ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Алекс

28 апреля

Проходит несколько недель. Я все еще не решил, что делать со всей ситуацией с Эммой. Прямо сейчас я выбираю очень зрелый, полностью осознанный подход игнорировать и надеяться, что все это пройдет само. Эмма не так уж часто была рядом, и это помогает. Думаю, у нее много работы. У меня гора заданий, которые нужно выполнить, и скоро будет еще одно назначение, так что дни проходят, а я даже не осознаю, что происходит. Я все еще нахожу время, чтобы иногда прогуляться с Джесс, но у нее тоже много дел на работе. Похоже, чем лучше становится погода, и чем больше мы хотим по-настоящему наслаждаться ею, тем меньше у нас остается времени на то, чтобы выйти на улицу, и это досадно, потому что я подумал, может быть, я мог бы попросить у Джесс совета, что делать с Эммой.

Но не в эти выходные – потому что, какой бы ни была погода, мы все будем на улице все воскресенье. Ну, в любом случае, я, Джесс и Бекки. Мэтт, один из моих старых друзей, с которым я работал с Бекки, последний год живет с лейкемией четвертой стадии, и пара друзей проводят Лондонский марафон, чтобы собрать деньги на исследования рака.

— Все, что вам нужно сделать, это постоять несколько часов на обочине дороги в Шедуэлле на официальном месте сбора болельщиков и подбодрить бегунов, — сказала Бекки, когда втянула в это остальных жильцов дома. Джесс вполне готова к этому. Оказывается, она смотрит марафон каждый год, так что присутствовать при самом событии для нее действительно волнительно. В прошлом году я был волонтером в палатке скорой помощи Сент-Джонса, поэтому я немного менее взволнован и немного лучше осознаю, что добраться из нашей части Лондона в Шедуэлл в день марафона – это подвиг сам по себе.

— Очень мило, что вы, ребята, пришли, — говорит Гарри, организатор благотворительного стенда. Мы расселись за тремя раскладными столами, на которых стоят коробки с бутилированной водой, миски с мармеладом и упаковки энергетических напитков – все готово к работе. Джесс танцует вокруг, стуча надувными гремушками друг о друга, пробуя их.

— Возможно, ты захочешь оставить их на потом, — ухмыляясь, говорит Гарри. Он в этом деле большой мастер. Он рассказывает нам, что последние десять лет руководил здешней станцией поддержки, с тех пор как сам вылечился от лейкемии.

— Это меньшее, что я мог сделать, — говорит он с самоуничижительной усмешкой.

— Ленивая скотина, — говорит женщина, которая представляется Андреа, женой Гарри. — Ты мог, по крайней мере, пробежать этот чертов марафон, как это сделала я.

Она с головы до ног одета в цвета благотворительной организации, на голове нелепая надувная шапочка. Она невысокая и кругленькая, и за Гарри явно стоит сила. В течение всего утра я наблюдаю, как он регулярно поглядывает на нее в поисках одобрения. Она постоянно дразнит его, а он доводит ее. Они явно без ума друг от друга.

После того, как проходят первые бегуны, проносящиеся мимо за считанные секунды, следуя за своими кардиостимуляторами, и спортсмены на инвалидных колясках, которые двигаются так быстро, что Джесс чуть не пропускает всю группу, потому что пошла в туалет.

— Итак, что теперь делать? — Джесс садится на складной стул и, прикрыв глаза рукой, смотрит на Андреа.

— Ждать, — Андреа приклеивает оторвавшуюся табличку.

— Звучит немного зловеще.

Андреа выразительно кивает:

— В то утро, когда я бежала, шел дождь. Я промокла на старте, а потом мне пришлось бежать всю дистанцию в мокрой футболке. И я сломала пять ногтей на ногах.

— Ауч, — Джесс скривилась. — Как это произошло?

— Это довольно стандартный способ пробежать 26,2 мили (прим. 42 км.).

— Не могу поверить, что ты это сделала. Это потрясающе, — говорит Джесс, выглядя невероятно впечатленной.

— Я тоже не могу. Это было чертовски изнурительно, — говорит Андреа, а затем фыркает от смеха. — Но мне показалось, что это намного проще, чем пройти шесть курсов химиотерапии, как это сделал он, — она кивает в сторону Гарри, который привязывает воздушные шарики, наполненные гелием, к краю благотворительного баннера.

— Мне нравится смотреть марафоны, — говорит Джесс. — Особенно тот момент в начале, где ты видишь истории каждого, и это заставляет тебя плакать.

— О боже, — говорит Бекки, когда, наконец, появляется. Она гостила у подруги в Попларе, поэтому пришла пешком, надев бейсболку и солнцезащитные очки, чтобы защитить глаза от и без того яркого солнца. Она схватила пару мармеладных крошек. — Она рассказывала вам о том, как каждый год сидит, чтобы посмотреть «бегунов», плачет и ест тосты?

