Глава 15

Макс

Это не очень хорошая идея.

Эта дерьмовая мысль приходит мне в голову, когда я выключаю свет и ложусь рядом с Ками.

Сегодня ночью дерьмо стало настоящим. Ярость кипит у меня в груди, потому что эти ублюдки действительно пытались ее убить.

Только через мой труп я позволю кому-либо прикоснуться к ней.

Видя ужас Ками и то, что она оказалась в такой опасной ситуации, моя ярость растет.

Я вздыхаю, затем отвечаю на вопрос о татуировке.

— Дерево символизирует силу, а корни напоминают мне о том, откуда я родом. Листья, уносящиеся в небо, показывают, что нет пределов тому, чего можно достичь. — Я молчу несколько секунд, затем добавляю: — Аня – имя моей сестры.

— Татуировка тебе идет.

Между нами снова воцаряется тишина, и проходят минуты, прежде чем она спрашивает:

— Помнишь, когда ты сказал моему отцу отправить фотографию в Академию Святого Монарха?

— Да?

— Что такое Академия Святого Монарха?

Я думаю, как описать это место.

— Это старый замок, который принадлежит отставному главе Братвы. — Я прерываю свое объяснение, чтобы спросить: — Ты знаешь, что такое Братва?

Ками поворачивается лицом ко мне.

— Нет. Но я предполагаю, что это какая-то организация.

— Это русская разновидность мафии, — объясняю я. Затем продолжаю: — Святой Монарх – нейтральная территория для любого представителя преступного мира. Это единственное место, где запрещено убивать. Ты можешь пройти обучение, чтобы специализироваться в выбранной тобой области. В замке также есть курорт, и там иногда проводятся свадьбы между враждующими семьями, чтобы никто не погиб.

Мягким тоном она спрашивает:

— Это там ты научился быть ассасином?

— Да. Они учат всему, от владения оружием и ведения боевых действий до охоты и уничтожения цели.

Я удивлен, когда она хихикает.

— Похоже на Хогвартс для преступников.

Уголок моего рта приподнимается.

— Отнюдь. Они также занимаются всеми незаконными контрактами и оснащены лучше, чем ФБР. Академия Святого Монарха – сердце преступного мира.

— Есть совершенно другая сторона мира, о существовании которой я никогда не подозревала. Это безумие, — бормочет она.

Я поворачиваю голову, и мы встречаемся взглядами.

— Почему все это тебя не пугает?

Ее губы растягиваются в улыбке.

— Поможет ли это, если я испугаюсь? — Прежде чем я успеваю ответить, она добавляет: — Думаю, это потому, что я немного узнала тебя до того, как была сброшена бомба. Я знаю, что могу доверять тебе, и это делает ситуацию немного менее пугающей.

Я поднимаю взгляд к потолку, когда ее слова наполняют мою грудь еще большим теплом.

— Спокойной ночи, Макс, — шепчет она.

— Спокойной ночи.

Некоторое время мы лежим в тишине, но она не засыпает. Может, она и не волновалась, но события ночи, должно быть, выбили ее из колеи.

— Иди сюда, — приказываю я, мой тон мягче, чем обычно.

Ками садится и делает паузу, прежде чем нерешительно придвинуться ближе ко мне. Я раскрываю для нее руку, и когда ее голова ложится мне на плечо, притягиваю ее ближе.

Я прислушиваюсь к ее дыханию, пока ее тело расслабляется, прижимаясь к моему боку, а затем ее замерзшая нога касается моей лодыжки.

— Господи, ты замерзла.

— Холодные ноги, теплое сердце, — бормочет она. — Ты теплый, что объясняет твое холодное сердце.

Я усмехаюсь.

— Это самая большая чушь, которую я когда-либо слышал.

Ками расслабляется еще больше и кладет руку на мой пресс. Мои мышцы напрягаются от невинного прикосновения.

— Это нормально? — спрашивает она.

Нет. Ни в коем случае.

— Да, — отвечаю я. — Спи, Ками.

Она удовлетворенно вздыхает и, блять, прижимается ко мне.

Ты просто предлагаешь ей немного утешения.

Спи.

Я слушаю, как выравнивается ее дыхание, и, поняв, что она наконец-то уснула, опускаю голову и прижимаюсь губами к ее волосам.

Проходит некоторое время, прежде чем я погружаюсь в сон без сновидений, а когда я просыпаюсь, солнце только появляется из-за горизонта.

