ГЛАВА 31

ТАЛИЯ

– Неужели... нет, это не может быть так просто. – Я кручусь на стуле, чуть не падая с него, пока спешу к разбросанным по полу записям. Упав на колени, судорожно просматриваю их, а затем ругаюсь, когда понимаю, что нам не хватает одного из пронумерованных блокнотов. Бормоча про себя, начинаю ползать по лаборатории в ее поисках, зная, что близка к прорыву.

Наступает момент озарения, и я в отчаянии мечусь по лаборатории в поисках пропавшей тетради. Заметка...

– Талли? – Катон обеспокоенно окликает меня, и я поднимаю голову, когда понимаю, что он наблюдал за мной со своего стула, в его темных глазах сверкает беспокойство.

– Номер десять! Где десятая? – кричу я, и его глаза расширяются, когда он оглядывается по сторонам.

– Тетрадь? – спрашивает он, смущаясь.

Я быстро киваю головой.

– Да десятая, мы должны найти десятую тетрадь! – Я знаю, что он не понимает смысла, но словно теряю нить разговора, если произношу слишком много слов. Катон, однако, не задает больше вопросов и не пытается запереть меня в психушке. Вместо этого он вскакивает на ноги и вместе со мной начинает поиски, но уже через час становится ясно, что тетради здесь нет.

Ворча, я бессистемно излагаю свои мысли, пока не забыла их, и выдыхаю.

– Нам нужно найти десятую.

– Ну, девятая и одиннадцатая здесь и помечены как из лаборатории, так что десятая должна быть там. Я могу вернуться...

– Я пойду с тобой. – Я вскакиваю на ноги. – Чем быстрее ее получу, тем быстрее узнаю.

– Что узнаешь? Что происходит, Талли? – требует Катон, хватая меня за лицо, чтобы остановить мои беспорядочные движения. – Поговори со мной.

Выдохнув и успокоившись, я встречаю его взгляд.

– Если они сделали то, о чем я думаю.

– Что именно? – спрашивает Катон.

– Вплели в твою ДНК более одного животного.

– Мы знаем, что они это сделали. – Он хмурится, не понимая.

– Да, мощная смесь, но потом, когда они нашли то, что нужно, они перестали экспериментировать, верно? Ответ неверный. Думаю, если я права, они продолжили эксперименты, и в некоторых из вас сплелись разные животные. Но дело не только в этом. Есть что-то, что я упускаю, просто пока не могу увидеть.

– Тогда давай отведем тебя к этому журналу, – пробормотал он.

Я киваю, и мы торопливо собираем сумку, после чего машем на прощание его людям. Катон принимает сумку с едой, и мы отправляемся в путь. Акуджи разрешил нам прийти в лабораторию, и мы сразу же отправляемся туда, причем Катон несет меня на руках. Когда мы добираемся до нее, я бросаю все и начинаю искать, как и Катон. Когда нахожу ее под столом, куда она, должно быть, упала, я смахиваю с нее пыль и взволнованно вскакиваю. Некоторое время Катон смотрит, как я листаю тетрадь, потом хмурится и оглядывает двор.

– Я забыл сказать людям Акуджи, что мы здесь. Дай мне одну минуту, Талли. Никуда не уходи. – Он целует меня в макушку, но я отмахиваюсь от него, пытаясь разобрать каракули и понять, что мне нужно.

Чтобы быть уверенной в том, что я читаю, мне нужно перепроверить флаконы и, возможно, соединить их так, как они это сделали, иначе как я могу быть уверена, что это то, что здесь написано?

Я обсуждаю, как лучше провести эксперимент, когда слышу.

Дыхание.

Я, спотыкаясь о табурет, понимаю, что монстр пробрался сюда, а я и не заметила.

Брат Катона.

Страх наполняет меня, когда смотрю на него.

– Катон пошел поговорить с людьми Акуджи, – шепчу я.

– Я знаю, – говорит он мне, внимательно наблюдая за мной, приближаясь. Я отступаю на шаг, а он замирает, склонив голову набок, наблюдая за мной. – Ты боишься меня.

– А ты бы не боялся? Ты хочешь меня убить. – Я истерически смеюсь, размышляя, смогу ли я пройти мимо него или крикнуть Катону, прежде чем он убьет меня.

Скорее всего, нет.

Он наблюдает за мной какое-то время.

– Я действительно хотел тебя убить, – признается он.

– Ура мне, – шепчу я, тяжело сглатывая. – Подожди, а... Что изменилось?

– Я видел, как ты вела себя с ним, с нашим народом. Ты не такая, как другие люди. Это не значит, что я доверяю тебе, но... но я не хочу потерять своего брата. – Он поджимает губы и опускает голову. – Моя работа всегда заключалась в том, чтобы защищать его, защищать мою семью, и ты представляла угрозу, но я отреагировал плохо.

Я в замешательстве.

– Я... я никому ничем не угрожаю, – тихо говорю ему. – Я пытаюсь помочь, правда пытаюсь.

– Люди окружили наши стены в поисках исследований, которые ты держишь в руках. Ты могла бы отдать его им, могла бы уйти, но ты этого не сделала.

Он прав, у меня были все возможности.

– И я не собираюсь, – заявляю я. – То, что они делали, неправильно. Это плохо. Никто не должен играть в бога.

– Я не знаю, могу ли я доверять тебе, – говорит монстр и придвигается ближе. Страх расцветает во мне, когда вижу противоречивые эмоции в его глазах.

– Тебе придется, – смело говорю я ему, – потому что я никуда не уйду.

