13

МИЛА

На мгновение мне становится трудно дышать.

— Что ты здесь делаешь? — Слабо шепчу я, и Лоренцо поднимает бровь.

— Ты написала мне сообщение и сказала…, — он прерывается, и я вижу, как его взгляд скользит по моему плечу. Мне не нужно поворачиваться, чтобы понять, что он увидел Ники. — Могу я войти?

Я сильно прикусываю нижнюю губу. Впускать Лоренцо в мой дом — ужасная идея по целому ряду причин. Он встретит Ники. Он будет здесь, в моем пространстве, и я не знаю, смогу ли я когда-нибудь полностью избавиться от него. Он пытался установить границы между нами, а это пробьет их все, разрушив.

— Ты не можешь просто так приходить, — бормочу я, и Лоренцо кивает.

— Я знаю. Мне очень жаль, Мила. Но как только я получил твое сообщение, я уже был в пути. Я должен был убедиться, что ты в безопасности… — Он внезапно прерывается, его челюсть сжимается, как будто он осознает, что только что сказал, и слышит в этом эмоции так же ясно, как и я.

На мгновение он перестал быть холодным, безжалостным боссом мафии, и он не был сдержанным бизнесменом. Он был просто самим собой, тем самым человеком, который отпустил меня в особняке Альфио. Тот самый человек, который обнял меня и поцеловал так нежно в балетной студии, что на мгновение я почувствовала себя в безопасности.

В этом человеке есть много слоев, так много разных сторон. Я боюсь, какую сторону я увижу, если впущу его в свой дом.

— Почему? — Я шепчу, глядя на него, в его нечитаемые зеленые глаза. — Почему ты должен был убедиться, что я в безопасности? Потому что я работаю на тебя?

Он медленно вдыхает, его челюсть работает, но он ничего не говорит. Он ничего не может мне ответить, и это уже само по себе ответ.

— Как ты узнал, где я живу? Я никогда тебе не говорила.

Лоренцо бросает на меня узкий взгляд.

— Мила. Мой брат — дон семьи Кампано. Думаешь, я не знал о тебе всю необходимую информацию через час после того, как ты назвала мне свое имя?

— Не думаю, что мне от этого легче. — У меня слабеют колени от мысли, что еще он знает. О несчастном случае с моими родителями, конечно, хотя я бы не стала скрывать, если бы он спросил. Просто я так мало знаю о нем, и очевидно, что он знает обо мне гораздо больше, чем я предполагала.

— Можно войти? — Лоренцо снова заглядывает мне через плечо, и мой разум ненадолго замирает. Я пытаюсь представить его в своей маленькой квартире, наблюдающим за тем, как я готовлю спагетти для нас с братом из бакалейной лавки. Эта картинка вызывает смех.

— Я… — Я начинаю говорить, что ему лучше уйти, что мы можем поговорить обо всем этом позже, но тут чувствую, как рука тянется к майке, и опускаю взгляд, чтобы увидеть рядом с собой Ники.

Я даже не услышала, как он подошел, настолько была поглощена своими переживаниями по поводу нашего с Лоренцо разговора. Отвлеклась. Он снова задирает мою рубашку, а затем жестом указывает на Лоренцо.

Я не поднимаю глаз на Лоренцо. Не хочу сейчас видеть его лицо, если он будет выглядеть потрясенным отсутствием речи у Ники, я возненавижу его навсегда. Я не смогу выносить его вид даже настолько, чтобы работать на него, а это откроет еще одно гнездо проблем.

— Он просто уйдет, — успокаиваю я Ники, но, к моему удивлению, Ники яростно качает головой. — Ты хочешь, чтобы он остался?

Ники кивает, улыбаясь, и тогда я решаюсь взглянуть на Лоренцо.

Он тоже улыбается, выражение его лица мягче, чем я когда-либо видела или даже могла себе представить.

— Что-то происходит, из-за чего мне стоит остаться? — Спрашивает он с оттенком веселья в голосе, и мои щеки вспыхивают.

— Я готовлю ужин. Но ничего особенного. Просто спагетти из банки. Я смотрю вниз на Ники. — Не думаю, что он сможет остаться.

Мне не нужно слышать, что говорит Ники, чтобы узнать его мнение на этот счет. Его злобное выражение лица говорит мне все, что мне нужно знать.

Лоренцо хихикает.

— Кажется, я приглашен на ужин, Мила.

Я резко выдыхаю и делаю шаг назад, а Лоренцо заходит внутрь. Он закрывает за собой дверь, и я поспешно запираю ее, бросив взгляд на Ники.

— Почему бы тебе не вернуться к просмотру мультфильмов, пока я готовлю? — Мягко спрашиваю я, глядя на телевизор, где начался очередной эпизод, и тема весело звенит по гостиной. — Мистер Кампано собирается мне помочь.

— Я? — В голосе Лоренцо явно слышится юмор, и я бросаю на него раздраженный взгляд, возвращая Ники на диван. Он явно получает от этого слишком большое удовольствие.

Устроив Ники, я возвращаюсь на кухню. Я чувствую Лоренцо позади себя и поворачиваюсь, стараясь не вздрогнуть. Его присутствие кажется слишком большим для этого места, слишком властным. Его дорогой костюм, итальянские кожаные туфли, идеальная стрижка и классически красивые черты лица. Здесь он выглядит неправильно, и я делаю медленный вдох, стараясь не представлять, что нужно сделать, чтобы он выглядел правильно. Пытаюсь не представлять его в джинсах и футболке или в джоггерах, стоящим со мной у стойки, пока я готовлю ужин.

