ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

ЛЕДЯНАЯ РЕКА ЖАЖДЫ КРОВИ

Когда я рисовала в детстве, я брала кисть и разбрызгивала краски по бумаге. Я называла это искусством. Пролитая кровь напомнила мне о тех детских воспоминаниях.

Хотя, единственным искусством в этой сцене было то, как Уэстон дрался: пригибаясь, уклоняясь, исчезая, нанося удары. Он с легкостью справился с шестью магами. Ни у кого из них даже не было возможности посмотреть в мою сторону.

Мое сердцебиение опасно ускорилось, и я жаждала увидеть, как они умрут. Я хотела смотреть, как их кровь льется на землю. Я хотела убить их сама. Я хотела больше крови. Внутри меня появилась злобная улыбка. Я сделала паузу, глубоко вздохнула и поняла, что Уэстон, должно быть, чувствует это, потому что это была совсем не я.

К тому времени, когда я вздохнула с облегчением, осознав, что чувства были не моими, на земле лежало шесть мертвых Магов. Уэстон стоял посреди них, и его грудь глубоко вздымалась. Кровь забрызгала его руки до бицепсов. И я поняла, что он был искусством.

От его тела до крови, покрывающей его, до жажды крови в его глазах.

Он подошел ко мне короткими, крадущимися шагами с темными глазами. Мое дыхание было прерывистым, когда я сделала шаг назад.

– Ты думаешь, я какой-то святой? – его голос был жестким и хриплым, когда он продолжал приближаться ко мне, сжимая в кулаке окровавленный кинжал. 

Смутные чувства закружились внутри меня, и я знала, что они принадлежали ему, но неприятный узел в моем животе заставил меня отступить, когда он подошел ближе.

– Святой? – мой смех был резким. 

– Я никогда так не думала ни на секунду.

– Тогда почему ты думаешь, что тебе сойдет с рук издевательство надо мной?

– Я не знаю.

– Не ври мне, черт возьми.

Я почти вздрогнула от его резкого тона и была в замешательстве от его внезапной смены настроения, пока не поняла, что это, должно быть, говорит жажда крови.

– Ты ждала от меня реакции? – спросил Уэстон, делая еще один медленный шаг вперед.

 Я молчала, так как не думала, что смогу сформулировать слова, поскольку его сердитое присутствие висело в воздухе, душа меня.

Еще один шаг. Я сделала один шаг назад.

– Это то, чего ты хотела?

Я знала, что он говорил об инциденте на пляже. Мне не следовало так насмехаться над ним. Я даже не знала, почему я это сделала. И теперь это привело меня в замешательство. Вместо обычного шторма, который мне начал нравиться, это был ураган. С таким я никогда раньше не сталкивалась, и это заставило мое сердце колотиться от неуверенности.

– Молчание, да? Сейчас сожалеешь о том, что ты сделала? - спросил он.

Еще один шаг. Я сделала еще один шаг назад.

– Как ты думаешь, почему я отвернулся? – грубо спросил он.

 Прямо сейчас я ни в чем не была уверена. Я не могла даже думать, когда кровавый убийца шел ко мне, как будто я была его следующей жертвой.

Моя спина ударилась о грубую кору дерева, когда он был всего в нескольких шагах от меня.

– Зачем я это сделал, Каламити? 

От его спокойного голоса у меня в животе затрепетала нервозность, и я смогла только медленно покачать головой.

– Потому что в ту секунду, когда я увидел бы твое мокрое обнаженное тело, ты больше не была бы девственницей.

Я с трудом сглотнула, когда он отбросил нож, который держал в руке, в сторону. Это движение заставило меня взглянуть на кровь, покрывающую его руки, а затем на шестерых мертвых мужчин позади него; то, на что он был способен, не ускользнуло от меня, и вся моя храбрость улетучилась вместе с морским бризом.

– Это было бы неизбежно. Мне было бы все равно, хочешь ты этого или нет.

Я не верила в это. Но едва у меня была возможность подумать об этом, как его тело оказалось в нескольких дюймах от соприкосновения с моим, когда он поднял руки над моей головой и прижал меня к дереву. Я смотрела вдаль, не в силах смотреть ему в глаза. Момент был слишком напряженным, и зрительный контакт только усилил бы его до неприятной степени.

Он наклонился ко мне, пока я не почувствовала, как его губы коснулись моего уха. 

– Ты понятия не имеешь, что я представлял, что делаю с тобой, - грубо сказал он. 

От его слов у меня перехватило дыхание, а по спине пробежали мурашки.

– Может быть, я должен показать тебе.

Он крепко сжал мою шею сбоку. Давление было достаточным, чтобы это доставляло всепоглощающее удовольствие. Его губы скользнули от моего уха вниз по горлу. Я задрожала от затуманивающего разум тепла, которое принесло с собой мягкое прикосновение его губ. Его грубая рука и губы на моей шее были всепоглощающими и доставляли больше удовольствия, чем даже Латентное заставляло меня чувствовать. Не было никакого сравнения. Я поняла, что это потому, что это было больше, чем похоть. По крайней мере, для меня. Он нравился моему телу.. возможно, слишком сильно. Но мой разум был в противоречии.

– Ты готова потерять свою драгоценную невинность? Однажды ты умоляла меня об этом. Я знаю, ты помнишь. Ты никогда не была хорошей лгуньей, принцесса.