– Не причиняй ему вреда, – умоляет он, и я вижу отчаяние в его глазах. – Он - все, что у меня осталось, пожалуйста, не забирай его у меня.

– Я бы никогда не причинила ему вреда. Это последнее, что я хотела бы сделать, – уверяю брата Катона, вздыхая от уязвимости в его глазах. Легко бояться его, ненавидеть, но гораздо сложнее делать это, когда вижу правду.

Он просто беспокоится за своего брата и свой народ.

– Я не такая, как они. Я знаю, что ты не веришь в это, но я хочу помочь. Правда, хочу. То, что люди сделали с тобой… – Я качаю головой, когда он вздрагивает. – Я не могу искупить свою вину, но я буду стараться. Каждый день я буду стараться все исправить, потому что вы все заслуживаете будущего. Вы заслуживаете безопасности и счастья, а Катон - прежде всего. Я не могу причинить ему вреда больше, чем себе.

Он внимательно смотрит на меня.

– Ты любишь его.

Я вздрагиваю от его слов. Неужели он прав? Я не успеваю ответить, потому что в комнату вбегает Катон и улыбается, когда видит меня, но его взгляд угасает, когда он переводит его на брата. Рычание, которое Катон издает, разрывает мне сердце, когда Катон прыгает между нами, и боль, которую я вижу в глазах его брата, слишком сильна.

Положив руку на спину Катона, я делаю шаг в его сторону.

– Ш-ш-ш, он не желает зла. Он пришел поговорить со мной, а не угрожать или причинять мне боль. Он просто хочет понять. – Я смотрю на Катона. – Он твой брат, Катон. Он совершил ошибку, которую я не стану на него возлагать. Я не виню его за то, что он ненавидит меня или беспокоится о моем присутствии, и ты тоже не должен.

– Он угрожал тебе, – рычит Катон, сжимая кулаки.

– Да, он угрожал, и я это уважаю. Он сделал это, потому что любит тебя, так что поцелуйтесь и помиритесь, мальчики. – Я хмыкаю. – У нас есть дела поважнее, чем ваш конкурс по измерению члена.

Катон смотрит на меня с недоумением.

– Зачем нам измерять наши члены? Мой явно больше.

– Мужчины. – Я застонала. – Похоже, даже монстры не отличаются от людей.

Его брат возмущенно фыркает.

– А мой - впечатляющий.

– Не сомневаюсь, что у вас обоих очень красивые члены, – терпеливо предлагаю я, – но сейчас нам нужно заняться делом. Акуджи не против нашего присутствия?

Катон кивает и смотрит на меня сверху вниз.

– Я также сказал ему, что у тебя есть что им показать, поскольку ты близка к прорыву, поэтому один из его людей будет прикрывать нам спины.

– Правда? – спрашивает его брат, и я вижу в его глазах надежду.

– Да, если ты позволишь мне работать, – ворчу я, заставляя Катона усмехнуться. Его брат улыбается и смотрит Катону в глаза.

– Она похожа на тебя, когда мы были юнцами, – замечает он, опуская голову. – Прости, что угрожал человеку. Я просто беспокоился за тебя и наш народ, но мне не следовало позволять своим предрассудкам и гневу брать верх. Если человек Талия может забыть об этом и помогать нам, то и я смогу.

– Видишь? Командная работа! – Я аплодирую.

Его брат вздыхает и опускается на колени.

– Чтобы загладить свою вину, я предлагаю права на уважение.

– Брат. – Катон вздыхает, но вид у него решительный, зубы стиснуты.

– Это самое малое, что я могу сделать. Я прошу тебя принять это не только как моего брата, но и как нашего лидера. – Он откидывает голову назад, оставляя грудь и шею уязвимыми.

– Права на уважение? – шепчу я.

– Это наш способ показать свое уважение к другому и искупить вину, сделав себя слабым, – пробормотал Катон, наблюдая за братом. – Это наш путь.

Хорошо...

Я наблюдаю, как Катон расправляет плечи и, кажется, становится еще больше, а его хвост беспокойно бьется за спиной, приближаясь к брату.

– Уверен? – спрашивает Катон.

– Я отдаю свою жизнь тебе. Она в твоих руках. Я прошу прощения, – говорит его брат заученными словами. – Я предлагаю тебе свою верность и свою жизнь, брат, – добавляет он, и Катон вздрагивает, а затем застывает у меня на глазах. Он оглядывается на меня, его лицо не читается, и я не знаю, что он видит в моем взгляде, но он снова смотрит на своего брата... и наносит удар.

Он вонзает клыки в шею брата, тот хрипит, но не отступает.

Я с ужасом наблюдаю за происходящим, пока не понимаю, что это значит. Катон может убить его, может покалечить или сильно ранить, а он должен довериться своему другу, своему брату. Я не сомневаюсь, что Катон этого не сделает, но жестокость его нападения потрясает меня. Иногда я забываю, на что способен Катон.

Сейчас он напоминает мне об этом, и он это знает.

Он отпускает горло брата, но не убивает его. Это предупреждение, понимаю я. Наказание.

Когда Катон смотрит на меня с кровью на губах и клыками, я сглатываю, но отказываюсь отворачиваться или бояться. Он все еще тот мужчина, который танцевал со мной, крепко обнимал меня и обещал оберегать. Он - монстр, который целует меня так, будто не может без меня дышать. Это все еще Катон. Я протягиваю ему руку, и облегчение, отразившееся на его лице, заставляет мое сердце вздрогнуть. Он спешит ко мне, вытирает рот и крепко обнимает меня, словно боится, что я отвернусь от него.