6
6
— Нет, ни в коем случае. Я не уеду с тобой ни на день раньше. На данном этапе я не меняю своих планов. Я спланировала все свои встречи и все уже назначенные встречи с различными поставщиками на этот день, я не могу просто взять и уехать.
Прошло меньше двадцати четырех часов с тех пор, как мистер Ворчун-Всегда-Неотразим ворвался в мой кабинет и объявил, что я собираюсь выйти за него замуж. После того как он ушел, я осталась как вкопанная на своем месте, не уверенная, что с этим делать. Я должна была встретиться со своими друзьями за ужином, но сбежала. Мое сообщение об этом в нашем общем групповом чате «Сестринство семи», названном так потому, что оно состоит из жен Семерых, почетным членом которого я теперь являюсь, было встречено криками разочарования.
Почему она называется «Семи»? Потому что в нее входят Семеро — названные так потому, что их семеро, включая брата Лиама Уэстона, — которые вместе управляют «7A», самой успешной компанией по оказанию финансовых услуг в стране. Сюда также входят лучшие половины семи соврано, составлявших «Коза Ностру», которые теперь легализовались.
У всех было адское путешествие, чтобы жить долго и счастливо. Лиам не входит ни в одну из Семерых, но, похоже, его приняли в их основу, точно так же, как меня приняли их женщины. Помогает то, что я уже дружила с большинством из них до того, как они поженились. И потому что большинство из них привязаны друг к другу, а я была единственной холостячкой... Им нравилось слушать о моих подвигах на сцене свиданий, о которых, к сожалению, в последнее время было очень мало сообщений, учитывая, что я все свое время посвящала этой свадьбе.
На мою свадьбу в том виде, в каком она сейчас есть. Осознание пришло само собой. Мой желудок скрутило, и содержимое грозило вскипеть. В этот момент я потянулась за бутылкой текилы, которую держу спрятанной в нижнем ящике своего стола, и сделала несколько глотков. Это помогло до такой степени, что приятное свечение разлилось по моим конечностям. Моя помощница уже ушла, поэтому я заперла свой кабинет, взяла такси и поехала домой.
Отхлебывание еще текилы во время принятия ванны с пеной не сильно помогло, разве что сделало меня достаточно пьяной, чтобы забраться в постель и крепко проспать всю ночь. Я проснулась с легким похмельем и обнаружила, что групповой чат взорвался вопросами о том, где я была. Я проигнорировала их всех и умудрилась принять душ и позавтракать, к этому времени головная боль отступила. Именно тогда от него пришло текстовое сообщение.
Неизвестный номер: Мой офис. 9 утра.
Конечно, я знала, кто это был. Кто еще стал бы призывать меня таким властным тоном? Что не помешало мне ответить: Кто это?
Неизвестный номер: Не опаздывай.
Фу! Кто ставит точку в конце своих текстовых сообщений? Мистер Скряга-Всегда-горяч-в брюках — вот кто.
Я так сильно сжала телефон пальцами, что у меня до сих пор остались следы на ладони, свидетельствующие об этом. Я чуть не выбросила телефон в окно... Но потом он начал звенеть ответами от поставщиков, с которыми я связалась вчера, когда я все еще была в муках планирования свадьбы Лайлы.
Именно тогда до меня дошла грандиозность стоящей передо мной задачи. Я все еще должна довести эту свадьбу до финиша — только на этот раз в качестве невесты. Сказать, что у меня перехватило дыхание при этом осознании, было бы мягко сказано.
Честно говоря, помогло то, что было уже половина девятого утра, а я должна была быть где-то в девять. Это означало, что я могла отложить остальную часть своего нервного срыва. Я доехала на метро до адреса офиса, который мне написала его помощница. Конечно, он попросил бы свою помощницу сделать это. Он не мог пасть так низко, чтобы сделать это сам.
Я добралась до офиса с запасом в пять минут, затем слонялась по вестибюлю, пока не пробило десять минут десятого. Только после этого я подошла к стойке регистрации, и меня сопроводили к лифту, расположенному в стороне от остальных. Там сотрудник службы безопасности помахал карточкой-ключом и нажал кнопку верхнего этажа, где расположен его офис. Теперь я хмуро смотрю на придурка, который сидит напротив меня за столом в своем офисе в башне из хрома и стали в самом сердце делового района Лондона.
По правде говоря, я благодарна ему за то, что он решил провести эту встречу в этой обстановке, а не в баре или, не дай бог, у себя дома. Конечно, мне придется переехать туда, как только мы вернемся со свадьбы — как он уже сообщил мне, — но это означает, что мне не придется осматривать что-то столь интимное, как его дом, рано или поздно. Я благодарна за это.
Я сообщила ему, что еще не приняла решение по поводу его предложения. Он притворился, что не слышит меня, и подтолкнул в мою сторону пачку бумаг.
— Все, что я сказал, есть здесь. Возможно, ты захочешь, чтобы твой собственный адвокат ознакомился с ним, прежде чем ты его подпишешь.
Я не обращаю внимания на газеты.
— Ты слышал, что я сказала?
— Ты слышала, что я только что сказал? — Он свирепо смотрит на меня в ответ.
