Глава 26. «Невыразимая тоска»

Звук пипы напоминал звон нефритовых бусин, разбивающихся о тарелку. Он мягкой неизвестной мелодией лился из крохотной вышивальной лавки, свежий и чистый, словно текущий по сельской местности ручей, бьющийся о берега человеческих сердец.

Чжоу Цзышу какое-то время прислушивался к нему снаружи, а затем наконец вошел. Звук пипы резко оборвался, но очарование музыки все еще витало в воздухе. Молодая девушка за инструментом встала, опустила голову и поклонилась, сложив рукава и спрятав в них ладони:

― Молодой господин Чжоу.

― Церемонии ни к чему, барышня Су, ― поспешно ответил Чжоу Цзышу.

Она была слегка накрашена: вишневая подводка в уголках ее глаз от насыщенного цвета стремилась к светлому, слегка приподнималась и рассеивалась на висках, словно облака, подчеркивая белое, будто снег, лицо. Голос, которым она разговаривала, был ниже и глубже того, которым она пела. В отличие от звонких и резких голосов обычных женщин, он обладал странной привлекательностью.

Ее ласковые слова и полные благопристойной умеренности движения не имели ничего общего со скучными дамами из благородных семей, которые не осмеливались выйти на улицу, и неинтересными певичками из квартала красных фонарей, жесты которых были омыты чувственными наслаждениями.

Чжоу Цзышу не сдержал вздоха: «Какой мужчина устоит перед такой женщиной?»

― Цинлуань, ступай, отдохни. Мне нужно поговорить с Цзышу, ― произнес Хэлянь И.

Су Цинлуань молча подняла пипу и удалилась. Лишь после этого Хэлянь И мягко кивнул:

― Цзышу, присаживайся.

Чжоу Цзышу сел напротив и со смехом сказал:

― Его Высочеству наследному принцу действительно очень везет с женщинами.

Хэлянь И, казалось, улыбнулся, но очень мимолетно и небрежно. Подняв голову, он уставился в окно и погрузился в свои мысли. Чжоу Цзышу всегда тонко чувствовал ситуацию, потому тоже молчал, налил себе фруктового вина и прищурил глаза от удовольствия.

Какое-то время спустя Хэлянь И тяжело вздохнул:

― Все произошедшее с Цай Цзяньсином ― дело рук Бэйюаня.

Это был не вопрос, а четкое утверждение.

― Сложно сказать, ― улыбнулся Чжоу Цзышу. ― В любом случае, театральные труппы столицы радостно подхватили новую историю о наложнице министра, сбежавшей вместе с любовником после смерти мужа. Ходят слухи, будто кто-то видел, как главный управляющий резиденции первого принца в тот день помогал беременной женщине забраться в паланкин. После тщательного рассмотрения оказалось, что это действительно госпожа Ху из семьи Цай.

Хэлянь И пригвоздил его взглядом и холодно ответил:

― Зачем ты притворяешься? Разве не он поручил тебе провернуть этот трюк, чтобы волна слухов наполнила весь город зловонием?

Чжоу Цзышу знал, что Хэлянь И презирает подобное, потому лишь улыбнулся и промолчал.

Спустя какое-то время Хэлянь И снова спросил:

― Зачем ему чинить неприятности Цай Цзяньсину? Я размышлял над этим несколько дней и составил общее представление, но все еще не могу понять его до конца.

― Князь имеет далеко идущие планы, ― небрежно заметил Чжоу Цзышу. ― Если даже наследный принц не может понять его намерений, то как это сделать простолюдину? Однако князь никогда ничего не делает без причины и к тому же знает, когда нужно остановиться. Его Высочеству наследному принцу не о чем беспокоиться.

― О чем мне беспокоиться? ― горько улыбнулся Хэлянь И. ― Он с детства был вечно что-то недоговаривающим сорванцом. Годы прошли, и теперь даже я не могу понять его.

Чжоу Цзышу вздрогнул. Он привык скитаться по цзянху, выполнять кропотливую работу и разбираться с мыслями, постоянно крутящимися в голове. Однако в конце концов он отличался от людей, которые с детства были погружены в водоворот интриг императорского двора, и мог допустить ошибку. Чжоу Цзышу понял, что совершил ошибку, услышав слова Хэлянь И, ― фраза «имеет далеко идущие планы» никогда не должна была быть произнесена перед наследным принцем.

Он тотчас потупил взгляд и тихо сказал:

― Князь делает это ради наследного принца. Если наследный принц доверяет ему...

Чжоу Цзышу вдруг вспомнил о Су Цинлуань. Он часто сопровождал Хэлянь И на выступления Су Цинлуань, поскольку происходил из цзянху, не имел титула и не обращал внимания на формальности. Сначала он не заметил, но со временем понял, что эта барышня в профиль очень напоминала одного человека. Эта мысль пришла ему в голову в середине предложения, поэтому он решил не заканчивать.

Хэлянь И поднял глаза и посмотрел на него.

В этот момент взгляд всегда благовоспитанного Его Высочества наследного принца заставил сердце Чжоу Цзышу сжаться от дурного предчувствия. Казалось, в глубине этих глаз скрывалась бездонная бездна.

Его Высочество в конце концов был наследником престола. Обычно он относился с уважением к мудрецам и милостиво ― к просто образованным людям, но мог и пренебречь положением, чтобы выпить вина и развлечься в хорошей компании. Никто не мог понять, что было у него на сердце.

