11

11





— Если ты причинишь ей какую-либо боль, тебе придется иметь дело со мной, — хмурится Зара, пожимая мне руку. — Айла уже через многое прошла. Убедись, что ты заботишься о ней.

— А? — Я прищуриваюсь, глядя на нее. Я познакомился с Зарой Чопра, когда мой друг Джей-Джей Кейн собрал членов-основателей, чтобы познакомить нас с концепцией своего клуба. И когда я навел справки об Айле, я узнал, что она и Зара были близкими подругами. Но, в кои-то веки, я понятия не имею, о чем она говорит. И это странно, потому что я думал, что знаю все, что только можно знать о моей будущей фальшивой жене. — Потрудись это объяснить?

Зара отступает на шаг, затем поджимает губы.

— Это решение Айлы — говорить тебе или нет. Просто имей в виду, если ты связываешься с ней, ты связываешься и со мной.

— И со мной... — говорит Саммер, сидящая рядом с ней. Она мило улыбается. — А также с Семеркой, которая является одним из твоих крупнейших клиентов.

Я хмурюсь. Она имеет в виду своего мужа Синклера Стерлинга, который входит в число семи миллиардеров, владеющих «7A investments». Они консультируют некоторые из крупнейших брендов в бизнесе, которые, в свою очередь, составляют основную массу моих рекламодателей.

— Ты мне угрожаешь? — беспечно спрашиваю я.

— Угрожаю? — Она весело смеется. — О, нет, я просто забочусь об интересах моей подруги.

Я наклоняю голову.

— Я рад, что у Айлы есть такие хорошие друзья в ее окружении. — И я говорю серьезно. Я умею ценить дружбу. Такую, которой ты мог бы доверять настолько, чтобы делиться своими секретами.

Конечно, я не из тех, кому нужны друзья. У меня есть я сам, моя трудовая этика и бизнес, который я унаследовал от своего отца и построил сам. Бизнес, который будет принадлежать мне, как только я женюсь и произведу на свет наследника. В конце концов, именно для этого и затевается все это притворство.

— А теперь, дамы, прошу меня извинить. — Я наклоняю голову.

— Думаю, это наш сигнал. — Бросив на меня последний сердитый взгляд, Зара направляется к двери, за ней следует Саммер, на лице которой все еще эта милая, но смертоносная улыбка.

Они покидают атриум, и я поворачиваюсь и направляюсь к женщине, которая стояла ко мне спиной с тех пор, как я вошел в комнату. И какая же у нее великолепная спина. Платье, которое на ней надето, обнажает кремовую кожу ее спины. Вырез настолько низок, что я вижу ямочки с обеих сторон у основания ее позвоночника.

Кровь стучит у меня в ушах. Мой пульс стучит в запястьях, в уголках век и даже в моих гребаных яйцах. Я не могу отвести взгляда от этой полоски кожи, открывающейся из-за V-образного выреза ее глубокого декольте. Я подхожу к ней и, прежде чем успеваю остановиться, провожу костяшками пальцев по ее спине. Мурашки пробегают по ее коже. Она отстраняется от меня и идет туда, где ее телефон прикреплен к штативу, оснащенному светодиодной подсветкой и микрофоном.

— Если ты готов, я подумала, мы могли бы начать съемки прямо сейчас. — Она включает свет, возится с телефоном, затем бросает на меня взгляд через плечо.

Я любуюсь великолепной линией ее шеи, вздернутым носиком, легким наклоном подбородка, который намекает на ее упрямый характер. Ее кожа влажная, розовые губы приоткрыты. Она сглатывает, и тонкая линия ее горла движется. Кажется, я вижу ее трепещущий пульс.

Я снова протягиваю руку и прижимаю к нему большой палец, прежде чем успеваю остановиться.

— Ты такая чертовски великолепная.

Она пораженно смотрит на меня, затем отстраняется.

Что за... Что я такого сказал?

— Айла, я...

— Если мы собираемся это сделать, нам нужны основные правила. — Она устанавливает дистанцию между нами.

— Основные правила? — Я засовываю руки в карманы.

Она кивает.

— Больше никаких прикосновений, никаких поцелуев.

— Мы должны быть близки, чтобы средства массовой информации поверили нам.

— Это когда мы на виду, но как только мы остаемся сами по себе, ты держишься на расстоянии. Больше никаких, — она машет руками в воздухе, что бы это ни было.

— И что это означает? — спросил я. Я расправляю плечи.

— Я не знаю, и мне все равно. Но это больше не повторится. — Она выпрямляется. — Обещай мне, что не будешь пытаться соблазнить меня.

Я смеюсь.

— Поверь мне, когда я соблазню тебя, у тебя не будет ни единого шанса. — Я стираю улыбку со своего лица. — Не то чтобы я сам хотел прикасаться к тебе или целовать. Но иногда... — Я провожу пальцами по волосам. — Я ничего не могу с собой поделать.

— Очень жаль. — Она поджимает губы. — Тебе нужно больше стараться, чтобы я выполнила свою часть сделки.

— Это что, ультиматум? — спрашиваю я мягким голосом.

Румянец немного сходит с ее щек.

— Это нарушает условия сделки, — бормочет она.

Я выпрямляюсь во весь рост.

— Не забывай, тебе нужна эта работа, чтобы спасти свою репутацию. Таблоиды уже гудят о том, чем мы с тобой занимались вместе. Они уже выяснили, кто ты такая, и ходят слухи о том, почему мой организатор свадьбы проводила время со мной, а не с моей невестой. Как ты знаешь, с подобными обвинениями ты выйдешь из этого, выглядя как разрушительница свадеб...

