— Они избили нас до полусмерти. Мы можем постоять за себя, учил нас Райан, но не тогда, когда мы в меньшинстве и полностью застигнуты врасплох посреди ночи, — честно отвечаю я. — Мы провели оставшиеся две недели, восстанавливаясь после травм в наших камерах. На самом деле, именно там я получил свой шрам, но, по крайней мере, мы смогли играть в футбол.

Позитивность, за которую мы цепляемся из этого опыта, нисколько не успокаивает Иден, когда она качает головой.

— Нет слов, чтобы описать, насколько это дьявольски.

— Этого больше никогда не будет, любимая. Но мы делали то, что нам нужно, чтобы выжить и оставить это место позади, — бормочет Хантер, но она этого не понимает, и я могу это понять.

Некоторое время никто ничего не говорит. Мы все сидим в тишине, обдумывая то, с чем на самом деле имеем дело, наблюдая, как мир проходит мимо нас, пока Хантер ведет машину вдоль побережья, а солнце отражается от океана вдалеке. Я чуть не выпрыгиваю из собственной кожи, когда что-то гладит мои пальцы на коленях.

Я опускаю взгляд, и у меня перехватывает дыхание, когда Иден переплетает свои пальцы с моими, лаская большим пальцем костяшки моих пальцев. Я поднимаю взгляд, чтобы встретиться с ней, но она наблюдает за проплывающим мимо миром через окно.

Что это?

Это сочувствие? Поддержка? Жалость?

Я поднимаю глаза, встречаюсь взглядом с Хантером в зеркале заднего вида, и он кивает с усмешкой, заставляя меня нахмуриться, когда Иден нежно сжимает мои пальцы. Я не знаю, что, черт возьми, это такое, но прямо сейчас мне все равно. Ее прикосновения каким-то образом успокаивают меня, в то время как ее рот приводит меня в бешенство. Она словно играет с огнем.

— Ты хочешь, чтобы я подвез тебя до дома, или предпочтешь вернуться вместе с нами? — Спрашивает Хантер, и мой гнев возвращается, когда она убирает свою руку из моей.

— Это не мой дом, но да, пожалуйста, отвези меня в дом Фримонтов. Я бы предпочла переодеться в свою одежду, и мне нужно минут пять. — Отказ вертится у меня на кончике языка, но ее глаза прикованы к моим, как будто она ожидает, что я откажу ей. — Не говори ни слова. Все эти эмоциональные выпады, которые вы мне устраиваете, вызывают гребаную головную боль. Я не могу думать, когда рядом кто-то из вас. У меня такое чувство, что я отказываюсь от всей своей морали и ценностей ради каких-то придурков.

— Но член то хорош, правда? — Вмешивается Тобиас, дуясь на Иден через плечо, но она просто отвечает тем же. Я знаю, что мы пробиваемся сквозь ее суровую внешность, даже если она сама этого не видит. Я могу быть терпеливым.

— Придаток между твоих ног превосходен. Проблема в твоей личности, которая пахнет как сырные шарики. Я не знаю, как справиться с негативом в этой ситуации, — парирует она, вызывая смех из моей груди без предупреждения, заставая ее врасплох.

Внедорожник останавливается возле дома Арчи, и как бы сильно я не хотел, чтобы она не уезжала, я знаю, что я главный источник всей ее неуверенности, поэтому я проглатываю свою гордость и открываю дверь.

— Ты можешь идти, но тебе придется выйти здесь, — говорю я ей с улыбкой, похлопывая себя по коленям, и она выгибает бровь.

— Я могу просто выйти со своей стороны, — возражает она, и я закусываю губу от ее нахальства.

— Ты могла бы, но ты любишь бросать вызов, Нафас, признай это.

Пыхтя, я наблюдаю, как решимость сверкает в ее красивых голубых глазах, когда она сбрасывает одеяло с плеч, обнажая мокрые шорты и укороченную футболку, сквозь материал виден лифчик, и мне приходится сдержать стон.

Медленно она переползает через мои колени, потираясь задницей о мой обтянутый джинсовой тканью член. Я отчаянно хочу прижать ее к себе, но сегодня не тот день.

— Я буду думать о тебе, — шепчу я ей на ухо и чувствую, как она дрожит, прежде чем выпрыгнуть из внедорожника, когда Тобиас протягивает ей сумку.

Мы трое смотрим на нее, пока она закрепляет ремень на плече, прежде чем прочистить горло.

— Ну, это неловко, когда вы все наблюдаете за мной, так что я просто пойду. — Повернувшись на каблуках, она разворачивается, но прежде чем сделать хотя бы шаг, оборачивается, чтобы посмотреть на нас. — Спасибо. Вам не обязательно было вытаскивать меня оттуда вот так, но вы сделали это, и я ценю это.

— Я собираюсь провести кое-какие проверки, когда вернусь. Если я что-нибудь найду, я дам тебе знать. Это был не брат Билли, это точно, — сообщает ей Хантер, и она рассеянно кивает.

С этими словами она снова поворачивается и на этот раз действительно уходит, закрыв за собой входную дверь в дом Арчи и бросив быстрый взгляд через плечо.

