Чжоу Цзышу происходил из известного рода в мире рек и озер, поэтому недостатка в средствах не испытывал. Так называемая «небольшая лодка» была... совсем не маленькой: на борту судна имелось множество отличных вин и изысканных блюд. Однако самая превосходная деталь заключалась в том, что лодка остановилась очень близко к большой лодке Ванъюэ, где должна была выступить госпожа Луна. По слухам, в прошлом году это место стоило больше тысячи лян серебром.

Как только все чаши были наполнены вином, тишина на лодке Ванъюэ прервалась свистом флейты. Старик, полностью одетый в черное, стоял на некотором расстоянии от борта, безмятежно и сосредоточенно, словно монах, погрузившийся в созерцание. Его глаза и рот были закрыты, однако сейчас, неизвестно, по какому сигналу, он вдруг поднес флейту ди к губам. С другой стороны, слуга закончил устанавливать цитру, после чего за нее сел молодой человек, закрыв глаза и положив обе руки на инструмент.

– Эти двое – мастера игры на музыкальных инструментах. Хозяин театральной труппы, Цай Юй, должен был заплатить кругленькую сумму, чтобы пригласить их. Они не развлекают народ своим талантом просто так, – сказал Чжоу Цзышу.

Мастер игры на цитре вдруг открыл глаза и приподнял запястье. Первый звук цитры подхватил медленный свист флейты, музыкальные инструменты запели удивительно слаженно. Чистая и протяжная мелодия проскользила по водной глади, спиралью закрутивший в воздухе, – весь народ, расположившийся на реке или на берегу, погрузился в молчание.

Вскоре раздался кристально чистый женский голос, будто бы желающий разорвать тьму на части. Молодая женщина в белом платье медленно отодвинула занавес, звуки ее песни эхом и рябью пронеслись вдаль по реке Ванъюэ на тридцать ли, слившись с мелодией цитры. Когда зазвучал ее голос, вся суета на улицах прекратилась. От начала до конца, до затихания самого последнего звука, песня лилась без остановки, цепляла людей, словно летучая паутинка, и сливалась со свистом флейты, словно печальный вздох, вырвавшийся из груди.

Это была столица – место, где на рынках полно жемчуга, во дворах полно шелка, а сотни тысяч крыш следуют одна за другой.

Это что, небеса? Откуда взялась эта песня?

От нежного взгляда девушки, казалось, тускнели десять тысяч огней. Она поклонилась со сложенными руками и скромно улыбнулась, а Хэлянь И показалось, что нечто безжалостно пронзило его сердце. Он непрерывно смотрел на нее, словно завороженный, про себя говоря: «Ее лицо так мне знакомо. Неужели... она моя старая любовь из прошлой жизни?»

Сердце Чжоу Цзышу в то же время наполнилось дурным предчувствием. Покачав головой, он допил вино из чаши. Похоже, У Си тоже что-то почувствовал и низко опустил голову, скрывая свои мысли. А вот Цзин Ци остолбенел от испуга.

Он мог многое забыть, но лица этой женщины он никогда не забудет: Цинлуань... Су... Цинлуань.

В этот момент ему показалось, что он испытывает всю боль мира: боль быть раздавленным, боль от раздробленных костей и мышц, боль от смертельной жажды, боль от содранной кожи и разорванных сухожилий...

Посреди реки Ванъюэ водяной пар просачивался сквозь мрачный ледяной холод, от которого онемел каждый цунь костей и каждая капля крови. Холодный ветер быстро пронесся мимо. Цзин Ци вздрогнул и пришел в себя.

В конце концов, он много чего повидал в своей жизни. Сердце Цзин Ци переполнили мириады чувств, но все они относились к далекому прошлому и с тем же успехом могли исчезнуть. Прежде чем он это понял, они уже испарились.

К счастью, и Чжоу Цзышу, и Хэлянь И смотрели на госпожу Луну, Су Цинлуань, и не обратили внимания на его состояние. Однако У Си взял его за руку и шепотом спросил:

– Что с тобой? Почему ты только что дрожал? Холодно?

Эти слова привлекли внимание двух молодых господ, увлеченных происходящим на сцене. Хэлянь И понял, что совершенно забыл о манерах, тихо кашлянул и спросил:

– Что случилось? Ты замерз?

– Действительно немного холодно, – улыбнулся Цзин Ци.

Чжоу Цзышу немедленно приказал своим людям отплыть к берегу и взял меховой плащ, набросив его на плечи Цзин Ци:

– Мое упущение, я совершенно забыл, что господа, в отличие от людей цзянху с грубой кожей и крепкими телами, не столь устойчивы к холоду. Ваша Светлость, вы очень замерзли?

Цзин Ци махнул рукой, подразумевая, что это пустяки:

– Я не настолько изнежен. Мне нужно лишь выпить немного вина и держаться подальше от ветра. Уже поздно. Простите, что вынужден вас покинуть. У Си, ты остаешься или...

Для У Си все происходящее было просто в новинку. Несмотря на юный возраст, он не очень любил развлечения, поэтому, естественно, мог вовремя остановиться. Кроме того, он не был близок с двумя оставшимися господами, не говоря уже о том, что за все это время они не обмолвились ни словом, поэтому он ответил:

– Я пойду с тобой.

Хэлянь И на мгновение заколебался, будто хотел что-то сказать. Тогда Цзин Ци повернулся к нему и одарил его довольно жалкой улыбкой:

– Ваше Высочество, не беспокойтесь обо мне. Прекрасная ночь скоротечна, насладитесь ею как следует.

Закончив говорить, он потянул У Си за собой и ушел.

Боль, пожирающая его изнутри, была всего лишь делом прошлого.

Хэлянь И нахмурился, однако вскоре его внимание снова переключилось на госпожу Луну этого года. Некоторые люди не верят в судьбу, но существуют также и те, кому от рождения предначертано ошибиться. Возможно, просто не судьба, а возможно, нехватка удачи. Кто знает?

У Си молча следовал за Цзин Ци. После их знакомства Цзин Ци всегда был довольно разговорчив. Неожиданно избалованный наследник, редко покидающий поместье и ни к чему не стремящийся, оказался обладателем невероятно обширных знаний. У Си обычно играл роль слушателя: наткнувшись на что-то интересное, он делал в голове пометку, но никогда не расспрашивал.

Увидев, что Цзин Ци молча идет по дороге, он понял, что тот устал.

Преимущество общения с У Си заключалось в том, что не приходилось думать о собственных манерах – У Си в любом случае сделал бы что-нибудь еще более неуважительное. Не сдерживаемые змеями социальных условностей и запретами, они выглядели удивительно естественно: шутили и смеялись, когда хотели, или сидели молча, когда была необходимость.

У Си знал, что многого не понимает, поэтому никогда не совал нос в чужие дела.

Внезапно У Си схватил Цзин Ци за руку и резко дернул назад. Пошатнувшись, Цзин Ци опомнился и увидел блеснувшую голубым цветом стрелу, которая вонзилась туда, где он стоял секунду назад.