ГЛАВА 28

ТАЛИЯ

После долгого рабочего дня я спускаюсь вниз и вижу, как Катон занимается своими патрулями и отчетами. Люди не отходят от стены, и они с Акуджи пересылают друг другу послания. Я отправила несколько Арии, но знаю, что она занята помощью на стене, поэтому не волнуюсь об ответе. Если бы с ней что-то случилось, Акуджи уже сказал бы мне об этом. К тому же, никто не сможет тронуть ее, если он будет рядом с ней.

– Мисс Талли? – зовет один из детей, когда захожу в гостиную.

– Да, Фер? – бормочу, приседая перед ним.

Он топает ногами, украдкой поглядывая на меня.

– Мама сказала, что ты очень занята и не стоит тебя беспокоить... но не могла бы ты почитать нам? Хотя бы часок? – умоляет он, глядя на меня своими большими черными глазами. – Пожалуйста?

Как, черт возьми, я могу отказать?

– Конечно, – отвечаю я и беру его за руку, позволяя Феру повести меня к остальным. Не знаю, когда я стал Крысоловом, читающим истории монстрам, но вот мы здесь. Я усаживаюсь поудобнее и наблюдаю за ними. – Какую сегодня?

– А ты можешь рассказать нам одну? – спрашивает другой ребенок, Трес.

– Я? – Я моргаю. – Эмм, я не знаю ни одной.

– Может расскажите про стену? – добавляет другой ребенок. –Как там, откуда ты родом?

Я не знаю, должна ли я говорить об этом, но это может уменьшить путаницу между нашими расами, поэтому я успокаиваюсь.

– Ну, это очень похоже на город, в котором ты живешь, только у нас деление идет не по племенам, а по социальному рангу – насколько ты влиятелен, – объясняю я. – На самом границе стены находится место, которое мы называем трущобами. Там живут те, кто не обладает большой властью. Это не очень хорошее место, и им приходится много бороться. – Я отказываюсь умалять правду. – Они голодают, их обижают, и о них часто забывают.

– Почему ваши люди не помогают им? – спрашивает один ребенок.

– Потому что люди - эгоистичные существа, – отвечаю я. Некоторые из нас пытаются, но нас мало. – За трущобами расположены дома, магазины и рабочие места. А еще у нас есть продукты питания, поля и водоочистные сооружения. Все это работает как шестеренки в машине...

– Я не понимаю.

Я оглядываюсь вокруг, нахожу игрушку и беру ее в руки.

– Видите, как эти детали помещаются только в определенные отверстия? – Когда они кивают, я продолжаю. – Вот так и там, где я живу. У всех нас есть свои места, где мы умещаемся.

– А где умещаешься ты? – спрашивает Фер.

– В лаборатории, такой же, как у Катона. Я была... Ну, я помогала людям придумывать вакцины, чтобы обезопасить таких детей, как ты, и заменители пищи для тех, кто не мог ее получить.

– Ты всегда хотела этим заниматься? – спрашивает другой.

– И да, и нет. Я всегда хотел быть ученым, чтобы помогать людям. – Я пожимаю плечами.

– А как же твои родители? – спрашивает другой, заставляя меня усмехнуться.

– Их больше нет с нами. Они умерли, когда я была совсем маленькой, – признаюсь я. – Они были невероятными людьми, тебе бы они понравились. Мой отец каждый вечер рассказывал лучшие истории, и неважно, насколько он устал, он разыгрывал их для меня. – Я усмехаюсь. – А моя мама? Она пекла лучшие блинчики на свете.

– А как они умерли? – спрашивает ребенок.

– В результате несчастного случая, – медленно отвечаю я, – но это было очень давно.

– Ты скучаешь по ним? – спрашивает другой

– Очень сильно. У меня было разбито сердце, когда я их потеряла. Было очень, очень больно.

– А как насчет твоих друзей? – спрашивает другой, и так идут вопросы за вопросами, от моей личной жизни до работы и города. Я отвечаю на многие из них настолько правдиво, насколько могу, не пугая и не расстраивая их.

– Значит, люди просто выбирают человека и спариваются с ним? – спрашивает один подросток постарше. – Это не основано на брачном чувстве, как нас учили?

– Для людей? Нет. – Я пожимаю плечами. – Мы влюбляемся, это химическая реакция. Мы находим лучшего человека для себя - в большинстве случаев инстинкты не задействованы - и если вам очень повезет, этот человек полюбит вас в ответ.

– Вы уже влюблялись, мисс Талли? – спрашивает кто-то.

– Однажды, – признаюсь я.

– Что случилось? Разве он не был твоим спутником жизни? – спрашивает другая девочка, заставляя некоторых мальчиков захихикать.

Похоже, дети, даже дети-монстры, все одинаковые.

– Нет, не был, но я многому научилась благодаря этой любви. Я научилась быть сильнее, отстаивать себя и верить в себя. Я научилась быть одной.

– Одной? – спрашивает другой. – Ты часто бываешь одна?

– За стеной? Да, – тихо отвечаю я.

– Разве это не одиноко? – спрашивает Фер. – Мы никогда не бываем одни. Не думаю, что мне бы это понравилось.

– Я начинаю понимать, что было очень одиноко. Не знаю, как я смогу вернуться к вечерам, когда не слушаю, как вы играете, и не читаю вам сказки. Вы все меня так избаловали. – Я подмигиваю, и это печальная правда.

– Не грусти, Талия, – говорит Фер и подходит ближе, беря меня за руки. – Ты можешь остаться с нами - так ты больше никогда не будешь одна. Ты сможешь стать одной из нас.