— Чем могу помочь? — Взгляд Лоренцо скользит по ассортименту ингредиентов на прилавке, и я чувствую, как горят мои щеки. Я чувствую себя крестьянкой в лачуге, выставляя свой скудный ужин на обозрение тому, кто, вероятно, никогда не готовил сам, кто никогда не ел ничего менее изысканного, кто определенно никогда не был в продуктовом магазине и не ел соус для спагетти из банки, тем более из магазина, который стоит всего доллар.

Я хочу исчезнуть. Я очень жалею, что уступила и пригласила его войти.

— Сомневаюсь, что ты умеешь готовить. Ты, наверное, отрубишь себе палец. — Я прикусываю губу, отворачиваясь к стойке, и Лоренцо плавно проходит мимо меня, прислоняясь к другой стороне. Бутылка с вином стоит рядом с ним, слишком близко, чтобы я могла налить себе бокал. А сейчас мне кажется, что он мне просто необходим.

— Я готовил для себя, — мягко говорит он. — Время от времени, хотя обычно я беру еду на вынос. Это проще, и я могу быть немного ленивым, когда прихожу домой.

— Ты? Ленивый? — Я смотрю на него, пораженная настолько, что слова вылетают сами собой, без моего на то желания. Трудно представить его ленивым — этого человека с его мускулистым телом, идеально выверенным воздухом и аурой бизнесмена вокруг него. — Сомневаюсь.

— У каждого из нас дома есть свои пороки. — Его голос гладкий и шелковистый, а слово "порок" навевает мысли о самых разных вещах, о которых я не хочу сейчас думать. Моя шея нагревается, и я тянусь за ножом.

— Ну, в любом случае, эта кухня не настолько велика, чтобы готовить вдвоем. — Я тяжело сглатываю, раздавливаю зубчик чеснока и начинаю его измельчать.

— Хочешь бокал вина? — Лоренцо смотрит на откупоренную бутылку и пустой бокал. — Кажется, я тебя прервал.

— Да. Но ты просто ответил на мое сообщение.

— Расскажи мне об этом. — Он наливает вино, потом тянется вверх и начинает без спроса открывать шкафы, пока не находит свой бокал и не наливает себе. Это как-то невозможно высокомерно и разрушительно сексуально одновременно — самоуверенная уверенность, с которой он чувствует себя как дома, — и я нащупываю бокал, когда он придвигает его ко мне и отпиваю глоток вина.

— Я вышла из автобуса и увидела полицейскую машину. — Я говорю очень тихо, достаточно тихо, чтобы Ники ни за что не услышал, о чем мы говорим, за звуками его мультфильмов. — Я не могла понять, был ли это тот самый полицейский, и подумала, что, возможно, я слишком остро реагирую. Но потом он начал преследовать меня. Я продолжала идти мимо своей квартиры, потому что решила, что если это он, то он будет пытаться определить, где я живу.

— Скорее всего, он просто пытается тебя напугать. — Лоренцо делает глоток вина, и я жду, когда он вздрогнет, бутылка стоила всего двенадцать долларов. Не могу представить, что на вкус оно может показаться ему чем-то иным, кроме как уксусом. Но он не подает никаких признаков того, что ему это не нравится, если вообще нравится. — Уверен, он уже знает, где ты живешь, полицейскому достаточно просто это выяснить. Я не пытаюсь тебя напугать, — добавляет он, видя выражение моего лица. — В сложившихся обстоятельствах ты поступила разумно.

— Он продолжал ехать, а я прошла еще немного, а потом повернула назад. И написала тебе, как только зашла внутрь. — Я заканчиваю измельчать чеснок, иду к плите, чтобы налить масло в сковороду, и все мои движения кажутся методичными и слегка оцепенелыми. Он знает, где я живу.

— Ты все сделала правильно. Он беспокоит тебя, пытается вывести из равновесия.

— Это работает, — бормочу я, включая плиту.

— Я еще поговорю об этом с Доусоном. — Лоренцо делает еще один глоток вина, такой расслабленный, словно для него это обычная обстановка. А если он и не расслаблен, то делает вид, будто все в порядке.

— Что мне делать? — У меня сводит живот, когда я добавляю чеснок в сковороду и начинаю давить его, оставляя на мгновение, пока я режу лук. Мои пальцы дрожат, и Лоренцо отходит от стойки и встает рядом со мной, осторожно вынимая нож из моей руки.

— Позволь мне, — спокойно говорит он. — Ты готовь чеснок, а я займусь этим.

— Ты не знаешь, как…

— Я могу разобраться. — Он усмехается, отодвигая меня в сторону, и от короткого прикосновения его бедра к моему, смешанного с непринужденной узнаваемостью этого движения, по моему телу разливается жар. Я тихонько вдыхаю, желая, чтобы он снова прикоснулся ко мне.

— У нас есть зрители, — говорит Лоренцо через мгновение, отворачиваясь от стойки. Я повторяю его движение, оглядываюсь на дверь и вижу стоящего там Ники. Он наблюдает за Лоренцо, на его лице любопытное выражение, но он не выглядит расстроенным или испуганным. Наоборот, он выглядит счастливым.

— Ты закончил с мультиками, приятель? — Я знаю, что нет, я все еще слышу это из гостиной, но Ники не двигается с места. — Хочешь посмотреть, как мы готовим ужин?

Он кивает, и я отхожу от плиты.