кончиком пальца по ее обнаженной, уже влажной и жаждущей меня коже, но отступил несмотря на то, что она подалась вперед, ее дыхание перехватило, когда она захотела большего.

Я отпрянул назад, и ее глаза распахнулись, показав мне слишком много, хотя знал, что она никогда не собиралась этого делать. Не моя Чарли.

Моя Чарли? Черт, эта женщина должна была стать моей смертью.

Или я стану смертью для нее.

В любом случае, нам предстояло сгореть в огне. Вероятно, это было неизбежно с того момента, как мы встретились в детстве, когда наши семьи формировали наше будущее без нашего согласия.

Однако уже тогда я понимал, что в мисс Шарлотте Вон есть что-то особенное: ее большие ледяные голубые глаза и невинная улыбка говорили о миллионе красивых обещаний.

Обещаний, для которых я был слишком испорчен, чтобы заслужить.

— Мисс Вон, — пробормотал я, возвращая огонь в ее глаза.

Да.

Мне нужно было видеть это, потому что я не мог больше видеть ее боль. Мне вдруг отчаянно захотелось стереть ее с лица земли.

Медленно я позволил ей встать на ноги, а затем развернул ее так, чтобы девушка оказалась лицом к окну позади себя. Она отвернула лицо, наклонив его к полу, как будто ей было слишком тяжело смотреть на пустой клуб внизу.

Я прижался грудью к ее спине и обхватил ее подбородок.

— Посмотри.

— Нет.

Она решительно покачала головой.

— Смотри, — приказал я со всем авторитетом мистера Кейна, которым обладал.

— Отвали, Гидеон. — Она попыталась отстраниться, но я обхватил ее руками так, что она оказалась в ловушке.

Я наклонился к ней, прижался всей своей твердостью к ее заднице, и моя эрекция безошибочно уперлась в нее.

— Это ваше королевство, мисс Вон. Это ваше право и, я бы даже сказал, обязанность, черт побери, смотреть.

Я взял ее подбородок между пальцами с большей силой. На этот раз она позволила мне сдвинуть ее голову, пока мы оба не оказались лицом к окнам ее кабинета, выходящим на пустой клуб внизу.

Я взял обе ее изящные руки и прижал их к стеклу.

— Твое королевство, — повторил я. Я накрыл ее руки своими, поглощая их. — Но я, блядь, защищаю его. — Я наклонился к ее уху и понизил голос до рыка. — Я, блядь, найду того, кто это сделал, — снова поклялся я. — И я, блядь, покончу с ним. — Мои губы коснулись ее горла. — И это будет больно. — Я прикусил точку ее пульса, заставив ее дыхание участиться. — Это я могу тебе пообещать.

Тони, мой техник, уже проверил все видеонаблюдение «Камео», чтобы убедиться, что ничего не было упущено или изменено. Все мои солдаты, а также наши союзники были начеку, чтобы не пропустить ни одной новости с улицы. Если бы это были Петровы или любой другой уличный убийца, я бы узнал об этом, и правосудие свершилось бы быстро и с холодной жесткой местью.

Я провел руками по ее животу, нащупывая шелковистую ткань блузки, и одним резким рывком расстегнул ее, отчего пуговицы зазвенели по белому мраморному полу.

Я поднял глаза на тусклое отражение в стекле и с наслаждением увидел малиновые кружева, едва прикрывавшие грудь, которая была больше, чем я помнил.

Она смотрела на меня через стекло окна, наши глаза встретились в своего рода вызове. Мы не могли вернуться к тому, что у нас было. У нас не было надежды на будущее.

То, что мы имели сейчас, было в лучшем случае ненадежным.

Я потянул лямку бюстгальтера вниз по ее руке, позволив розовому соску выскочить на свободу.

— И никто не тронет тебя, — поклялся я, и голос у меня стал хриплым. — Никогда.

На мгновение я подумал, что она может сказать мне, чтобы я снова пошел на хрен. Но после напряженного момента, когда мы смотрели друг на друга, от темных глаз до голубых, она вздохнула и медленно стянула с себя остатки лифчика, уронив его на мои оксфорды Salvatore Ferragamo.

Вызов принят.

Возможно, я никогда не стану ее рыцарем в сияющих доспехах, да я никогда им и не был, но мог хоть на мгновение забрать часть уродства из ее мира и в то же время успокоить зверя внутри себя, который умолял попробовать ее на вкус.

Весь Гидеон Кейн являлся беспроигрышным вариантом.

Я провел рукой по ее животу и обхватил грудь.

