- Ну и здорово ты знаешь, - поразился Макс. - Я никогда не думал ни о чем таком. Конечно, Тим, ты прав.

- А затем я подумал, что это могла быть Элси, старающаяся быть слишком хорошей, потому что, когда ты не можешь выходить из себя открыто в большом волнении, тебе вероятно приходиться выпускать пар тайком. Но я считаю Элси слишком честной делать что-то украдкой. Может быть она выпустила бы животных, если бы захотела поскандалить, но тогда бы она стояла рядом и смеялась бы над тобой. Я думал даже о Стелле, потому что некоторые стороны ее все еще так не развиты. Она могла иметь какой-нибудь неразвитый дар, который мог бы привести к странному поведению, совсем бессмысленному. Мне пришлось думать о каждом. Я даже думал о мистере Геррольде и мистере Уотерсе.

- Я знаю, что ты думаешь обо мне, - сказала Стелла, - но именно со стороны чувств я развита меньше всего, и я работаю над этим с доктором Уэллесом, ты ведь знаешь.

- Но Фред всегда преувеличивал свой интеллект, - продолжал Тим. - Это было то, что окружающим его людям нравилось в нем - он был таким умным мальчиком. Единственную другую ценность видели они в нем - или он так считал - это деньги, которые государство платило им за то, что они брали его. Может быть он всегда, так или иначе, был гораздо лучше, не так уж и многое в нем могло вам нравиться. Он так хладнокровно относится ко всему. Элси, возможно, и могла бы убить младенцев, если бы она рассердилась на них, но тогда должна быть причина - как тогда, когда стоял галдеж, когда она пыталась написать стихотворение. Ненависть - это другая сторона любви и жалость близка к любви, но Фред совсем ничего не знает о стороне чувств; он подавил все это. Он считал, что единственная хорошая черта в нем - это мыслительная сторона, но мы все имеем четыре способности и мы должны как-то их развивать. Вы не можете быть только односторонним, вы должны быть четырехсторонним. Очень интеллектуальные люди делают порой самые странные вещи. Всякий, кто развивает одну способность, исключая другие, совсем неуравновешен.

- Что мы собираемся делать с ним? - спросил Макс, критически глядя на Макса.

- Следует нам выставить его из школы?

- Мы должны сообщить о нем доктору Уэллесу, - сказал Джайлз.

- Ну, я не знаю, - сказал Тим. - Почему бы нам не решить это самим?

- Ты имеешь в виду заставить его уехать?

- Сначала давайте посмотрим, что у него есть сказать нам, сейчас, когда мы знаем, что он сделал все это, - предложил Тим.

- Никакого действительного вреда причинено не было, - горячо сказал Фред. - Я не знаю, из-за чего все это волнение по пустякам. - Но щеки его были красны из-за смешения стыда и гнева.

- Вот это как раз то, что нам не нравится, - воскликнула Элси. - Ты не знаешь!

- Послушай, ты хочешь остаться здесь и работать с нами, и хочешь ты вылечиться? - спросил Тим.

- Вылечиться! - сердито сказал Фред. - У меня нет ничего такого, от чего бы следовало вылечиться. Ты так говоришь, как будто я болен или чокнутый.

- Чтобы доктор Уэллес сделал с ним? - спросил Джайлз.

- Вылечил бы его, то есть, если бы Фред захочет вылечиться, - быстро ответил Тим. - Он бы развил свои другие способности так, чтобы у него было правильное чувство и хорошая интуиция, и правильное применение своих чувств. Фред знает много - может быть больше, чем любой из нас о некоторых вещах - но из всего этого он не понимает ничего. Его всемогущая интеллектуальная сторона не позволяет ему делать никакого выбора между любовью и ненавистью. Он должен бы так изменить свое желание, чтобы он мог согласиться развивать эту сторону.

- Все это относится к сентиментальности, - сказал Фред. - Какое мне дело до всего этого? - он холодно уставился на других детей.

- Неужели тебе все равно, нравишься ты нам или нет? - спросил Макс. Или даже то, можешь ли ты остаться с нами?

- Я могу работать и дома, - сказал Фред. - И мне все равно, нравлюсь ли я вам; и с какой стати? Если это то, что вы думаете обо мне...