— В то время как тебе, как мужчине, это сойдет с рук.

— ...если мы не разберемся с этим должным образом. — Я вытягиваю руки перед собой. — Эй, не я устанавливаю правила. — Я пожимаю плечами. Итак, я мудак. Смиритесь с этим. Кроме того, никто не говорит мне, что делать. Даже моя будущая ненастоящая жена.

Ее челюсть сжимается. Краска заливает ее щеки. Ее глаза блестят, и я снова восхищаюсь тем, насколько она жизнерадостна.

— Ты выглядишь, как засранец.

— Ты хотела сказать, я выгляжу, как «самец».

Она показывает мне средний палец, и я заливисто смеюсь.

— Не ожидал такого от тебя.

— Смирись с этим, придурок. — Она чуть ли не топает ногой. — Просто... Держись от меня подальше, когда нам не нужно выступать перед аудиторией, хорошо?

— Ты беспокоишься, что тебе слишком сильно нравятся мои прикосновения? Замечаешь, что влюбляешься в меня? Это то, из-за чего твои трусики сейчас в полном беспорядке?

— Если хочешь знать, на самом деле мои трусики промокли насквозь. И да, именно поэтому тебе нужно держаться от меня подальше. — Она хлопает себя ладонью по лбу. — Черт, о чем я только думала, когда ляпнула это? Забудь, отмотай назад. Давай вернемся к тому, что было до того, как я это сказала.

— Давай не будем. — Я сокращаю расстояние между нами, и в этот момент камера подает звуковой сигнал. Я бросаю взгляд на экран и вижу, что она записывает. — Идеальный момент.

Я обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе. Она неподвижно стоит в кольце моих рук, и я притягиваю ее еще ближе, пока ее бок не прижимается к моему. Пока мы не соединимся кожа к коже, от бедра к бедру. Я сажаю ее спереди и прижимаю ее голову к своему подбородку.

— Айла и я должны сделать объявление. — Я переплетаю пальцы своей левой руки с ее пальцами, затем поднимаю их так, чтобы ее кольцо было видно в камеру. — Мы собираемся пожениться.



— Все прошло хорошо. — Я подношу к губам стакан виски.

— Думаешь? — Она ходит взад-вперед перед кухонным островком. — Тебе обязательно было просто так заявлять об этом — что мы собираемся пожениться?

Я прищуриваю взгляд.

— Разве не было намерением проинформировать прессу и всех остальных, разместив это в социальных сетях?

— Да, но... — Она сжимает пальцы вместе. — А ты не мог подвести к этому в более мягкой манере?

Я поднимаю плечо.

— Лучше не сомневаться в таких вещах. Люди знают, когда ты колеблешься, и это только заставило бы нас выглядеть виноватыми, когда нам нечего скрывать. Лучше всего было быть откровенным и сообщить им о наших намерениях.

Ее телефон вибрирует и продолжает вибрировать, как это было с тех пор, как наше объявление появилось на платформах социальных сетей. Она бросает на него взгляд, потом отводит его в сторону.

— О, ты действительно хорошо справился с этим. Прямолинейный жених, который сожалеет, что у них с Лайлой ничего не вышло, но который, как только увидел меня, сразу понял, что я для него единственная.

— Это правда.

— Правда. — Она вскидывает руки. — Правда в том, что я выгляжу как шлюха, как человек, который, организуя свадьбу моей клиентки, влюбился в будущего мужа моей клиентки.

— Это случается. — Я ставлю рюмку текилы, которую налил, на стойку. — Выпей чего-нибудь.

— Я не хочу пить. Я думаю, что это было ошибкой. Нам не следовало объявлять об этом подобным образом.

— Значит, ты предпочла бы появиться на свадьбе, где пресса поняла бы, что это ты, только когда я приподнял бы твою фату?

— Что-то в этом роде.

Ее телефон снова вибрирует. Она тянется за ним, но я выхватываю его и кладу в карман.

— Эй, дай мне его.

— Просмотр комментариев не поможет. Пусть они сходят с ума. Все станет только хуже, когда мы наконец поженимся. Но это утихнет, я обещаю. Появится что-то еще, и они переключат свое внимание в другую сторону.

— Как ты можешь быть таким... умиротворенным?

— Практиковался? — Я барабаню пальцами по столешнице. — Когда я только начинал работать в компании, которую основал мой отец, все сравнивали меня с ним. Вскоре они поняли, что я более амбициозен, гораздо более безжалостен, и мне было наплевать на то, что кто-либо из них думал обо мне.

— Это, должно быть, обрадовало твоих сотрудников.

— Те, кому не нравилась моя политика, ушли. Сотрудники, которые остались, росли вместе со мной. Некоторые из скептиков никогда не переставали распространять слухи обо мне. Но, к черту, если бы меня это волновало. Чем больше я увеличивал компанию и добавлял в портфель новых предприятий, чем больше денег зарабатывал, тем тише становились их голоса, пока они не затихли, заглушенные звоном монет. То есть, образно говоря.

— Неужели все упирается в деньги? — Она внимательно изучает мои черты.

— Разве не все зависит от денег?

— Я знаю... Вот почему я здесь, но это только потому, что у меня их нет. А как насчет того, когда у тебя есть больше, чем ты когда-либо сможешь потратить? Жизнь не может сводиться только к накоплению богатства, власти и собственности. Конечно, за этим должно быть что-то большее.