Я вздрогнула, когда его губы коснулись моей шеи с каждым словом.

Его губы скользнули вверх и по моей щеке, пока не остановились в уголке моих губ. У меня перехватило дыхание, когда мой разум и зрение затуманились. Все, что мне нужно было сделать, это повернуть голову на дюйм, и мои губы коснулись бы его губами. В моей голове не было никаких других мыслей, и ничего, чего я когда-либо хотела больше.

– Решай, чего ты хочешь, и решай сейчас, - приказал он, его грубый голос скользнул по моей спине.

Мое сердце вышло из-под контроля, когда я смотрела прямо перед собой. Я не могла принять важное решение с таким туманом в голове, и я верила, что он, возможно, сделал это именно по этой причине. Но мне, казалось, было все равно, потому что его губы были так близко к моему рту. Меня тянуло к ним, как мотылька к пламени, и я не могла удержаться от того, чтобы медленно повернуть голову, пока мои губы не коснулись его.

Я почувствовала покалывание в каждом дюйме своего тела, и моя кожа загорелась, когда мои губы мягко коснулись его гладких, полных губ. В моих ушах стоял громкий шум, но я все еще могла слышать тихий стон, который он издал напротив моего рта. Этот тихий звук заставил меня крепко прижаться своими губами к его. Моя нижняя губа оказалась между его губами, и я застонала, когда он втянул ее между зубами.

Он грубо схватил меня за бедро и притянул к своему телу, в то время как другой рукой схватил за прядь волос у меня на затылке и крепко прижал к дереву. Его губы медленно приоткрыли мои. 

Дразняще. 

Мягко. 

Жар его языка коснулся моего, и обжигающий пульс прошел по мне от кончиков пальцев до кончиков пальцев ног. Я обхватила его ногами и схватила за бицепс, чтобы удержаться, моя рука скользнула вниз по липкой коже на его руке.

Я оторвала от него губы и посмотрела на красное, покрывающее мою руку. Кровь, которую ему, казалось, слишком нравилось рисовать. У него были мотивы, которые, я была уверена, были эгоистичными. Он был кем-то, кто мог свернуть мне шею, прежде чем я успела моргнуть. Кто-то, кто был далеко не из лиги простых фермерских девушек. И кто-то, кому было на меня наплевать.

Я посмотрела ему в глаза. Его губы все еще были так близко к моим, что было трудно сосредоточиться на чем-то другом, но я преодолела туман и повернула голову, чтобы безучастно смотреть на воду, плещущуюся у пляжа.

– Нет, - выдохнула я.

Он на мгновение прижал меня к своему телу, и тишину нарушало только наше тяжелое дыхание. Его лоб оказался над моим ухом, а от его шепота у меня мурашки побежали по рукам. 

– Я рад видеть, что у тебя действительно есть немного здравого смысла.

Он опустил меня и ушел, исчезнув в манере, которой он был известен. Я прислонилась к дереву на много минут, затаив дыхание, пока пыталась прийти в себя. Я начала ходить, чтобы стряхнуть с себя туманные мысли.

Ветерок развевал мои волосы вокруг щек, а солнце согревало мою кожу.

Ты понятия не имеешь, что я представлял, что сделаю с тобой.

Слова Уэстона прокручивались в моей голове, как мантра с хрипотцой. Мое тело покалывало повсюду от всего лишь короткого поцелуя. Я не ожидала, что он будет так целоваться. Я всегда представляла, что это будет жестко и навязчиво. Но вместо этого это было мягко, дразняще и так соблазнительно. Мне пришлось заставить свои ноги покинуть лагерь и спуститься по пляжу, поскольку мое тело хотело развернуться и потребовать, чтобы Уэстон закончил то, что он начал.

Я хотела, чтобы он был у меня первым. Я хотела, чтобы он показал мне. Больше, чем многое другое. И от этого меня затошнило, потому что я слишком сильно этого хотела. Для меня это значило бы больше, чем для него.

Я не могла простить его за все, что он сделал. За все, что он хотел сделать. Я могла видеть себя только скатывающейся по спирали в темную дыру, если бы выбрала быть с ним.

Я пошевелила пальцами ног в песке, пока шла по пляжу. Мое тело замерло, когда я услышала шепот на ветру.

– Пришло время...

Моя кожа покрылась гусиной кожей.

Я развернулась по кругу, и мое сердце выпрыгнуло из груди, когда передо мной появился Уэстон.

– Что... – я осеклась, когда посмотрела в голубые глаза.

Голубая?

Я смотрела на брата Уэстона широко раскрытыми глазами, но в тот момент, когда он схватил меня за плечо, и я увидела клинок в его руке, мое сердце сильно забилось; у меня перехватило дыхание, когда каждый мускул в моем теле закричал мне бежать.

Когда он вонзил холодную сталь в мой живот, паники больше не существовало. Боль пересилила ее.

Гортанный звук сорвался с моих губ от всепоглощающей, жгучей боли, когда я посмотрела вниз на нож, вонзенный в мой живот. Грубая коричневая ткань моей рубашки окрасилась в темно-красный цвет. Так много крови.

Предзнаменование сильвианки сбылось. Маленькая интуиция всегда говорила мне, что так и будет, но я не думала, что это произойдет так скоро. Было легко представить смерть, но ничто не могло сравниться с ней, когда она действительно захватывала тебя в свои неумолимые сети.