Вдруг Хэлянь И улыбнулся и тихо сказал:

― Отец-император собирается на празднике по случаю своего дня рождения объявить высочайшую волю, которая благословит меня и внучку императорского наставника Суна.

― Значит, все решено? ― поспешно ответил Чжоу Цзышу. ― Разрешите поздравить Ваше Высочество.

― Однако, когда я рассказал вам об этом в прошлый раз, все удивились, один лишь ты взглянул на Цзин Бэйюаня, ― размеренно произнес Хэлянь И. ― Этого я не понял.

Чжоу Цзышу побледнел:

― Этот простолюдин...

По его спине начал стекать холодный пот.

Однако Хэлянь И лишь тяжело вздохнул:

― Вот видишь, я еще ничего не сказал, а ты уже нервничаешь. Почему вы все такие?

Он поднял голову и спросил, глядя на Чжоу Цзышу:

― Тогда ты подумал: «Человек, которого так жаждет наследный принц, прямо перед ним. Зачем он сказал это? Неужели хочет проверить его чувства?», верно?

Такое можно осознавать в своем сердце, но позволить узнать другим недопустимо. Чжоу Цзышу запутался в мыслях, не в силах понять, зачем Хэлянь И о таком рассказывать. Потому он мог лишь отойти на несколько шагов и опуститься на колени:

― Этот ничтожный простолюдин не должен был строить столь бессмысленных предположений. Это... преступление заслуживает самой суровой кары, Ваше Высочество наследный принц...

― Встань. Зачем делать много шуму из ничего? ― усмехнулся Хэлянь И. ― Разве это настолько серьезное дело? Если ты это разглядел, то пусть так и будет. Не могу же я приказать выколоть тебе глаза.

Услышав это, Чжоу Цзышу почувствовал, как ужас еще сильнее охватил его.

― Встань, ― тихо продолжил Хэлянь И. ― Что еще я могу сделать? Пока он остается перед моими глазами, пока он в порядке ― этого достаточно. Наверняка ты уже понял, какой он человек. Разве не был бы я абсолютным глупцом, если бы посадил его под замок и держал подле себя? Я еще способен различить, что важнее: дела страны или личные чувства. Не думай, что я любитель нелепых поступков.

Чжоу Цзышу слегка перевел дух, поднялся на ноги, но не осмелился снова сесть.

Вздохнув, Хэлянь И продолжил:

― Если бы он мог приносить хотя бы в половину меньше беспокойств, как Цинлуань, и не раздражал меня целыми днями, было бы прекрасно.

Когда наступила поздняя весенняя тоска, кто-то одиноко стоял посреди опавших лепестков, и следил, убитый горем, за парой ласточек, уносящихся прочь в танце моросящего дождя.

Хэлянь И еще не лишился рассудка: зная, что звон капель затяжного дождя вызовет лишь неприязнь, стоит ли поддаваться короткому мгновению блаженства и клясться в любви на горе Лишань?

Однако, ухватившись за мимолетный силуэт, мгновенье забытья и радость тоски по возлюбленной, еще можно затеряться в далеко текущем маленьком ручейке. Возможно, со временем юношеские чувства рассеются и наконец исчезнут без остатка.

― В последние дни он немало всего предпринял, но... ― добавил Хэлянь И. ― Я до сих пор беспокоюсь. Присмотри за ним еще немного.

Чжоу Цзышу поспешно поклонился, повинуясь его приказу. Слегка кивнув головой, Хэлянь И махнул рукой:

― Можешь идти. Хочу побыть в одиночестве.

Не успел Чжоу Цзышу переступить порог, как услышал голос Хэлянь И:

― Цзышу, случившееся сегодня должно остаться между нами. Если...

Чжоу Цзышу резко повернул голову и увидел, что юный наследник все еще сидел на прежнем месте, наполовину скрытый тенью спадающего занавеса, и ни одной эмоции не было на его лице. Один лишь взгляд, полный жестокости, словно от желания сожрать человека живьем, вызывал дрожь в сердце.

― Ваше Высочество, когда речь заходит о молчании, этот простолюдин надежнее мертвеца, ― тихо ответил Чжоу Цзышу. ― Прошу, будьте спокойны.

Хэлянь И лишь устало махнул рукой.

В мгновение ока жизнь во дворце забурлила. Хэлянь Пэй праздновал свой пятьдесят пятый день рождения: к худу или к добру, но это была круглая дата, и, хотя точка в деле Вэй Чэна еще не была поставлена, атмосфера держалась оживленной. Всем сыновьям и внукам императора, а также гражданским чиновникам и генералам приходилось ломать голову над подарком.

Конечно, Хэлянь Чжао не мог на день рождения государя преподнести ему одного лишь кота, подаренного Цзин Ци, иначе его репутация «первого принца, поощряющего излишества в удовольствиях» получила бы обоснование. Подарком Его Величеству должен был стать набор ортодоксальных безделушек для тысячелетних черепах, воплощающих фразу «Желаю счастья большого, как море, и долголетия, как у гор». Поэтому Хэлянь Чжао за несколько дней до праздника посетил дворец, чтобы выразить почтение отцу и подарить ему кота.

Он сказал, что его подчиненные нашли этого кота у одного выдающегося человека из народа, а он не осмелился держать такое сокровище у себя, поэтому принес во дворец в надежде, что это поможет отцу-императору рассеять тоску и послужит выражением его сыновьей почтительности.