Я смотрю в потолок, моя левая рука онемела от лежащей на ней Ками, но я не смею пошевелить ни единым мускулом, потому что не хочу ее разбудить.

Господи, я готов пожертвовать притоком крови к моей руке, только чтобы почувствовать, как ее тело прижимается к моему.

С течением времени в комнате становится светлее, и когда Ками со стоном просыпается, прижимаясь всем телом ко мне, ее рука крепче обнимает меня за талию, словно я ее личный плюшевый мишка.

Чувство собственничества захлестывает мою грудь, и она откалывает еще один кусочек льда вокруг моего сердца.

Она – просто работа.

Я качаю головой при этой мысли.

Она перестала быть работой, когда я обнял ее в кладовке.

— О Боже, — стонет она, поднимая голову. — Я полностью лежу на тебе. — Она перекатывается на спину и снова потягивается. — Прости.

Мои глаза останавливаются на ее твердых сосках, упирающихся в ткань футболки, и я вскакиваю с кровати одним движением.

Выйдя из комнаты, я направляюсь прямо в ванную и закрываю за собой дверь, а затем смотрю вниз на свой член, торчащий из боксеров.

Господи, Морису лучше выяснить, кто ему угрожает, прежде чем я трахну его дочь.

Ты не можешь трахнуть ее.

Я открываю краны в душе и, снимая боксеры, становлюсь под холодные струи. Я позволяю воде остудить меня, прежде чем выхожу и вытираюсь дерьмовым полотенцем.

Мне нужно раздобыть припасы. Некоторое время вдали от Ками пойдет мне на пользу.

Натягивая боксеры, я выхожу из ванной, и, вернувшись в спальню, устремляю взгляд на стол, где оставил свою одежду.

Натягивая штаны, я говорю:

— Я собираюсь отправиться в город. Думаю, будет безопаснее, если ты останешься здесь. Мы не можем рисковать, что кто-нибудь тебя узнает.

Я застегиваю ремень и тянусь за рубашкой.

— Хорошо. — Я слышу, как Ками шевелится, затем она спрашивает: — Как тебе спалось?

С твердым, блять, членом, и все благодаря твоему соблазнительному телу, прижатому к моему.

— Хорошо, — бормочу я. — А тебе?

— Спала как убитая.

Я застегиваю рубашку и поправляю закатанные рукава, прежде чем повернуться лицом к женщине, которая пробирается сквозь мою защиту и прокладывает себе путь в мое сердце.

Она сидит на краю кровати, ее глаза смотрят на меня с любопытством.

Я мгновение смотрю на нее, затем надеваю туфли и выхожу из комнаты.

— Я вернусь через час, — кричу я, выходя из домика и направляясь к внедорожнику.

Я сажусь в машину и, заведя двигатель, осматриваю хижину. Ками стоит в дверях и машет мне рукой.

Я приподнимаю подбородок, а затем задним ходом объезжаю переднюю часть хижины, чтобы выехать к грунтовой дороге.

Мои пальцы крепче сжимают руль, когда я увеличиваю расстояние между хижиной и собой.

Я пытаюсь очистить свой разум, но терплю неудачу, так как мысли о Ками захлестывают меня.

То, как она держала себя в руках прошлой ночью, не может не впечатлять. Конечно, я знаю женщин, которые так же опасны, как и я, но Ками не из моего мира.

Готов поспорить, что все ее подруги-светские львицы обделались бы, окажись они в том же положении, что и она.

И каким-то образом, пока вокруг нее творится все это дерьмо, она продолжает улыбаться.

Она одна из самых разумных людей, которых я когда-либо встречал. Вместо того чтобы делать поспешные выводы или слишком остро реагировать, она рациональна.

И, клянусь Богом, она чертовски сексуальна и красива.

Как, блять, мне удержаться от того, чтобы не влюбиться в эту женщину?

Слишком поздно, ублюдок. На случай, если ты не заметил, ты уже по уши влюблен в нее.

— Господи, — бормочу я, хлопая ладонью по рулю.

Между нами ничего не может произойти, независимо от того, какие чувства она заставляет меня испытывать или как сильно я хочу ее.

Как только с угрозой будет покончено, Ками вернется к своей светской жизни, а я вернусь в свой мир.

Но ее жизнь не делает ее счастливой. Она ненавидит быть светской львицей.

Она не впишется в твой мир. Даже не думай об этом.

К тому же, Морис выйдет из себя.

Ты не можешь заполучить Камиллу Дюбуа. Держи себя в руках, защищай ее, пока все не закончится, и уходи от нее.