Я чувствую ее присутствие каждой клеточкой своей души, и мне требуется слишком много усилий, чтобы вести себя так, будто это ничего для меня не значит, особенно когда она в моем пространстве, в моей комнате.

— Ксавьер, единственная причина, по которой я здесь, в Найт-Крик, - это из-за этой женщины, и после прошлой ночи я больше не хочу бродить в темноте. Мне нужно знать, чего она на самом деле хочет от меня, чего намерена добиться.

Я смеюсь над ее заявлением, наблюдая, как она прислоняется к моему столу рядом со своими фотографиями, скрещивает ноги в лодыжках и смотрит в потолок. У меня вертится на кончике языка спросить ее о прошлой ночи, но я знаю, что ничего от нее не добьюсь.

— Нет.

Ее глаза вылезают из орбит, когда я наклоняюсь к ней, хватая со стула свой Хенли, но она хватает его за другой конец прежде, чем я успеваю отойти, останавливая мое движение.

— Что значит "нет"?

— Я имею в виду именно то, что сказал. Нет, я не буду устраивать тебе встречу с моей мамой, — отвечаю я, пытаясь вырвать свою рубашку из ее рук, но она тянет так же сильно, поэтому я делаю шаг ближе к ней.

— Но ты должен. — Вызов сияет в ее глазах, когда она бросает мне вызов, хотя я вижу, как она устала, как будто я высасываю из нее всю энергию.

— Нет, это не так.

— Ксавьер, не будь мудаком. Я только что сказала тебе, почему я должна с ней встретиться.

— Я ни хрена не должен, Нафас. Ни черта, а теперь отпусти. Мне нужно выбраться отсюда. — Я снова дергаю за рубашку, и она сжимает ее крепче, ее лицо морщится от раздражения, когда она смотрит на меня.

— Ксавье, пожалуйста...

— Какую часть "нет" ты не понимаешь? — Я рычу, ослабляя хватку на футболке, когда подхожу ближе к ней, прижимая ее к столу, и слегка наклоняюсь, чтобы мы были на одном уровне, при этом мой нос касается ее носа.

— Я прекрасно понимаю это слово, но это не тот ответ, которого я хочу, поэтому я отказываюсь уходить, пока ты мне не поможешь. Ты сказал, что объявил перемирие. Я поверю в это, когда ты, блядь, действительно поможешь мне.

Она опьяняет так близко, и я едва могу ясно мыслить, когда ее запах поглощает меня, но это все равно не меняет моего решения, даже если мой член напрягается под шортами. Во всяком случае, запах шампуня Хантера на ней только усиливает мою решимость уйти от нее подальше.

— Я оказываю тебе услугу. Просто ты пока этого не видишь.

— У меня такое чувство, будто я сижу в камере смертников, Ксавье, и жду, когда твоя мама решит, когда мое время истечет.

Я хочу сказать ей, чтобы она не была смешной, не реагировала слишком остро, но с моей матерью, кто, черт возьми, знает, насколько это может быть правдой?

Я ударяю кулаком по столу, раздраженный тем, что она не опускает руки, поэтому делаю шаг назад, но ее рука вырывается и тянет за пояс моих боксеров, пытаясь удержать меня на месте, и я замираю.

— Помоги мне, Ксавье. Пожалуйста.

Ее слова едва улавливаются в моем мозгу, когда я медленно перевожу взгляд с ее голубых глаз туда, где ее рука держит меня в плену. Она стягивает пояс с моих бедер, и мой член стоит высоко и гордо, на кончике блестит преякулят.

— Черт, — бормочет она, я поднимая на нее взгляд, только чтобы обнаружить, что ее внимание приковано к моему члену. Ее язычок скользит по нижней губе, и это движение посылает толчок желания прямо к моему члену.

— Иден, мне нужно, чтобы ты отпустила меня, — выдавливаю я, не двигаясь, когда она медленно переводит взгляд на меня.

Я застываю на месте, когда ее ледяные голубые глаза сверкают передо мной, ее рука притягивает меня ближе, и, словно взрыв, наши губы соприкасаются.

Я не знаю, кто двигается первым. Я не знаю, чьи губы сильнее наказывают, пока мы оба боремся за контроль. Мои пальцы запускаются в ее волосы, наматывая длинные светлые пряди на кулак, когда я откидываю ее голову назад, снова прижимаясь губами к ее губам, но внезапный укус в мою нижнюю губу заставляет меня зашипеть от сильной смеси удовольствия и боли.

Крепче сжимая ее волосы, я притягиваю ее ближе к своей груди, пока ее пальцы стягивают мои боксеры, спуская их до лодыжек, прежде чем ее рука обхватывает мой член.

— Я тебя ненавижу, — шипит она, снова впиваясь зубами в мою губу и глядя на меня полуприкрытыми глазами.

— Я тоже тебя ненавижу, — рычу я, и она усмехается, крепче сжимая мой член, и я стону ей в рот.

— Ты уверен в этом? — поддразнивает она.

Я подношу другую руку к ее сердцевине, обхватываю ее киску, дергаю ее за волосы, и она стонет. — Чертовски уверен.

— Ну, я на самом деле тебя чертовски ненавижу, — бормочет она, не так язвительно, когда другой рукой сжимает мой затылок, прежде чем прижаться своими губами к моим. Я прижимаю ее спиной к стене.

Запрокинув голову, она пытается отдышаться, когда я наклоняюсь вперед и кусаю ее сосок через футболку. Она шипит, проводя рукой вверх и вниз по моей длине, словно сжимая его в тисках. Черт возьми.

— Ты играешь с огнем, Нафас. — Мой голос подобен стали, скрывающей эмоции, которые она бессознательно вытягивает из меня.