Когда Хантер начинает отъезжать, я тут же жалею, что не оставил ее с нами.

— Я почти злюсь, что Ксавье не стал пещерным человеком и не заставил ее пойти с нами, — говорит Тобиас со смешком, в его словах есть доля правды, и я хмыкаю в знак согласия.

— Еще не поздно передумать? — Спрашиваю я, когда мы сворачиваем за угол к нашей подъездной дорожке, и мое сердце мгновенно падает. — Неважно, все происходит по какой-то причине, верно? — Я огрызаюсь, когда моя мать прислоняется к своему внедорожнику, выжидающе постукивая пальцами.

— Что ты хочешь сделать, Ксан? — бормочет Хантер, но я не отвечаю. Мне нужно избавиться от каждой капли уязвимости, которую я только что выставил на всеобщее обозрение для Иден, и побыстрее. Моя мать воспримет это как слабость, а мне не нужно, чтобы она нависала надо мной еще больше, чем сейчас.

Хантер паркует машину по другую сторону каменных ступеней, ведущих к входной двери, и я, наконец, отвечаю ему.

— Вы двое идите внутрь. Вам не обязательно иметь с ней дело.

— Так это не работает, Ксавье. Мы - команда, даже когда дело касается нее. Ты пытаешься защитить всех и перекладываешь всю тяжесть мира на свои плечи, вот что в первую очередь вызвало проблемы с Иден, и я не собираюсь возвращаться к этому, — отвечает Тобиас, и я неохотно киваю, прежде чем мы втроем вылезаем из внедорожника.

Я ничего не могу поделать со своей мокрой одеждой, а то, что я накрыт одеялом, только даст ей некоторую амуницию, поэтому в чем я есть, заворачиваю за угол, и слепо отбрасываю одеяло и убирая волосы с лица.

Она снимает солнцезащитные очки с носа и смотрит на меня сверху вниз. Одетая, как всегда, безупречно в свой темно-синий брючный костюм в тонкую полоску, она насмехается надо мной с крайним отвращением, испортив свою последнюю порцию ботокса, но я ничего не говорю. С ней всегда так лучше всего; дай ей сказать свое слово и надейся, что она отвалит.

— Не потрудишься объяснить, почему ты не в школе? — требует она, ее голос раздражает меня, но я продолжаю вести себя невозмутимо.

— Не совсем, нет.

Проводя языком по зубам, она пытается обуздать свой гнев, но ее карие глаза уже практически полны яда.

— Не думай, что я не знаю, что ты ушел с девочкой Грейди. Похоже, ты забыл о нашем маленьком соглашении. Я могу убрать это со стола, если ты предпочитаешь.

Каждая клеточка моего тела кричит мне послать ее нахуй. Она все равно найдет другую причину, чтобы помешать мне поехать в штат Огайо. К черту соглашение. Нахуй ее. Нахуй ее дерьмо. Нахуй все это. Но я знаю, что прямо сейчас это нам не поможет. Поэтому вместо этого я делаю глубокий вдох и пристально смотрю на нее сверху вниз.

— У меня небольшая проблема с тем фактом, что кто-то другой, похоже, тоже нажимает на нее, в результате чего она буквально сбегает из школы. Я обнаружил, что она все равно не чувствует себя униженной детскими издевательствами в классе, поэтому мы пошли за ней. Я промок не просто так, ты же знаешь, — рычу я, и она наклоняет голову, пытаясь понять, насколько правдивы мои слова.

Когда она понимает, что больше ничего от меня не добьется, она кивает, делая шаг ближе, в то время как Хантер и Тобиас продолжают стоять по обе стороны от меня.

— Не морочь мне голову, парень. Если ты лжешь, я узнаю. Что касается другого человека, играющего с ней, не беспокойся об этом. Может быть, сосредоточься на выполнении своей части сделки. Понял? Моя кандидатура на пост мэра быстро набирает обороты, и я хочу, чтобы все было идеально на месте, когда это произойдет .

Прежде чем я успеваю вымолвить хоть слово, она поворачивается к своему внедорожнику. Задняя пассажирская дверь открывается еще до того, как она полностью приближается, а затем она проскальзывает внутрь, шины слегка визжат, когда они отъезжают. Мы остаемся на месте, наблюдая, как она уходит со своей охраной.

Когда внедорожник наконец исчезает из виду, я опускаю голову и вздыхаю, чувствуя, как начинает болеть голова.

— Что, черт возьми, мы собираемся делать, Ксан? — спрашивает Тобиас, и я пожимаю плечами.

— Я блять не знаю, но мы разберемся. Мы должны. Этим людям не победить. Несмотря ни на что. — Чувствуя решимость глубоко в своей душе, я перевожу взгляд на Хантера. - Скажи Райану, что я готов сделать все по-его, — бормочу я, ловя вспышку удивления и облегчения на лице Хантера, когда я наконец сдаюсь.

Мы никогда не выступали против моей матери, потому что я просил их не делать этого. Но теперь? Теперь я не вижу другого способа выжить, моя мать и этот город, особенно если я хочу, чтобы Иден была в безопасности рядом с нами.

Так и должно быть.