Глава 23

После

Вайолет

В библиотеке слова льются из меня потоком.

Профессор Тейт сказала, что мы должны написать в нашем рассказе о любви. Она не говорила, что мы не можем включить секс.

Часть меня знает, что я никогда не захочу показывать это ей или кому-либо еще, но я не позволяю сомнениям или беспокойству взять верх. Если история любви, подобная тем, что я в последнее время читаю в книгах, заставит меня снова писать, я соглашусь.

Слова слетают с моих пальцев так быстро, что я улыбаюсь. Я так скучала по этому чувству.

Когда Хлоя рассказала мне о том, почему она любит фигурное катание, каково это - быть на льду - как будто она парит, как будто она неприкасаемая, - я сказала ей, что именно это я чувствую, когда пишу.

Мне не хватало этого чувства месяцами. Надеюсь, где бы Хлоя сейчас ни была, она больше ничего не чувствует.

Ей бы понравилось читать непристойности, которые я пишу. Она бы читала вслух через мое плечо, хихикая вместе со мной.

За исключением того, что любовный персонаж говорит: Встань передо мной на колени, я понимаю, что он ужасно похож на Уэса.

Дверь в библиотеку со скрипом открывается. Поскольку время приближается к двум и заведение пустует, я сижу за дальним столиком. В этот час я предполагаю, что это уборщица или другой недосыпающий студент, пока замок не захлопнется.

За ним послышались знакомые шаги.

Медленный стук каждого из его боевых ботинок отдается эхом в ушах от биения моего сердца. Я неподвижно смотрю, как он приближается.

Его ботинки останавливаются возле моего стула. Сегодня вечером он в темных джинсах, толстовке Университета Даймонд и маске. Не хотел, чтобы кто-нибудь опознал парня, пересекавшего кампус почти в два часа ночи.

Мои ладони становятся скользкими, горло сжимается. Я больше не знаю, чего от него ожидать. Я хочу спросить, присоединятся ли к нам еще Дьяволы, но я боюсь ответа.

Он кладет мясистую руку на стол. Той, которой он душил меня, чтобы потереться у меня между ног. Под маской его глаза непроницаемы.

— Мне нужна книга.

Верно. Я уверена, что именно поэтому он здесь. Я киваю и прочищаю горло.

— Эм. Хорошо.

— Вставай, — командует он.

Я встаю.

Он кивает на стеллажи позади нас, жестом предлагая мне идти впереди.

Я иду вдоль первого ряда книг, пока не добираюсь до конца. Он проходит мимо меня, щелкая выключателем и отбрасывая тень на полки.

— Уэс, что...

Его тело прижимает меня к полкам, и мое сердце подскакивает к горлу.

— Заткнись нахуй, — рычит он.

Он приподнимает свою маску, наконец открывая безупречное, великолепное лицо под ней, прежде чем прижимается своими губами к моим.

Адреналин проносится сквозь меня молнией. Его губы намного мягче, чем я помню, они исследуют мои с шокирующей нежностью, прежде чем его язык проникает в мой рот.

Мои колени слабеют от прикосновения к нему. Это происходит. Это действительно происходит.

Я целую Уэса Новака.

Я никогда не думала, что это случится снова. Черт возьми, я никогда не думала, что это случится в первый раз.

Только на этот раз это не мило, не романтично и не нежно. Это грубо, собственнически и заявляюще. Как будто мы не делимся чем-то – он просто берет. Забирает у меня то, что он хочет, то, против чего он себя сдерживал.

Мне не следовало бы любить это так сильно, как я люблю.

Он прикусывает мою нижнюю губу, заставляя меня ахнуть, прежде чем втянуть ее в рот, унося легкий укол боли. Я больше не могу держаться прямо. Рука Уэса опускается с полки за моей головой и сжимает мое бедро, пригвождая меня к месту.

Он позволяет моим рукам опуститься ему на грудь, сердце под моей ладонью колотится так же сильно, как и мое собственное.

Новый страх трепещет у меня внутри. Повторение того, что он сделал со мной на уроке философии. Подводя меня так близко к краю, прежде чем отстраниться и насладиться каждой частичкой удовольствия вместе с ним.

Он дергает мою рубашку вверх и лифчик вниз, прохладный кондиционированный воздух целует мою обнаженную кожу и заставляет мои соски напрячься.

— Теперь они принадлежат мне, — рычит он, прежде чем взять мой сосок в рот.

Я ахаю, и его маска падает на пол, когда я хватаю его за волосы. Он отрывает мои руки от своей головы и ударяет ими о полки. Я всхлипываю, и он сжимает мои пальцы вокруг дерева.

— Не двигайся, черт возьми.

Он продолжает посасывать мой сосок, втягивая его глубже в рот. Удовольствие разливается по моим венам, и влага скапливается у меня между ног.

За все время, что я представляла рот Уэса на своей коже, мне никогда не было так приятно.

Я извиваюсь под ним, мне до боли хочется вцепиться ему в волосы, в бицепсы, но вместо этого я впиваюсь ногтями в дерево.

Уэс с легким хлопком отпускает мой сосок, прежде чем перейти к другому. Я сдерживаю крик и изо всех сил стараюсь оставаться неподвижной. Позволяя ему делать со мной все, что он хочет.

Его рука опускается под мою юбку так внезапно, что я подпрыгиваю.