— Тогда сожги меня на хрен, — мгновенно парирует она, и мое тело движется само по себе.

Я поднимаю ее на ноги, и она теряет хватку на моем члене, когда я хватаю подол футболки Хантера и стягиваю ее через ее голову, перекидывая через плечо, одновременно снимая с нее боксеры. Я удаляю каждую частичку него, чтобы пометить ее как мою.

Она стоит передо мной полностью обнаженная, и я наблюдаю, как ее грудь поднимается с каждым вздохом, а кожа розовеет от возбуждения.

Мы сталкиваемся, и ее ноги обвиваются вокруг моей талии, пока я удерживаю ее на месте, сжимая ее бедра, когда я отодвигаю нас к краю стола и прижимаю ее к стене, наслаждаясь звуком ее вздоха, как и я.

Мой член касается ее складочек, отчаянно желая растянуть ее, вместо того, чтобы подготовить, и она, кажется, настроена на ту же волну, когда пытается подтолкнуть мой член к своему входу.

— Как мы перешли от...

— Заткнись нахуй, Ксавье, и трахни меня, — рычит она, ее глаза горят от желания, поэтому я откидываю бедра назад, прижимаясь членом к ее киске и чувствуя ее желание между ног. — Никакой пощады, Ксавье, — добавляет она, уставившись на меня, и я киваю.

— Никакой пощады, — бормочу я, прежде чем сделать именно то, что она хочет, и погрузиться в нее глубоко до самого предела.

Прижимаюсь своим лбом к ее, она протяжно и хрипло стонет, пока я пытаюсь отдышаться, ощущение ее напряженного центра посылает покалывание по всему моему телу, которого я никогда раньше не чувствовал. Я не хочу давать ей время отдышаться, но мне самому это нужно, когда по моему лицу стекает пот.

Сжимая ее бедра, я медленно выхожу из ее тела, пока только кончик не остается у ее входа, затем я резко вхожу обратно, наслаждаясь тем, как она стонет еще громче.

Я долго не протяну. Из-за всего этого сдерживаемого напряжения и нужды я уже близок к тому, чтобы кончить.

Прижимаясь своими губами к ее губам, я проглатываю ее стоны, трахая ее сильнее и быстрее с каждым толчком, изо всех сил пытаясь вложить в нее свой гнев. Я чувствую, как ее сиськи соприкасаются с моей грудью, когда прижимаю ее бедрами к стене, чтобы одной рукой погладить ее прелестный розовый клитор, требующий внимания.

— Ах, Ксавьер. Черт.

Ее ноги крепко сжимаются вокруг моей талии, а ее киска сжимается вокруг моего члена, и я наблюдаю, как она распадается на части в моих объятиях, когда ее тело реагирует на мое. То, как ее стенки прижимаются к моему члену, преодолевая каждую волну экстаза, заставляет меня переливаться через край прямо рядом с ней. От оргазма меня покалывает от кончиков пальцев на ногах, когда мой рот прикасается к нежной коже там, где ее плечо встречается с шеей, и я прикусываю — не так сильно, как хотелось бы, но достаточно, чтобы оставить след.

В ушах звенит, сердце пытается вырваться из груди, и я закрываю глаза, пытаясь отдышаться.

Святое. Дерьмо.

Приоткрывая глаза, я смотрю вниз, туда, где мы соединены, и до меня медленно доходит, почему это было так приятно — без презерватива. Без гребаного презерватива. Иден хихикает, и я поднимаю на нее взгляд.

— Страх в твоих глазах великолепен, — мурлычет она с ухмылкой, и мое сердце замирает от ее небрежных слов. — У меня есть имплантат, — продолжает она, прежде чем я успеваю ответить, и с моих губ со свистом срывается глоток воздуха.

Я киваю, когда ее слова медленно доходят до меня и успокаивают, надеясь, что это правда, пока я медленно веду нас в ванную, мой член все еще полутвердый внутри нее. Усадив ее на туалетный столик, я нажимаю кнопки на стене, чтобы дистанционно включить душ.

— Я чист, — бормочу я, прежде чем она успевает поджарить меня. Ее глаза ищут правды в моих, но это все, что она получит.

Когда я выхожу из нее, она встает, и я смотрю, как моя сперма стекает по ее бедру. Не могу поверить, насколько сексуально это выглядит. Я оглядываюсь на Иден, и то, как ее брови сведены вместе, говорит мне, что момент сексуального блаженства между нами прошел, даже если мой член встает при виде открывшегося передо мной зрелища.

Быстро схватив тряпку, я опускаю ее под воду и протягиваю ей. Она поворачивается, чтобы взглянуть в зеркало, затем пристально смотрит на мое отражение.

— Ты, блядь, укусил меня.

Я просто пожимаю плечами, довольный красным пятном на ее шее, когда она проводит по нему пальцами.

— Что это значит? Что, черт возьми, на самом деле означает пожатие плечами прямо сейчас? — спрашивает она, и я снова пожимаю плечами.

— Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать.

Ущипнув себя за переносицу, она вздыхает. — Что, черт возьми, это такое, Ксавье? Чего ты от меня хочешь? До того, как я приехала в Найтс-Крик, я никогда не возвращалась ни на секунду назад. Никогда. Это третий раз, когда мы оказываемся в подобной ситуации .

Меня бесит, что она не смотрит на меня, потому что я не могу оценить ее эмоции с закрытыми глазами. Поэтому вместо того, чтобы обнажать свою душу, я улыбаюсь, довольный тем, что наши тела, по крайней мере, знают, чего они хотят, даже если наши умы сейчас находятся на другом уровне. Я чувствую, что хочу с ней всего, но кажется, что она хочет отрезать мой член и засунуть его мне в глотку.