- Ты человек, - сказал Макс. - Я знаю, ты хочешь, чтобы мы любили тебя, потому что ты человек. Может быть твои способности рассуждать не дают тебе думать почему, но ты хочешь. Хотя, думаю, что ты почувствовал зависть, когда узнал, что другие так же умны, как и ты, и хотел расквитаться тем, что досаждал нам всем. И я думаю, что ты хочешь забыть о том, что мы существуем, большую часть времени - если ты уедешь домой, ты можешь попытаться сделать это, но ты всегда будешь знать, что это не так. Послушай, хочешь ты жить с нами, Фред, и учиться развивать все стороны самого себя?

- Я должна сказать, что вопрос в действительности стоит так, хотим ли его мы, - сказала Элси.

- Да, мы хотим, - сказал Тим, - потому что мы люди. А он один из нас, и он мог быть таким внушающим симпатию, и определенным образом мы восхищаемся им, и мы не боимся его, чтобы этого было достаточно для того, чтобы вышвырнуть его. Конечно, сейчас мы знаем о нем все, и он больше не будет устраивать свои розыгрыши. Но хочет он остаться и учиться? Будешь, Фред?

- Сколько раз говорить, что он может остаться, если захочет? спросил Джей, и первой поднялась рука Элси. - Смотри, каждый предпочел бы, чтобы ты остался, Фред. Ты найдешь это интересным, со стороны знаний, познать о психологии, Фред. Пусть доктор Уэллес учит тебя. Тебе не надо говорить, почему.

- Психология - не наука, - сказал Фред.

Тим усмехнулся.

- Я слышал, ты это говорил и раньше. Не были и астрономия или биология, или психология во времена Альберта Великого, - сказал Тим. Предположим, что ты займешь равное положение и поможешь нам тогда создать действительную науку из этого. Начни с того, что скажет доктор Уэллес, и посмотри, что можно создать. Соответствующее изучение человечества - это человек, и если наука о психологии все еще не существует, мы лучше займемся делом и создадим таковую.

Казалось, что в первый раз Фред заинтересовался.

- Я не пытался изучать психологию - не ту, о которой вы говорите, сказал он. - Что-то должно быть в ней, если вы меня нашли таким образом. Я думал, что вы узнаете с помощью... о; с помощью методов Шерлока Холмса, если воспользоваться допотопным примером. Но большинство из того, что ты говоришь, звучит как ужасная чепуха.

- Если бы доктор Уэллес был здесь... или Карл Джанг, или кто-нибудь еще в таком роде, все это было бы изложено лучше.

- Ладно, в таком случае договоримся, - живо сказал Джей. - Мы не станем ябедничать на Фреда, и розыгрыши прекратятся, и все забудут о них. Фред пойдет к доктору Уэллесу и сделает честную попытку. Фред, ты можешь сказать ему, что ты слышал, как Тим, я и девочки говорили обо всей этой чепухе, и ты хочешь об этом узнать, чтобы изучить эту науку... или эту так называемую науку, если ты хочешь сказать таким образом; но тебе лучше быть вежливым с доктором Уэллесом. Конечно, на это уйдет время, и ты хочешь понять, что происходит.

- Фред, ты знаешь, что не можешь отрицать своего собственного человеческого характера, - сказал Тим. - Дай всему этому шанс, чтобы доказать это.

- Я попробую, - сказал Фред. - Но я предупреждаю тебя, что не предполагаю, что буду способен извлечь смысл из этой психологии.

- Попробуй честно, - сказал Тим. - Это все, что тебя просят сделать. Просто скажи самому себе, что в этом может быть какой-то смысл и тебе хочется посмотреть, так ли это.

- Если это так, - сказал Фред, - я узнаю это.

Тим и другие дети держали свое слово, но запись, сделанная на ленте, рассказала всю историю Питеру Уэллесу и доктору Фоксвеллу.

Лица взрослых людей стали белыми, по мере того как они смотрели друг на друга, пока лента не кончила крутиться перед ними.

- О, Тим, Тим, - застонал доктор Уэллес. - Почему ты выложил все таким образом?

- Это все правда... что сказал Тим?

- Дело в том, следовало ли ему говорить это? - ответил доктор. - Что может вынести мальчик под подобным градом камней, бросаемых в него? А Фред ведь ужасно гордый.