— Ты возьмешь все, что я тебе дам, — приказывает он.

— Да, — выдыхаю я.

Его рука опускается в мои трусики, пока его палец не проводит по моему клитору. Я задерживаю дыхание. Когда он обводит это чувствительное местечко, я стону.

Уэс зажимает мне рот рукой.

— Заткнись. Я не хочу слышать твои гребаные стоны. Это для меня, а не для тебя.

Мои мышцы и суставы напрягаются. Я знала это. Это не желание или привязанность. Это нечто гораздо более извращенное.

Но мои колени все еще дрожат, и я жажду, чтобы он сделал со мной все, что захочет.

Когда он опускается передо мной на колени, по моему телу пробегают мурашки.

— Не издавай ни единого гребаного звука, — предупреждает он.

— Я не буду, — шепчу я.

Его рот крепко прижимается к моему бедру. Почти лишая возможности следовать его приказу. Я прикусываю губу, чтобы подавить всхлип, который зарождается в моем горле. Мои ногти впиваются в дерево так глубоко, что я знаю, что оставлю свой след. Точно так же, как Уэс оставляет свой след на мне.

Он перемещается к другому моему бедру, посасывая и покусывая кожу. Я уже слаба для него, полностью в его власти, а он даже не добрался до пульсирующего места у меня между ног. На моей коже расцветают синяки, отмечая его следы.

— Уэс, — выдыхаю я.

— Я сказал тебе держать рот на замке, — огрызается он. — Теперь я должен тебя наказать.

Я сглатываю, ругая себя. Он снова собирается лишить меня этого удовольствия. Или причинить новую боль теперь, когда он поставил меня в уязвимое положение.

Уэс оттягивает мои трусики в сторону и стонет. Этого звука от него почти достаточно, чтобы я воспламенилась.

— Вайолет, — бормочет он, и теперь ярость исчезла из его голоса. Нежность к моему имени, которую я не слышала от него уже несколько месяцев.

Он нежно дует на верхушку моих бедер, и я вздрагиваю. Я хочу умолять его прикоснуться ко мне, доставить мне то наслаждение, которого я жажду, но я в ужасе от мысли, какое наказание он приготовил бы для меня.

Он целует мой клитор, и на этот раз я не могу сдержать всхлипа.

— Ты возненавидишь, насколько это приятно. — От его слов у меня перехватывает дыхание. — Я собираюсь быть первым мужчиной, который заставит тебя кончить, и когда ты будешь вспоминать свой первый раз, тебе придется думать обо мне. Мужчине, который пугает, и тебе это нравится.

Мой разум крутится, пытаясь переварить каждое слово из его уст. Твой первый раз. Он планирует заняться со мной сексом? Я не должна. Мой первый раз не должен быть с мужчиной, который ненавидит меня до глубины души. Который хочет моей смерти. Который провел последние недели моей жизни, мучая меня.

И все же мысль об Уэсе внутри меня, трахающем меня в чулках, только заставляет меня хотеть его еще больше.

Со мной что-то не так. Но я не знаю, изменила ли меня смерть Хлои или внутри меня всегда была эта тьма.

Мужчина, который тебя пугает, и тебе это нравится.

Он прав. Страх, бегущий по моим венам, осознание того, что Уэс может сделать со мной все, что захочет, осознание того, что он может причинить мне боль, посылает укол адреналина по моему позвоночнику. От этого мое сердце учащенно бьется, а удовольствие становится намного вкуснее.

Он думает, что я оглянусь на этот момент и возненавижу не только его, но и саму себя. Ненавижу себя за то, что хочу кого-то, кто так ужасно со мной обращается. Ненавижу себя за то, что поддалась ему.

Дело в том, что я не могу ненавидеть себя больше, чем уже ненавижу.

— Покажи мне, как сильно я буду это ненавидеть, — выдыхаю я.

— Я же просил тебя не разговаривать. — Слова вырываются низким рычанием, от которого у меня дрожат бедра.

— Так накажи меня.

Его челюсти сжимаются, и он стягивает мои трусики до лодыжек. Его пальцы впиваются в мою задницу там, где, я знаю, он оставит свой отпечаток, и он притягивает меня к себе.

— Будь чертовски осторожна.

Но затем его язык скользит по моей щели, и я получаю именно то наказание, на которое надеялась. Я не утруждаю себя сдерживанием вздоха удовольствия, зная, что Уэс может делать со мной все, что захочет, и я тоже этого захочу.

Удовольствие нарастает в моих конечностях, когда его язык останавливается на моем клиторе и кружит там. Срань господня. Язык Уэса Новака у меня между ног, и это в тысячу раз лучше, чем мои самые смелые фантазии.

Его руки скользят вверх от моей задницы к грудям, грубо сжимая их в своих мозолистых ладонях. Прикосновение его ладоней к моим соскам заставляет меня закатить глаза.

— О боже мой, — выдыхаю я.

Он не останавливается, чтобы пролаять мне еще один приказ. Его язык продолжает кружить по моему клитору, пока он не обхватывает его, втягивая в рот.

Наслаждение, какого я никогда раньше не испытывала, пронзает меня насквозь. В каком-то смысле это слишком ошеломляюще, слишком сильно. Но Уэсу все равно, даже когда я невольно отстраняюсь от него, ударяясь задницей о полку позади меня. Он просто следует за мной, не позволяя мне уйти от него.