Слезы наполняют мои глаза, когда я смотрю в его упрямое маленькое лицо.

– Я не думаю, что смогу остаться, – бормочу я. – Я... другая. Человек, и некоторым это не нравится.

– Мне все равно, что ты человек. – Он серьезно кивает. – Ты добрая. Ты читаешь нам сказки, играешь с нами и заставляешь ворчливого Катона улыбаться. – На это я усмехаюсь. – Почему это важно, если ты не красная, как мы?

– Я не знаю, дружок, просто некоторым людям это не нравится, – говорю я ему. – И это нормально, у них на то свои причины.

– Это глупо. – Он хмыкает, и в этот момент я вижу, каким потрясающим человеком он вырастет. – Ты ничем не отличаешься от нас, только внутренне, а моя мама всегда говорила, что главное - это то, что внутри.

– Твоя мама очень умная, – говорю я, сжимая его руку, — и я хотела бы остаться, правда, хотела бы.

– Правда? — спрашивает другой.

– Да. Мне здесь нравится. Мне все нравятся, и я люблю город, но иногда мы не всегда получаем то, что хотим. Давайте не будем грустить, – говорю детям, когда они замирают. – Я уже здесь, так что как насчет новых историй? Я могу рассказать вам о том, как я пробралась к друзьям на озеро, но застряла на камне, потому что была уверена, что в воде сидит монстр и хочет меня съесть! – Я набрасываюсь, заставляя их смеяться.

Пока я рассказываю им истории, мое сердце разрывается от желания остаться, как они того хотят, и когда заканчиваю, то понимаю, что вокруг снова толпа. Я сильно краснею, когда понимаю, что все они слушали самые постыдные подробности моей жизни, но в их глазах я вижу только уважение.

Катон тянется ко мне и притягивает к себе, и шепчет на ухо.

– Я обещаю, что ты больше никогда не будешь одна, Талли.

Хотелось бы мне знать, что это обещание он сможет сдержать.

Его судьба - вести свой народ и влюбиться в свою спутницу, и когда это случится, он забудет обо мне.

Он забудет о своей Талли и обещаниях, которые ей дал.

Но я никогда не забуду.

⁓

В ту ночь - или день, я думаю, - я пытаюсь заснуть, и, похоже, Катон тоже, но мы не разговариваем. Он просто обнимает меня, и мне хочется умолять его никогда не отпускать меня. Я хочу хоть раз в жизни побыть эгоисткой и умолять его оставить меня.

Но я этого не сделаю, потому что Катон заслуживает свою вторую половинку. Он заслуживает счастья, и я не стану лишать его этой возможности, потому что, если бы я попросила, он бы согласился. Катон отказался бы от своего будущего и счастья ради меня. Он такой мужчина, и я не поступлю с ним подобным образом. Вместо этого я еще глубже прижимаюсь к Катону и чувствую, что отсчет времени, проведенного вместе, ускоряется.

Интересно, чувствует ли он то же самое?

Интересно, больно ли ему так же, как и мне, или он чувствует только облегчение?

Я слишком напугана, чтобы спросить.

На следующее утро мы оба молчим, работая бок о бок, и я чувствую, что расстраиваюсь, потому что натыкаюсь на тупики. Мое плохое настроение только ухудшается по мере того, как проходит время, а я не нахожу ответов, которые, как я знаю, нам нужны. Катон чувствует это, и через некоторое время он не позволяет мне хандрить.

– Давай, собирайся, мы уходим

– Мне нужно работать, – бормочу я.

– Битье головой об стол не поможет, – говорит Катон, беря меня за лицо. – Талли, ты делаешь это не одна, но, возможно, чтобы понять это… – Его глаза пробегают по исследованию. – Чтобы увидеть конец, нужно увидеть начало.

Я хмурюсь, гадая, о чем говорит Катон, но доверяю ему, поэтому киваю, иду в нашу комнату и одеваюсь. Я не беру с собой ни воды, ни еды, потому что знаю, что он это обеспечит. Катон просто одержим идеей заботиться обо мне и обеспечивать всем, что мне может понадобиться, как будто это лучшая работа в мире.

Странный человек. Я не могла заставить своего бывшего носить мой телефон или держать мою сумку.

Как только я оделась, Катон вывел меня из здания университета и повел через весь город в сторону лаборатории. Я уже бывала там раньше, но, возможно, ему нужно быть там, чтобы показать мне то, что он задумал, поэтому молчу, и как только мы оказываемся внутри здания, следую за Катоном вниз по металлической лестнице.

Он не останавливается, но продолжает идти, и я, поколебавшись, делаю то же самое.

Мы проходим мимо лабораторий и заходим за угол, который раньше не исследовали, не желая заходить слишком далеко. Сзади - ряды и ряды камер. Я сглатываю желчь и прохожу мимо них. Кажется, они тянутся вечно, но потом Катон внезапно поворачивает направо, в запертую комнату. Он ломает замок и открывает передо мной дверь.

Пройдя внутрь, я окидываю взглядом обычную на вид лабораторию, но он не останавливается. Катон берет меня за руку и тянет через всю комнату.

– Катон? – шепчу я, боясь говорить слишком громко, как будто это может потревожить ужасы и призраков, которые обитают здесь. – Куда мы идем?

– Увидишь, – отвечает он таким же мягким голосом.

В конце лаборатории находится лестница, ведущая вниз к двери. Дверь заперта и закодирована, и я уже собираюсь попробовать коды, которые они мне дали, когда Катон просто открывает ее и смотрит на меня.