— Заткнись, ты, — говорит Джесс, краснея.

— Ну это же правда, — говорит Бекки. — Боже, у меня такое похмелье. Мне нужна капельница с физ.раствором. Ты еще не научился это делать, м, Алекс?

— У меня нет капельницы под рукой, так что нет, — говорю я. — И я не думаю, что медицинская палатка была бы так уж впечатлена, если бы ты заявилась и сказала им, что тебе нужна регидратация.

— Тогда я пойду и поищу какой-нибудь полной сахара колы. Мне нужно быть в режиме полной готовности, чтобы подбадривать парней с работы.

Я сбегаю в туалет, а когда возвращаюсь, то на мгновение останавливаюсь, наблюдая, как Джесс болтает с Бекки. Я пытался придумать, как поговорить с ней обо всем этом про Эмму – я имею в виду, если мы друзья, нет причин, по которым я не должен ей рассказывать, но в то же время, это кажется неловким. Хотя я не хочу упоминать об этом при Бекки, из-за всей этой «никаких отношений» – не то чтобы это были отношения. В этом-то и весь смысл.

— Готовы? — Андреа поворачивается ко мне, и момент упущен. С этой минуты мы попадаем в странную смесь аплодисментов, затем ожидания, ожидания, затем аплодисментов.

Первыми проходят участники массового забега – спортсмены-любители в отличной физической форме, которые проносятся мимо нас в цветах нашей благотворительной организации, хватают напиток и отбрасывают его в сторону, прежде чем устремиться дальше по дороге в поисках личного рекорда по времени.

— Я жду людей в маскарадных костюмах, — Джесс снова всматривается вдаль. — Не могу поверить, что тут так шумно.

— Вот почему я раньше говорил тебе, что это скоро надоест, — Гарри ухмыляется и гремит погремушками возле ее уха. Она, смеясь, отворачивается.

Бекки не шутила, когда сказала, что Джесс плачет на бегунах. Когда благотворительные бегуны начинают проходить с именами людей, ради которых они бегут, и их фотографиями, напечатанными на оборотах футболок, Джесс начинает рыдать и не останавливается. Бекки постоянно дразнит ее по этому поводу.

— Заткнись, — говорит Джесс, вытирая лицо обеими руками. Вся косметика, которая была на ней, давно стерлась. Она сморкается в оставшийся кусочек кухонных полотенец из сумки Андреа. — Ничего не могу с собой поделать. Это просто так… — и она указывает на женщину, которая наполовину идет, наполовину бежит трусцой с надписью «Это для тебя, папа» на спине ее футболки. И вот так, мое сердце разрывается, и я чувствую, как слезы текут и по моему лицу тоже. Я вытираю их, но безуспешно. Джесс молча протягивает мне одну из своих салфеток и ударяет меня по руке своей.

— После всего этого у меня такое чувство, будто это я пробежала марафон, — говорит Бекки несколько часов спустя, когда мы убираем последние столы и даем пять другим болельщикам. Она посылает нам воздушный поцелуй и уходит раньше нас, потому что оставила свои вещи у подруги.

Тракторы и грузовики для уборки уже проехали мимо, следуя за горсткой отставших – некоторые шли пешком, некоторым явно было жарко в тяжелых маскарадных костюмах. Это долгий путь – идти в костюме Большой Птицы в солнечный день. Тем не менее, Большая Птица радостно помахала нам рукой.

— Вы можете это сделать, — крикнула Джесс, хлопая, когда последние несколько человек проходили мимо. Им оставалось пройти еще пять с небольшим миль, и они выглядели совершенно измотанными. Но они оживились, когда она подбодрила их. Я взял свою погремушку и создал им шума, и мы вместе выкрикивали их имена.

— Давай, Брайан, ты сможешь это сделать!

— Продолжай, Сара!

— Джейми! Осталось совсем немного.

Недолго думая, я обнял Джесс за плечи, когда мы подбадривали пару, которая ковыляла в костюме велосипедиста-тандема, и когда они проходили мимо, это превратилось в забавное, неловкое объятие, и думаю, слезы Джесс, должно быть, заразительны, потому что я увидел, что они бежали ради нашей благотворительности, и подумал о Мэтте, сидящем дома и смотрящем телевизор, и мне снова пришлось вытереть слезы со своего лица.

— В конце концов, это доходит до всех нас, — сказал Гарри, хлопая меня по спине. Он положил руку мне на плечо и сжал его. — Пойдемте выпьем.

Джесс пошла собирать свой рюкзак, а Гарри бросил на меня взгляд:

— У тебя хорошая подружка, сынок.

— Ох, она не моя… — начал я, но он отвернулся прежде, чем я смог закончить предложение.