Она закрыла глаза и прильнула к моей груди. Я ущипнул и покрутил ее сосок, как когда-то, я знал, что ей это нравится.

Она застонала. Громко.

— Я заставлю тебя кончить, — пробормотал я ей на ухо. — Потом я отвезу тебя домой, и ты немного поспишь. А потом мы поговорим.

Она открыла рот, чтобы возразить, но я сильнее сжал ее сосок, заставив ее вскрикнуть от удовольствия и изысканной боли.

— Кончить. Поспать. Поговорить. Никаких споров, мисс Вон.

Другой рукой я задрал ее юбку и снова нащупал стринги, бесцеремонно отпихнув их в сторону, чтобы найти ее мокрую киску. Блядь. Я провел двумя пальцами по ее лепесткам, заставив ее застонать, в то время как ее бедра уперлись в мой стояк.

— Черт, Гидеон, ты играешь нечестно.

— Не-а. — Я лизнул ее горло, позволяя ей оседлать один палец.

— Но… — Ее дыхание участилось. — У меня… Мне надо… дела… черт.

Дела? Я снова держал ее на руках, а эта женщина думала о работе?

О, я покажу ей работу.

Она даже не представляла, с каким мужчиной она сейчас имеет дело.

Никакой, блядь. Разгадка.

Гидеон Кейн из ее воспоминаний давно умер, а на его месте была оболочка человека, полная сожаления и тьмы. Она никогда не поймет того, что я сделал. То, за что я себя ненавидел. То, что я готов был делать снова, снова и снова, тысячу раз, чтобы спасти ее душу за счет своей собственной.

— Гидеон… Это был едва слышный шепот, словно она на мгновение забыла о своем гневе, вырвав меня из настоящего момента и ударив воспоминаниями по нутру. Моя голова закружилась.

Нет.

Я боролся, пытаясь вернуть контроль над собой, захлопнуть железный занавес над своей душой. Ее бедра соблазнительно покачивались, и я добавил второй палец, стал таранить сильнее, переместился к другой груди и уделил соску не меньшее внимание, щипая и перекатывая его. Я ничего не говорил. Двигался напористее.

Добавил третий палец. Я стал быстрее перекатывать ее соски, натягивая и щипая их.

Ласкал ее шею неистово, чтобы оставить след. Она стонала и сильно раскачивалась на моей руке, ее запах наполнял воздух и заставлял мой рот наполняться слюной. Я чувствовал, как нарастает ее оргазм. Нарастает. Нарастает.

Даже когда я чувствовал, как все внутри моей груди стремится выйти из-под контроля.

Контроль. Потребность в этом преследовала меня по пятам.

Я отстранился и сделал шаг назад; воздух, между нами, вдруг стал очень холодным. Медленно открыв глаза, она сфокусировалась на мне в отражении в стекле: глаза все еще красные от горя, взгляд затуманен вожделением, щеки покраснели.

Я наблюдал за тем, как на ее лице промелькнула сотня эмоций. Смятение.

Обида. Гнев.

Да, это было так. Сырая, блядь, ярость.

Лучше.

Я обратился к мистеру Ебаному Кейну и поднял бровь.

— Кажется, я сказал, кончить. — Я поднял один палец, все еще мокрый от ее соков, и обсосал его. — Спать. — Второй палец. — Говорить. — Третий. Пристально глядя на нее, я давал ей понять, что все карты в моих руках, но создавал у нее иллюзию, что выбор за ней. — Разве нет, мисс Вон?

— Но… — Никаких «но». — Мне нравилось, что она все еще стояла лицом ко мне, ее жесткий взгляд был прикован к моему через отражение в стекле. — Вы никому не нужны здесь, если вы истощены. Это моя работа — заботиться о тебе и об этом месте, и я, блядь, буду ее выполнять, в том числе и заставлять тебя отдыхать.

Вызывающе подняв подбородок, она начала разворачиваться.

— Не двигайся.

Я наблюдал, как разгорается ее внутренняя борьба, как ее потребность в таком же контроле борется с желанием.

Мое победило.

— Хорошо. — Ее голос был тихим.

— Хорошо?

— Я сказала «хорошо», не так ли?

— Да, сказала. — Я позволил своим глазам блуждать по ее извилистой спине.

Впадина ее тонкой талии, широкой попки. Эти идеально полные бедра. Икры, выставленные напоказ ее каблуками. Я снял пиджак и галстук и начал расстегивать верхнюю пуговицу рубашки. — Снимай все, кроме каблуков.