Глава 20

Ками

Пресвятая Богородица.

Выражение лица Макса становится холодным и безжалостным. На мгновение страх пронизывает мое тело, но от осознания того, что он что-то чувствует ко мне, тревожные эмоции исчезают.

Его смертоносный взгляд сфокусирован на мне с лазерной точностью, пока я глажу его твердый как камень член.

Я хочу, чтобы этот плохой человек делал со мной плохие вещи. Господи. Мне это нравится.

Его глаза прищуриваются, и его движения становятся совершенно хищными, когда он подходит ближе. Его хватка на моей челюсти усиливается.

Я его добыча.

От волнующего ощущения мое сердцебиение ускоряется. Дыхание учащается, а по коже бегут мурашки.

Опустив голову, он останавливается в дюйме от моего лица и просто смотрит на меня. Наши дыхания смешиваются, и воздух наполняется сильным электрическим током.

Его тон убийственный, когда он приказывает:

— На. Колени. Живо.

Другой рукой он хватает меня за волосы.

Я не свожу с него глаз, опускаясь на колени.

Его рука все еще сжимает мою челюсть, большим пальцем он оттягивает мою нижнюю губу.

— Открой.

Мои губы приоткрываются по его команде.

Я сжимаю кулак вокруг основания его члена, и когда его бедра подаются вперед, беру его в рот.

Я сильно сосу, а затем провожу языком вверх и вниз по венам. Я дразню набухшую головку, затем всасываю член до самого горла и повторяю процесс.

Макс делает глубокий вдох и медленно выдыхает, его глаза прикованы ко мне. Его большой палец касается моих губ, пока он наслаждается ощущением своего члена у меня во рту.

— Сделай глубокий вдох.

Я вдыхаю через нос и расслабляю челюсть. Его хватка на моих волосах усиливается прямо перед тем, как он начинает трахать мой рот.

Мои глаза слезятся, но я не свожу их с его глаз. Когда он касается задней части моего горла, и я стону, ему приходится ухватиться за стойку позади меня, чтобы удержаться на ногах.

Я втягиваю щеки и протяжно стону, и он вгоняет свой член мне в горло. У меня срабатывает рвотный рефлекс, и от этого звука Макс полностью погружается в мой рот.

Его тело содрогается, когда он кончает, его зубы оскалены, а глаза такие светлые, какими я их никогда не видела.

Я проглатываю все до последней капли, и когда он выходит, то хватает меня за руки и рывком ставит на ноги. Его рот с силой захватывает мой, когда я прижимаюсь спиной к стойке.

Поцелуй дикий, и такое чувство, что он клеймит меня как свою.

Как будто он влюбляется в меня.

Как будто он собирается выполнить свою угрозу и никогда не отпустит меня.

Он заставляет меня чувствовать себя единственной в своем роде и единственной женщиной, которая может заставить его потерять контроль.

Он прерывает поцелуй и, обхватив мое лицо руками, пристально смотрит мне в глаза.

— Я не могу изменить себя ради тебя.

Я поднимаю руку к его груди.

— Я и не жду от тебя этого.

На его лице появляется разочарование.

— Но я хочу, чтобы ты знала, если бы был кто-то, ради кого я бы попытался покинуть свой мир, это была бы ты. — Его взгляд скользит по моему лицу. — Ты не просто интрижка, чье имя я забуду, как только мы расстанемся.

Я приподнимаюсь на носочки и целую его в губы, затем поддразниваю:

— Я рада, что ты запомнишь мое имя. — Выражение моего лица становится серьезным, прежде чем я признаюсь: — Я не хочу, чтобы ты менялся ради меня. Меня привлекает такая версия тебя, Макс.

Ты уже не будешь тем мужчиной, в которого я влюбляюсь, и это все изменит. Я не хочу приручать тебя.

Жестокость исчезает из его глаз, пока не остается только благоговейный трепет. Он недоверчиво качает головой.

— Господи, Ками. — Его руки запускаются в мои волосы, и он прижимается ко мне всем телом.

Каждое невысказанное слово наполняет воздух, и между нами зарождается мощная эмоция.

Я нежно целую его в губы, а затем обнимаю и прижимаюсь щекой к его груди.

Макс позволяет мне обнимать его около минуты, прежде чем говорит:

— Как бы сильно я ни хотел трахать тебя весь день напролет, мне нужно закончить кое-какую работу и посмотреть, смогу ли я найти какую-нибудь информацию о нападении на пентхаус.

Я отстраняюсь.

— Хорошо.

Начав убирать на кухне, я смотрю, как он выходит из домика. Несколько секунд спустя я вижу его через маленькое кухонное окошко. Я слышу скрежет металла и, забыв о домашних делах, выхожу из домика и обхожу его сзади.

Мои брови приподнимаются, когда я вижу люк, и, подходя ближе, кажется, что он ведет в какое-то убежище.

