Вздыхаю.

— На этой неделе у меня смены с девяти до двух каждый день. Знаю, что это сплошная морока, но если бы ты мог просто, ну, не знаю, остаться, а потом поехать домой на выходные, то было бы просто супер. Я снова начинаю во вторник на следующей неделе.

Зэйден садится и пытается взять кота на колени, но тот вертится в своем свитере, вырывается и пулей взлетает наверх. Парень смотрит, как тот убегает, а потом пожимает плечами, словно они сделаны из воды: красиво, свободно, легко и плавно.

— Все в порядке, Брук? — вдруг спрашивает он.

Я закусываю губу, глядя ему в лицо некоторое время, прежде чем ответить.

— Все хорошо, — говорю я, но потом опять понимаю, что лгу. Все хорошо. Нормально. Относительно. Я могу себя контролировать. Ага, как же. Помнится, когда я запаниковала в первый раз, то начала срывать с себя одежду, накинувшись на бедного парня, которого встретила в парке. Поднимаю взгляд на Зэйдена, на его красивое лицо, на серебряные кольца в губе, на татуировку бабочки на шее. — Вообще-то, меня всю, пипец как, трясет.

Он улыбается и кивает, словно такого ответа и ожидал. Мимо меня по одеялу проползает ребенок, прокладывая себе дорогу прямо к Зэйдену так настойчиво, словно она очарована им, впрочем, как и я.

— Не хочешь поделиться?

Он скрещивает руки на груди и смотрит на меня этими своими глазами цвета морской волны. Мускулы на его руках напрягаются от этого движения, и я понимаю, что жадно разглядываю их, каждый раз находя новые детали татуировок. Тут даже есть женщина с кровоточащими глазами, руки которой сложены в молитвенном жесте… прямо рядом с улыбающимся смайликом. Интересно. Представляю себе, какие истории скрываются за ними.

Сидя на полу, я ковыряю пальцем грязный бежевый ковер и перевожу дыхание.

— Думаю, что мужчины, которые ходят в стрип-клубы, убогие придурки.

Зэйден кивает.

— А ты когда-нибудь раньше был в стрип-клубе? — задаю вопрос.

— Угу. — Он слегка улыбается.

— Тогда… думаю, ты жалок.

Сажусь ровнее и поднимаю подбородок. А Зэйден просто продолжает кивать мне.

— Вероятно, так и есть.

— Я чувствую, что… не хочу навешивать ценник на свое тело. — Я кладу руки на грудь, моя свободная красная крестьянская рубашка мнется от этого движения. — Для меня… Нет такой суммы, которая бы стоила меня. Я бесценна. Ну… моя ценность больше, чем просто деньги.

— Так и есть. — Зэйден щелкает пальцами, а потом наклоняется вперед, прижимая ладони к полу. Его лицо оказывается слишком близко к моему, и мне некомфортно. Мое сердце начинает колотиться, а пот — струиться вниз по спине. — Тогда не думай об этом в таком ключе. Стриптиз — всего лишь работа и все. Это не определяет тебя так же, как, скажем, работа бездушным страховым агентом. Ты либо можешь смириться с этим и отпустить, либо продолжать страдать по этому поводу. Не мучай себя, Всезнайка.

— У меня точно нет выбора, Зэйден.

— А вот это ложь, — не соглашается он, опускаясь животом на ковер и поворачиваясь лицом к малышке.

Она хихикает и протягивает пухлую ручку, чтобы стукнуть по его лицу. Он высовывает язык, и она улыбается глупой улыбкой.

— Выбор есть всегда. Даже в случае гребаных президентских выборов. Так или иначе мы делаем свой собственный выбор. Но одно я понял точно. Иногда «плохое» решение принять гораздо сложнее.

— У меня всего пятьдесят баксов. Буквально. Ровно пятьдесят, и то только потому, что я доехала до дома Нелли и угрожала выбить все дерьмо из ее парня.

Зэйден делает паузу, привстает на локтях и смотрит на меня.

Его улыбка почти такая же глупая, как у малютки.

— Тогда вперед, девочка. Ты сильнее, чем кажешься.

— И что это должно означать?

Я отодвигаюсь от Зэйдена и опускаюсь на живот, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

— Как я выгляжу?

Зэйден молчит и смотрит прямо на меня, наклоняя голову в бок. Замечаю, что сегодня звезды выбриты на той стороне головы, где волосы короче. Вчера их там не было. Он это сам сделал? Офигеть.

— Нежной, — отвечает он, а затем поднимает ладони вверх, сдаваясь, а локтями прижимаясь к ковру. — Не в плохом смысле. Ты просто выглядишь… Не знаю, юной? И, видимо, ты слишком сильно стараешься не быть такой.

Мои брови сходятся вместе, когда Сэди проползает между нами, направляясь к маленькому столику у стены. Зэйден отодвигается и возвращает ее обратно, располагая на противоположном конце одеяла и снова позволяя ей двигаться.

— Слишком стараюсь? — переспрашиваю, пытаясь не обижаться. Я ведь хотела узнать его мнение и теперь получила его. Не стану жаловаться, даже если оно мне не понравилось. — Я просто хочу поступить правильно.

— Это невозможно, — говорит Зэйден, опуская руки на бедра и наблюдая за Сэди в ее персиково-белом наряде и лавандовой повязке, развевающейся, когда она заново начинает свое путешествие. — Я имею в виду, правильно. Это миф. Все, что мы можем сделать, это попытаться пройти наш собственный путь и не испоганить чужой. Такова жизнь, детка.

— По словам Зэйдена Рота, — говорю я, когда встаю и проверяю время на телефоне.

У меня есть немного в запасе, до того, как нужно будет ехать за Грейс, так что я могу использовать его, чтобы собраться с мыслями. Может я могла бы включить музыку и запереться в спальне наверху? Позволить сладкой трели рок-музыки смыть мою боль.

— Не уверена, насколько верно твое мнение, исходя из той музыки, что ты слушаешь.

Он поворачивает голову в мою сторону и подмигивает.

— А что слушаешь ты? Рэп? Кантри? Кто на твоем пьедестале, Всезнайка?

— Рок. Металл. Панк.

— Ух ты, бешеная музыка. Все с тобой ясно.

— Ну, думаю, что музыка, которую слушаешь ты, легкомысленна, технически несложна и настолько пропитана дерьмом собачьим, что любое послание, которое слова могли бы передать, бессмысленно и бесполезно.

— Ты сейчас попыталась убить меня, — говорит Зэйден, приставляя два пальца к выбритой части головы. — Но у тебя была осечка, Всезнайка.

Он снова подмигивает мне, и я чувствую, как нежеланное тепло разливается по мне. Э-э-э, стоп! У меня проблемы, раз я начинаю задаваться вопросом, как бы ощущались эти два пальца, проскользни они в меня.

Блин.

— Я собираюсь принять душ, — говорю я, хватая свою сумочку и поднимаясь наверх по лестнице.

— Удачи, Брук Оверлэнд, — желает Зэй, откидываясь назад напротив девчушки, поднимая ее и присаживая. Потом берет ее за ручки своими татуированными пальцами и опускает обратно спиной на пол, затем помогает снова сесть, а потом опять лечь. Он издает странные звуки, когда делает это, а она хихикает, как сумасшедшая, словно это лучшая игра в мире.

Наблюдаю за ним еще несколько секунд, а потом ухожу в ванну и запираю за собой дверь.

Не потому, что боюсь Зэйдена, а из-за себя и того, что могу сделать я, если позволю своим рукам снова оказаться на нем.