Какое-то мгновение мы смотрим друг другу в глаза. У него есть маленькие морщинки, которые расходятся от уголков глаз. У него такие острые скулы, такая идеальная скульптура, что я наверняка порезалась бы словно бумагой, если бы провела по ним пальцами. Что касается его челюсти? Она квадратная и жесткая, с намеком на ямочку на подбородке. Я имею в виду, да ладно. Обязательно ли у него должна быть эта небольшая ямочка на подбородке? Мог ли этот мужчина выглядеть хоть в чем-то еще лучше? И его волосы... Не заставляйте меня начинать с этого. Эти его густые темные пряди, зачесанные назад с лица. Я прикасаюсь к своим собственным волосам, которые мне нравится распускать по плечам. Мне придется что-то с ними сделать к свадьбе, а потом, скорее всего, мне придется делить с ним комнату после того, как мы поженимся. Нет, ни за что.
— Я не буду с тобой спать в физическом плане, — выпалила я.
Он выгибает бровь.
— Я также не собираюсь спать с тобой в одной постели.
— Нам придется притвориться, что мы завершаем свадьбу...
— В уединении нашего дома, где никто не узнает, есть ли у нас отдельные спальни.
— Ты думаешь, у меня возникает искушение прикоснуться к тебе? Позволь мне прояснить любую путаницу раз и навсегда. Ты меня не интересуешь, за исключением того факта, что ты будешь моей сотрудницей до тех пор, пока не родишь ребенка.
Он произносит «ребенка» таким же тоном, каким можно было бы сказать: «Не забудь забрать вещи из химчистки.»
— Значит, я была права. — Я вздергиваю подбородок. — Ты засранец.
Он пожимает плечами.
— Ты хочешь, чтобы твои адвокаты проверили бумаги, прежде чем ты их подпишешь? Или ты можешь подписать их как есть. В любом случае, мне все равно.
Я сжимаю пальцами подлокотники кресла, в котором сижу. На самом деле это удобное кресло. Без сомнения, он хочет внушить ложное чувство безопасности тому, с кем встречается. Но меня ему не одурачить. Нет. Н-е-а, я точно знаю, что он за человек. Кто-то, кто достигнет своих целей, независимо от того, кому ему придется причинить боль или чем ему придется пожертвовать на этом пути. Что ж, на этот раз он выбрал не ту женщину.
— Я не Лайла. Я не собираюсь позволять тебе помыкать мной.
— О? — Он поворачивается к стоящему перед ним компьютеру и продолжает сканировать все, что написано на экране.
— Я уже сказала тебе, что не соглашалась на это.
— И мы с тобой оба знаем, что ты собираешься это сделать. Я предлагаю тебе отбросить свои колебания и сосредоточиться на планировании свадьбы, на которую у тебя теперь есть ровно, — он смотрит на часы, — три дня.
— Три? — Я кричу. — Шесть дней. У меня есть шесть дней. Это сто сорок четыре часа, придурок.
Он смеется. Этот ублюдок на самом деле смеется надо мной.
— Просто проверяю тебя, — ухмыляется он.
Придурок! Я делаю еще один вдох и запихиваю гнев поглубже в себя. Боль вспыхивает в моих внутренностях, затем исчезает.
— Я полагаю, ты все еще хочешь продолжить этот цирк, который запланировала?
Цирк? Он назвал работу, которую я вложила в планирование самой эпической «свадьбы века», цирком? Ублюдок. Я сжимаю пальцы вместе, затем поджимаю губы.
— Это не цирк, ты, клоун. Это великолепная свадьба в другом месте. Кроме того, ты сказал мне, что я могу спланировать мероприятие так, как захочу. Свадьба моей мечты, помнишь?
— Как я могу забыть? — он говорит это тоном, подразумевающим прямо противоположное. Затем, словно спохватившись, он добавляет: — Конечно, я всегда могу передумать, и мы могли бы сбежать
— Что? — Мое сердце колотится о грудную клетку. Мой пульс гудит, как у стрекозы, пойманной в сеть. — Все приготовления сделаны. Влиятельные люди и пресса ожидают от нас эксклюзивов. Планы мероприятий в самом разгаре… Мы не можем сбежать. Это было бы...
— Если ты не подпишешь этот контракт...
Я выпрямляюсь во весь рост.
— Ты меня принуждаешь?
— Я просто констатирую факт.
— Ты сукин сын.
— И твой будущий муж. — Его улыбка становится шире.
— Пошел ты.
— Нет, если ты меня хорошенько не попросишь.
Гнев нарастает в моей груди. Мой пульс учащается. Я так хочу взять этот контракт и разорвать его, но я не могу. И он это знает. О, я бы так хотела поменяться с ним ролями. Однажды все козыри будут у меня на руках, и тогда... Посмотрим, как он себя почувствует.
Я наклоняюсь, беру одну из его ручек, затем переворачиваю контракт и ставлю свою подпись.
— Вот. — Я бросаю ручку на стол. Она отскакивает, ударяется об пол и катится к стене.
Я поднимаю взгляд и вижу, что его челюсть напряжена, ноздри раздуваются. На его виске вздувается вена. Он зол. О, хорошо. Глухой удар удовлетворения скручивается в моей груди.
— Подними, — говорит он мягким голосом.
— Нет.
Его взгляд сужается.
— Что ты сказала? — От него исходят гнев и странное возбуждение. Его глаза блестят. Краска заливает его черты. Если бы я не знала его лучше, я бы сказала, что он был взволнован. О чем я только думаю? Я его совсем не знаю. Может быть, он взволнован. Волоски у меня на предплечьях встают дыбом. Я делаю шаг назад, затем выпячиваю подбородок.