ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Джесс

10 сентября

В воздухе чувствуется первый намек на осень, когда мы идем ужинать к Софи и Ричу. Дует легкий ветерок, и несколько желто-коричневых листьев кружатся на улице, когда мы выходим из метро. Они ощущаются лишними из-за теплой погоды. Кажется, в Лондоне лето длится дольше, чем в других местах. Однако в витринах магазинов уже полно манекенов в длинных зимних пальто, укутанных в шляпы и шарфы. Следующим будет Хэллоуин, а потом Ночь Гая Фокса, и…

— У тебя такой вид, будто ты за много миль отсюда, — говорит Джеймс, махая мне рукой, пока мы ждем на светофоре. — О чем задумалась?

— Ох, Рождество и все такое, — говорю я, возвращая себя к реальности. — Просто мечтаю.

Джеймс сжимает мою руку и улыбается мне:

— Ты организованная.

Я провожу большим пальцем по его ладони и надеюсь, что мое лицо ничего не выдает. Я не думала о Рождестве. Я думала об Алексе и Элис, и о том, что, возможно, у них происходит, и задавалась вопросом, почему я думала об этом, когда держалась за руки с абсолютно милым мужчиной.

Вскоре мы стоим перед домом Софи, ожидая, когда она откроет дверь. Джеймс наклоняется и целует меня в макушку.

— Ты чудесно пахнешь, — говорит он, вдыхая аромат дорогого шампуня «Аведа», на который я потратилась.

— Оу, посмотрите-ка на вас двоих, — говорит Софи, открывая дверь, и застает его зарывшимся лицом в мои волосы. — Вы должны признать, — говорит она почти невероятно самодовольно, принимая наши пальто, — я чертовски хороша в сватовстве.

Джеймс смотрит на меня и закатывает глаза. Он привык к Софи, работает с ней в офисе каждый день. И, конечно же, я знаю ее всю жизнь. Больше всего на свете ей нравится, когда доказывают ее правоту, и мы с Джеймсом, кажется, составляем идеальную пару. В конце концов, все так говорят.

— Проходите, ребята, — говорит Рич, вытирая руки кухонным полотенцем и перекидывая его через плечо. — Я только что поставил закуски. Это ненадолго.

В гостиной, конечно, безупречный порядок. Софи повесила в углу огромное растение, и оно свисает вниз, задевая края книжного шкафа, где все ее книги аккуратно расставлены по цветам. Весь дом выглядит как картинка из журнала для интерьеров. Я делаю мысленную заметку сфотографировать небольшую группу кактусов и старые книги «Путеводители для наблюдателей», которые стоят у нее на приставном столике, для «Инстаграм». Бабушке Бет это бы понравилось.

— Привет, парочка, — говорит Джен, когда мы входим. Джен привела с собой друга-актера по имени Малкольм. Он высокий, стройный и, несмотря на солнце позднего лета, носит фетровую шляпу и развевающийся длинный плащ. У него обвисшее, странно клоунское лицо, и он напоминает мне ищейку (прим. порода собак).

У Джен есть привычка, думаю, это актерская особенность – перенимать манеры и индивидуальность человека, с которым она встречается. Итак, сегодня вечером она одета в такую же свободную одежду, а на шее у нее висят два длинных шарфа. Она сидит на диване рядом с Малкольмом, закинув ноги на его ноги, и теребит один из его длинных байронических локонов. Он, кажется, мало говорит.

— Ты закончила отчет, Софи? — спрашивает Джеймс, беря мое пальто и вешая его. Все это очень комфортно, в каком-то странном смысле. Поскольку Джеймс знает Софи по работе, у нас нет обычного «знакомства нового парня со своими подругами и надежды, что он поладит с ними». Софи полностью одобряет Джеймса, и, конечно же, Рич – молчаливый и покладистый, в данный момент что-то делающий с закуской на кухне, с радостью соглашается со всем, о чем думает Софи.

— Ага. Мне пришлось задержаться на три часа, но я все доделала.

— Как работа, Джесс? Тебе все еще нравится? — Джен потягивается, поднимая руки вверх и сжимая кулаки.

Я киваю и присаживаюсь рядом с Джеймсом на диван. Последние девять месяцев было непросто переучиться, и я вымотана. Мне нужен реальный отпуск. Джеймс издал какой-то неопределенный звук о том, чтобы куда-нибудь съездить в следующем году, и идея о том, что мы проведем следующий год вместе – что ж, это было довольно приятно.

— Напитки? — Софи наклоняется между моим плечом и плечом Джеймса, сияя от радости. Ей нравится играть роль хозяйки.

— Я бы с удовольствием выпил пива, пожалуйста, — говорит Джеймс.

— Можно мне тоже?

— Сейчас принесу.

Малкольм широко зевает, повторяя то, что минуту назад сделала Джен, и поднимает руки вверх. Его огромное клоунское лицо вытягивается, а глаза закрываются. Я искоса смотрю на Джеймса. У меня возникает ощущение, что, возможно, для Малкольма все это слишком банально и провинциально. Я откидываюсь на спинку стула и беру пиво, которое протягивает мне Софи, оглядываясь по сторонам.       Странно думать, что девять месяцев назад мы сидели, глядя на горы во время нашей лыжной прогулки, и говорили о том, как все может измениться в следующем году. А теперь вот Джен с Малкольмом, а я с Джеймсом. Все очень аккуратно и мило.       Я немного ерзаю на диване, и Джеймс поворачивается, бросая на меня обеспокоенный взгляд:

— Ты в порядке, милая?

Я слегка замираю. Он никогда раньше не использовал для меня этот термин, и я была бы очень рада, если бы он никогда не делал этого снова. Я не «милая».

Джен замечает это и фыркает от смеха:

— Тебе придется разрушить чары, Джеймс, или она застынет в этой позе крайнего ужаса на всю ночь.

— Что я сделал? — Джеймс выглядит искренне огорченным. Его лоб морщится, и он проводит рукой по своим густым светлым волосам.

— Я просто не очень «милый» человек.

— Она скорее «дорогая», не так ли, дорогуша? — Джен усмехается.

— А что насчет «куколки»? — Малкольм слегка приподнимает подбородок и задумчиво смотрит на меня. — Ты довольно шикарная. Мне ты кажешься немного похожей на «куколку».

— Шикарная? Джесс? — говорит Софи.

— Извините, — говорю я, — я сижу прямо здесь.

— Шикарная, — Джен тянется за хрустящей корочкой.

— Я не говорила, что шикарная, Малькольм сказал, что я шикарная.

— Джеймс шикарный, — решительно говорит Джен. — Бьюсь об заклад, твои родители отправили тебя в школу-интернат, и у вас стоит «Ага» (прим. печи и плиты Aga – неотъемлемый атрибут английского стиля в интерьере, их стоимость варьируется от 700.000 до 3.000.000р.) и все такое прочее.

— Боже мой, — говорит он, но смеется. Он поднимает руки. — Виновен. Да, у моих родителей есть «Ага». Но нет, я не ходил в школу-интернат.

— А они называли тебя малыш или милашка?

— Ни то, ни другое. Всегда просто Джеймс.

— Именно, — Джен выглядит довольной собой.

— Просто я не любитель милых имен, вот и все, — говорю я.

Покончив со всем этим, мы ужинаем карри с креветками и миллионом гарниров, все приготовлено Ричем, который является блестящим поваром, и проводим остаток вечера, обсуждая сюжет фильма, который мы все смотрели на «Нетфликс». К тому времени, как мы возвращаемся домой, я так объелась карри и напилась вина, что чувствую, что меня нужно отнести наверх в постель.