Я осторожно спускаюсь по ступенькам и зову:

— Макс?

— Да?

— Ничего, если я спущусь?

— Конечно.

Я иду по короткому, тускло освещенному коридору, прежде чем попадаю в комнату. На одной стене выставлены всевозможные виды оружия, а напротив – большой стол, заставленный мониторами.

Такое ощущение, будто я нахожусь в пещере летучих мышей.

С широко раскрытыми глазами я подхожу ближе к столу, за которым сидит Макс. Пока он печатает на клавиатуре, буквы и цифры вспыхивают на главном мониторе.

Оживает другой экран с несколькими видами камер, каждая из которых показывает разные стороны хижины и окружающий лес.

На третьем мониторе отображаются слова "Добро пожаловать в Святой Монарх". Слова исчезают, и появляется меню.

Контракты. Отслеживание. Доступно для найма. Обучение. Заказы. Аукцион.

— Иди сюда, — бормочет Макс. Я подхожу ближе, и он сажает меня к себе на колени. — Добро пожаловать в мой мир.

Я обнимаю его за шею и прислоняюсь к его груди.

— Это впечатляет.

Он вводит в меню опцию отслеживания и набирает пару слов, затем мои глаза расширяются, и я отстраняюсь от него, чтобы наклониться ближе к монитору.

Там есть его фотография, на которой он выглядит смертельно опасным.

Максим Никита Левин

Возраст: 38

Национальность: русский

Семья: Умершие

Принадлежность: Братва

Годы активной деятельности: 14

Убийства: 116

Обучение: Все виды физического боя. Взрывчатка. Отслеживание. Поймать и освободить. Взлом.

Уровень: А

Цена: От 500 000-00 €

Доступность: Недоступно до дальнейшего уведомления

— Вот дерьмо, — шепчу я, прежде чем снова прочитать информацию. — Уровень А означает, что ты хорош?

— Только один ассасин имеет уровень А, — бормочет он. — Остальные – B и ниже.

Повернув голову, я смотрю на Макса.

— Так ты лучший?

Он кивает, но не выглядит самодовольным.

— В мире?

Он снова кивает.

Я обвиваю руками его шею, и уголок моего рта приподнимается.

— Как быстро ты сможешь убить меня?

Он подносит руку к моему горлу и слегка сжимает пальцами.

— Меньше десяти секунд. — Он наклоняет голову ближе, и его дыхание обдает мою челюсть, прежде чем он шепчет: — Но я редко убиваю вблизи. Это слишком личное. — Его губы касаются чувствительной кожи под моим ухом. — Обычно моя цель даже не видит приближающуюся пулю. Это быстро. А еще я не беру на прицел женщин.

Я поворачиваю голову, пока наши губы не соприкасаются.

— А для меня ты сделаешь исключение?

— Если бы ты предала меня, — его глаза встречаются с моими, — я бы так и сделал.

Воздух вокруг нас напрягается. Макс поднимает меня со своих колен и ставит на ноги.

— Как бы ты это сделал? — Бормочу я интимным и нуждающимся тоном, пока он стягивает шорты с моих ног.

Я сажусь на стол и широко раздвигаю ноги.

Макс встает между моих бедер, и когда его пальцы касаются моего клитора, он говорит:

— Я бы задушил тебя голыми руками.

Он вводит в меня палец, вызывая у меня стон. Моя голова откидывается назад, открывая ему горло.

Возвращая другую руку к моей шее, он ласкает мою кожу. Я чувствую его член у своего входа, и когда он входит в меня, его пальцы обхватывают мое горло, и он перекрывает мне доступ воздуха.

Я задыхаюсь, и не могу сделать вдох. Мои глаза остаются прикованными к его глазам, когда он безжалостно входит в меня, и не проходит и тридцати секунд, как мой оргазм грозит захлестнуть меня.

Сдавленный всхлип вырывается у меня, и только тогда Макс ослабляет хватку и позволяет мне дышать.

Черты его лица мрачны и смертоносны, когда он приказывает:

— Кончи для меня, детка.

Я хватаю ртом воздух, когда удовольствие накатывает электризующими волнами.

Руки Макса обвиваются вокруг меня, и я прижимаюсь вплотную к его телу, пока он продолжает трахать меня жестко и быстро. Его светло-зеленые глаза держат меня в плену, наше дыхание учащается.

Когда мое удовольствие начинает угасать, я чувствую, как его пальцы касаются шрама на моей спине. На его лице появляется вспышка боли, прямо перед тем, как он опустошает себя внутри меня.

Должно быть, он видел шрам раньше, и я надеюсь, что он не спросит, откуда он у меня. Я не уверена, что готова кому-либо рассказать о самом мрачном времени в моей жизни.

Кроме моего отца, никто не знает, что в меня стреляли, когда мне было семнадцать.

Но, может быть, однажды я буду готова поделиться этим с кем-то, и, возможно, этим кем-то будет Макс.